Rise

— Но так, как сейчас, тебе еще хуже. Неопределенность тебе явно не доставляет радости, так почему бы не перестать мучиться сомнениями и открыть ей свои чувства? — спросил Алекс тихо.

— Нет, я не могу, — я отрицательно помотал головой. — Уж лучше так, как сейчас. По крайней мере, я могу с ней общаться, а если я внезапно выложу ей слова про свои чувства, это может стать последним, что я ей скажу.

— Но хотя бы общаться ты с ней можешь? Я все-таки думаю, что ты должен извиниться и продолжить тренировки в ее обществе. Уже март, не успеешь оглянуться, как сдашь ЖАБА и оставишь позади и Хогвартс, и мисс Грейнджер.

— Знаю я, — огрызнулся я. — Ты прав, я должен пойти к ней сегодня. А она что-то говорила вчера обо мне?

— Только спрашивала, куда ты пропал, — сказал Алекс.

— Ясно, — я вздохнул. — Но до вечера еще далеко. Какие у тебя планы на день?

— Пойду залечивать душевные раны хорошей порцией качественной литературы в библиотеке, — невесело усмехнулся он. — А заодно и несколько эссе сделаю.

— С тобой можно? — с надеждой спросил я.

— Конечно! Вместе будет веселее, — улыбнулся Алекс и хлопнул меня по плечу. — Тогда идем.

Мы оставили завтрак недоеденным и поспешили во владения мадам Пинс, надеясь отвлечься от невеселых мыслей, терзавших каждого из нас.

*

Алекс и я просидели в библиотеке целый день, почти не разговаривая, все, что мы делали — это читали и писали эссе. За это время мы успели выполнить все задания, которые нам задали. И только когда до намеченного времени тренировки оставалось пятнадцать минут, я оторвался от книг и сказал Алексу, что собираюсь уходить.

— Удачи тебе, Драко, — искренне пожелал Алекс.

— Спасибо, — я пожал ему руку, набираясь от него уверенности, и направился к лаборатории.

Я не спешил, стараясь перемещаться медленно, но все равно пришел на пять минут раньше положенного времени. Вздохнув, я коротко постучал и попытался открыть дверь, однако она оказалась запертой. Я удивился и разозлился. А ведь обычно Гермиона приходила заранее. Значит, она даже не ждала меня сегодня…

Можно было подождать пять минут до оговоренного времени и посмотреть, придет ли она, а можно было махнуть на все рукой и уйти прямо сейчас. Я шумно вздохнул и выбрал первый вариант. Мне очень хотелось увидеть ее сегодня, я надеялся хотя бы мельком взглянуть на нее в Большом Зале утром, но она на завтрак не явилась. Впрочем, для нее это было обычным делом, она часто пропускала его, так что это был не такой уж серьезный повод для волнения. Но это не отменяло того, что я не смог ее увидеть, хоть так этого хотел. Сцены моего сегодняшнего сна все еще стояли у меня пред глазами, и я очень хотел заменить их гораздо более позитивными образами Гермионы.

Все пять минут мне не пришлось ждать. Вскоре я услышал торопливые шаги и увидел, как в мою сторону быстро приближается та, которую я сейчас хотел видеть больше всего.

— Привет, — тихо поздоровался я , когда она подошла ко мне совсем близко.

— Здравствуй, — холодно ответила она. — Я сомневалась, что ты вообще сегодня придешь. Вчера даже записки не прислал с предупреждениями…

Я вздохнул.

— Прости. Я… а мы можем поговорить внутри?

— Да, конечно, — ответила она, распахивая передо мной дверь.

— Что это у тебя там? — спросил я, перемещаясь в лабораторию. На письменном столе стояло нечто, напоминающее поднос, накрытый высокой куполообразной металлической крышкой.

— Не знаю, — сказала она удивленно. — Этого здесь не было. Надо посмотреть, что это. Тут и записка есть.

Я направился поближе к столу и успел прочитать надпись, сделанную зелеными чернилами на небольшом конверте: “Дорогой Гермионе Грейнджер с любовью”, прежде чем сама получательница взяла послание в руки.

Я скрипнул зубами. Это от кого же ей такие посылки приходят?

Чтобы не глазеть на Гермиону, пока она читала письмо, я переместился к дивану, надеясь, что мы не поругаемся еще больше, и я смогу все же потренироваться сегодня. Однако я не стал пересаживаться из кресла на диван, пока мы не прояснили все.

