Rise

Я немного подождал, полюбовался так давно виденными пейзажами и затем направился в Хогсмид к Визжащей Хижине. Путь предстоял долгий и трудный.

Около здания лежали цветы и висела табличка, которая гласила, что здесь погиб герой войны Северус Снейп. Я наколдовал цветочек и положил его рядом с остальными. Перебирая в памяти воспоминания, связанные с этим удивительным человеком, я удивлялся, как профессор жил со всем этим грузом и смог сыграть едва ли не решающую роль в исходе войны. А еще в очередной раз понял, что я был слабаком, ведь многое можно было сделать по-другому, лучше. Но тогда я этого, конечно же, не понимал.

Я просидел около Хижины несколько часов, размышляя о прошлом и будущем. Я пытался представить, что я буду делать для изменения ситуации, когда встану завтра утром, но ничего не приходило на ум. Казалось, я был в ловушке, из которой не было выхода. А еще я размышлял о Грейнджер. Она так и не рассказала ничего о себе. А было интересно, как сложилась ее жизнь. Ясно было только одно: война оставила неизгладимый след в ее душе, и этот след, кажется, все еще мешал ей нормально жить.

Когда на улице стемнело, я уже был практически без сил, так что я отправился в “Три метлы”. Отдохнув несколько часов в комнате, которую мне выделили, и заглушив боль в спине флакончиком обезболивающего зелья, которое мне предусмотрительно упаковал с собой эльф, я решил спуститься вниз и вспомнить времена учебы в Хогвартсе — выпить сливочного пива. Или лучше — огневиски.

Судьба не хотела оставлять меня одного в этот день, так что мое уединение снова было прервано — в помещение зашла Грейнджер. Второй раз за день пересечься с ней было уже даже смешно. Она заметила меня, кивнула, и села за соседний столик. Попросила принести ей ужин и задумалась о чем-то своем. Затем, слегка кивнув каким-то своим мыслям, встала и устроилась на стул напротив меня за моим столиком.

— Ты все-таки выглядишь усталым, может, тебе нужна помощь? — сказала она вместо приветствия.

— А тебе противно смотреть, Грейнджер? — съязвил я зачем-то. — Мне не нужна помощь.

— Ладно, все понятно. Тогда я пойду, — она встала.

— Нет, не уходи, посиди тут, — попросил я внезапно для самого себя. Это все чертов огневиски.

Она вздохнула и села обратно.

— Если ты перестанешь вести себя как дикобраз, — отрезала она, буравя меня взглядом — в этот момент ей принесли заказ, и я заказал нам по стаканчику огневиски. Мне сейчас без дополнительной порции алкоголя было никак.

— Хорошо, только на этот вечер я сменю биологический вид. Буду, к примеру, котом. Или тебя устраивают только безобидные травоядные?

— Меня устраивают люди.

— Хорошо, буду человеком. Но только сегодня.

Она хмыкнула и покачала головой.

— А характер у тебя такой же мерзкий. Но в остальном ты все же не такой, как раньше.

— Да, теперь я не бегаю, — с сарказмом сказал я.

— Перестань, я не об этом. Я думала о том, что ты сказал мне в поезде, если бы знал Снейпа лучше, то был бы, хм… храбрее. Ты серьезно это говорил? — спросила она.

— Абсолютно. Я мог что-то делать, когда понял, как я заблуждался в Лорде, мог пойти к Дамблдору хотя бы, передавать какую-то информацию вам, мог пытаться объяснить другим, что они неправы. Но я ничего этого не сделал. Вместо этого я искал себе оправдания, пытался найти подтверждения правоты серого гада, а потом и просто перестал вообще что-либо замечать. Я боялся. За свою жизнь и жизнь родителей… — я замолчал, это все звучало как жалкие оправдания.

— Уже ничего не изменишь. Когда именно ты поменял свои взгляды на жизнь?

— Довольно скоро после того, как принял метку. Все, что творили другие Пожиратели, было отвратительно. Я жил в кошмаре. А потом я начал наблюдать за вами более пристально. Вы были будто из другого мира. Я еще долго сомневался в вашей правоте, но в конце концов это стало неоспоримо.

— Хм… Понятно, — она ненадолго задумалась. — Не думала, что когда-то буду более-менее нормально с тобой разговаривать. Ты меня удивил, Малфой.