— Грин прислал? — спросил я.

Гермиона озадаченно вертела письмо в руках.

— Нет, не его почерк. Не знаю, от кого это. Надо открыть и посмотреть, что там внутри.

— Подожди! — крикнул я, и она вздрогнула от моего голоса. — Прости, — смутился я. — Просто не мешало бы сначала проверить заклинаниями это, чем оно ни было. И потом, ты можешь удовлетворить свое любопытство и позже, а сейчас, пожалуйста, давай поговорим, — сказал я. Прозвучало плохо, совсем не так, как я задумывал.

— Ладно, давай поговорим, — сказала она, пожав плечами, но не сдвинулась с места ни на шаг.

— Так и будешь там стоять?

— Да.

— Что ж, ладно, — я замялся. — В общем… я, наверное, снова должен извиняться перед тобой.

— Должен, — кивнула она. — Ты вчера ужасно глупо поступил, а кроме того, не явился на тренировку. Повел себя просто как ребенок.

— Прости, — искренне сказал я. — Мне не стоило подслушивать, я знаю, но…

— Что “но”?

У меня был ответ на этот вопрос, однако озвучивать я его совсем не хотел. Не мог же я ей сказать: “… но я так сильно тебя ревную к Грину, что просто не мог поступить иначе”.

— Ничего, — произнес я вслух. — Просто прости. Я был неправ. А по поводу писем… Если бы они не оказались не в том месте, где должны, я бы ни за что не стал бы их читать. Просто так совпало, что они лежали на полу, и я оба раза случайно выхватил зрением части текста.

— Ох, Малфой… — вздохнула Гермиона. — Что творится у тебя в голове? Иногда я совсем не могу тебя понять. У тебя есть какая-то страсть к саморазрушению. Зачем ты делаешь себе хуже? Вот ты пропустил тренировку, и кому от этого хуже? Мне? Нет — тебе.

— Я тренировался сам, — пробормотал я, опустив голову. — Ты не сможешь меня понять, так что не старайся.

— Я уже оставила все попытки, — сказала она со вздохом. — Ладно, оставим эту тему.

— Ты простишь меня? — спросил я, получилось немного жалобно, мысленно я уже врезал себе за этот глупый вопрос, да еще и с такой интонацией заданный.

— Не знаю, — она скрестила руки на груди. — Я все еще злюсь на тебя. Но думаю, я смогу с этим справиться. А теперь давай больше не тратить время попусту и приступать к тренировке.

— Хорошо, — согласился я и пересел-таки на диван. Но делать ничего не хотелось. Что-то не давало мне покоя, только вот я не мог понять, что.

— Раз уж мы закончили разговор, я все же посмотрю, что за посылку мне принесли, — сказала Гермиона, доставая волшебную палочку. Произнеся несколько заклинаний, она довольно кивнула, видимо, каким-то своим мыслям.

Я не отрывал от нее взгляд. Мне все еще не нравился этот таинственный подарок. Гермиона отстегнула крепления куполообразной штуковины, накрывавшей поддон, и осторожно сняла ее.

Под ней оказалась серая фарфоровая статуэтка человека с крыльями вместо рук. Он раскрыл их так, будто собирался взлететь в воздух.

“Взлететь в воздух”… Меня словно обдало холодным ужасом, и перед глазами замелькали картинки из детских воспоминаний.

Вот я, четырнадцатилетний, иду с отцом по Лютному переулку. Он ведет меня за собой в лавку “Боргин и Бэркс”, чтобы я привыкал к таким странным людям и учился самостоятельно с ними общаться. С хозяином лавки я уже знаком, и мне он ужасно не нравится, но я иду молча, чтобы не злить отца, и думаю только о том, что после этого странного и глупого визита мы отправимся домой, а там меня ждет любимая крутая метла последней модели и полная свобода действий, если удастся улизнуть от родителей.

Мы заходим в лавку и в нос сразу ударяется неприятный затхлый запах и незримое ощущение того, что здесь есть темная магия.

— Драко, поздоровайся, пожалуйста, не стой столбом, — говорит отец и дергает меня за руку, отвлекая меня от размышлений.

— Добрый день, сэр — говорю я со всей важностью и протягиваю хозяину лавки руку для рукопожатия, хотя в жизни бы не хотел с ним соприкасаться.