— Сюрприз… — вяло промямлил я.

— Ты стал более искренним, — сказала Гермиона.

— Наверное, это потому, что в глубине души я чувствую себя обязанным тебе. Вы спасли меня. И у меня давно не было подходящего собеседника, чтобы выговориться, — сказал я вслух, а про себя добавил: “Или виной всему был выпитый огневиски”.

— Ты мне не обязан. Это была ответная услуга. Ты ведь не сдал Гарри тогда… — она вздрогнула.

— Страшно вспоминать о том времени, да?

— Да. Слишком плохие воспоминания, — она слегка поморщилась.

Мне оказалось интересно с ней беседовать. Опьянение немного расслабило, общие плохие воспоминания давали возможность понять друг друга, похоже, нам обоим хотелось поговорить.

— Так зачем тогда приехала? — с удивлением спросил я. — Тут все напоминает о войне.

— Какая тебе разница, зачем я приехала?

— Да просто любопытно. Мы же, вроде бы как, больше не враги, да? — не думаю, что она стала бы вообще со мной разговаривать, будь я все еще ей противен.

Она направила на меня сосредоточенный взгляд карих глаз, будто пыталась прочесть мысли.

— Не враги. Просто странно это, — она притихла, а потом вздохнула и продолжила, — я сомневалась, стоит ли сюда ехать. Но профессор… то есть директор МакГонагалл очень просила. Она хочет, чтобы я преподавала трансфигурацию с нового учебного года.

— Преподавала? Не рановато ли тебе? — с удивлением спросил я.

— В самый раз, — ответила Гермиона. — Седьмой курс я закончила экстерном, сдала ЖАБА в Министерстве, они не смогли мне отказать, и уехала во Францию, где училась больше года у одного известного мага, специализирующегося на трансфигурации и чарах. Так что я без проблем могу преподавать.

— Ничего себе, Грейнджер, — пораженно сказал я. — У тебя столько возможностей для работы, а ты приехала в Хогвартс? Да тебе, небось, и не обязательно работать, денег-то у героини войны немало должно быть.

— Давай не будем о богатствах. Не я виновата, что у тебя нет денег, так что не надо язвить, — вспылила Гермиона. — Я не собираюсь бездельничать, это не в моем характере.

— Да, я уже понял, — пробормотал я. — Я бы тоже рад не бездействовать, но передо мной закрыты все двери, в отличие от тебя. И да, я помню, что сам виноват. Я давно это понял, и не надо каждый раз об этом мне напоминать!

— Ладно, закрыли эту тему. Я еще не приняла окончательное решение, хотя Минерва, кхм, то есть директор МакГонагалл, очень настаивает. Она дала мне время подумать до утра. Потому я и оказалась здесь, — она обвела рукой зал, — хотела подумать вдали от стен замка.

— Я вот тоже думал, да только ничего не придумалось. Что я могу теперь, когда я в таком состоянии, да еще и всеобщий враг?

— Не преувеличивай Малфой, решение всегда можно найти.

Я покачал головой.

— Я думал, мне поможет поездка сюда, но я ошибся.

— Как знать… — многозначительно проговорила Гермиона. — Может, тебе приснится решение твоих проблем. — Она, конечно, шутила, но мне было не до смеха, оба сна с ее участием оказались для меня очень значимыми.

— Собственно, мне уже пора идти спать, так что я тебя оставляю, Малфой. Спасибо за беседу. Это было не так страшно, как я могла предполагать.

— Доброй ночи, Грейнджер. Может, и тебе что полезное приснится.

Она кивнула мне и быстрой походкой ушла просить для себя комнату.

Я дождался, пока она скроется на лестнице, и заказал себе еще огневиски. Странный был вечер, уникальный. Я не говорил так много с посторонним человеком уже несколько лет. Тем более удивительно, что моей собеседницей оказалась Грейнджер.

До кровати я добирался с огромным трудом. Сил уже почти не было — слишком много за день пришлось колдовать, да и действие обезболивающего зелья уже давно закончилось, так что спина, казалось, разрывалась на части. Жалко, что нельзя было принимать зелья, снимающие боль, каждый день. К ним вырабатывалось привыкание, так что со временем они бы перестали помогать. Нужно было терпеть. Хоть это так надоело… С этими мыслями я и уснул, но сновидений в эту ночь так и не видел.