Игра на двоих

— Что?

— Ты спрашивал, что со мной не так. Отвечаю: я потеряла нашего ребенка.

Мужчина подходит ближе. В коридоре темно, и я не могу уловить в его взгляде и тени эмоций. Это придает мне храбрости: делаю шаг вперед, обнимаю, прячу лицо у него на груди и начинаю говорить. Голос дрожит, слова путаются, но я не замолкаю, пока не рассказываю мужчине обо всем случившемся со мной в Тринадцатом за время его отсутствия. Признаюсь в том, что скрывала даже от самой себя.

— Я хотела, чтобы ее не стало, Хейм. Боялась, что будет больно и что я стану любить тебя меньше. Мне не нужен никто, только ты. Я… я даже не похоронила ее. Сделала вид, что ничего не было и попыталась забыть о ней.

— Почему ты не сказала мне раньше? — шепотом спрашивает ментор.

— Мне было страшно. Думала, ты уйдешь, когда узнаешь.

Он разочарованно вздыхает.

— Ты так ничего и не поняла, детка…

С этими словами Хеймитч поднимает руку, будто хочет погладить меня по голове, но, едва коснувшись волос, отдергивает ладонь, разворачивается и медленно уходит. Никогда еще я не чувствовала себя такой одинокой и уязвимой.

Когда полчаса спустя я на негнущихся ногах наконец добираюсь до Штаба, меня встречают только Койн и Боггс.

— Отряд четыре-пять-один? — одобрительно улыбается глава охраны. — Хорошая работа, солдат Роу.

Я перевожу непонимающий взгляд на Президента. Та кивком просит Боггса оставить нас наедине. Тот отправляется в ангар, руководить погрузкой оружия и прочего необходимого оборудования в планолеты.

— Ты же вроде была против моей поездки в Капитолий.

— Я передумала.

— Почему?

— С тобой будет Хеймитч. Если что-то пойдет не так, он сможет защитить тебя.

— И ты ему веришь? — удивленно спрашиваю я.

— Приходится, — усмехается женщина. — Мало кому удавалось так потрепать мне нервы, как ему за последний месяц, но, по крайней мере, у него на то была веская причина. Ты и твоя безопасность. А это перевешивает все хлопоты, которые доставило его появление.

Я готовлюсь уйти, когда Койн добавляет:

— Будь осторожна и только попробуй не выжить, поняла?

— Так точно, госпожа Президент!

Меня охватывает смятение пополам со смущением. Хеймитч сможет меня защитить, я знаю. Вот только захочет ли он это делать после всего, что я ему наговорила?

Приходится дождаться следующего дня, чтобы получить ответ на свой вопрос. Я заглядываю в Военный Центр, чтобы забрать винтовку и вижу Хеймитча и Гейла, стоящих у стола и тихо что-то обсуждающих с Бити. Гений желает нам удачи и мчится в Штаб — следить за происходящим и принимать от Крессиды входящие сообщения с кадрами битвы. Хоторн хватает дополнительные снаряды и, легко ударив меня по плечу — «ждем только вас с Хеймитчем» — отправляется в ангар. Не поднимая глаз, я достаю из ящика винтовку, проверяю запас пуль и иду к выходу, но голос ментора останавливает меня.

— В том списке, что ты написала перед Квартальной Бойней, еще остались невыполненные желания?

Я вспоминаю, как, за неимением ежедневника, воровала в Штабе листы бумаги и с двух сторон исписывала их мелким почерком.

— Тот список больше не имеет смысла. Я начала новый.

— А от старого в нем что-нибудь осталось? — нерешительно интересуется ментор.

Я поворачиваюсь лицом к мужчине. Тот в два прыжка преодолевает разделяющие нас метры.

— Да. В моем новом списке желаний все так же много тебя.

По тонким, искусанным до крови губам пробегает улыбка.

— Тогда вот, чего хочу я.

Он протягивает мне свернутый в тонкую трубку листок, края которого скреплены кольцом, черным с серебряными шипами. Я снимаю его, зажимаю в руке и разворачиваю бумагу. Список желаний Хеймитча намного короче моего: в нем всего один пункт. Эрика Эбернети.

Я непонимающе смотрю на него. Слишком резкая перемена. Он ведь ушел, бросил меня, разве нет?

— Ты так ничего и не поняла, детка, — смеясь, повторяет ментор. — Я никогда тебя не оставлю. Сделаю что угодно, стану тем, кто тебе нужен. Ты выбрала меня, и я готов на все, чтобы ты не разочаровалась в своем выборе.

— А как же…

Он касается кончиками пальцев моих губ, заставляя замолчать.

— Мне тоже не нужен никто, кроме тебя.

— Ты станешь моей женой?

— Да.

Хеймитч берет у меня кольцо и надевает его на безымянный палец левой руки. Я приподнимаюсь и целую его в губы. Наши объятия не в силах разорвать даже оглушительный вой сирены.

— Пора лететь в Капитолий, — с сожалением шепчет ментор.

Слегка отстранившись, перевожу взгляд с наших защитных костюмов на лежащее у ног оружие и вздыхаю.

— Ничего у нас не выйдет, Хейм.

— Ты о чем?

— О свадебном платье, что приготовил Цинна. Обвенчаемся прямо на поле боя.

— Я не против, — смеется Хеймитч, — никогда не чтил традиции.

Целую его еще раз, на прощание.

— До встречи у алтаря? Я буду в черном.

Меня прерывает скрип двери за спиной и звук торопливых шагов в коридоре. С сегодняшнего дня наш секрет знает кто-то еще.

========== Глава 57. Правда или ложь ==========

До отправки остаются считанные минуты, а я вдруг вспоминаю, что не попрощалась с семьей. Договор о сотрудничестве обязывает соблюдать политику конфиденциальности даже в разговорах с родными, но о поездке в столицу было объявлено на всеобщем собрании самой Койн, и это снимает с меня всякую ответственность за слова «мама, я иду на войну». Конечно, я сообщаю ей эту новость не в таких выражениях, но она понимает меня с полуслова. Некоторое время назад, посчитав, что период адаптации к новым условиям прошел, не терпящая тунеядства Президент распорядилась, чтобы беженцы устроились на работу и стали такими же полезными членами подземного общества, как местные жители. Маму взяли помощницей в Учебный Центр, так что ей не раз приходилось видеть, в каком состоянии я и остальные солдаты приползали в класс на занятия. Она сделала нужные выводы даже раньше, чем узнала обо всем от меня.

И все же мы обе оказываемся неготовыми к прощанию: я понимаю это по растерянному взгляду матери, который моментально наполняется слезами, стоит ей заметить нерешительно стоящую в дверях Учебного Центра дочь. Она прижимает меня к себе так сильно, что мне остается только гадать, откуда в этой хрупкой на вид женщине столько сил. Еще большим открытием становится то, что я переросла ее, и теперь не я прячу побледневшее лицо на груди матери, но она опускает голову мне на плечо. Ее объятия мягкие и теплые, но я невольно сравниваю их с твердой и уверенной рукой Аль. Не знаю, в чью пользу это сравнение.

— Знаешь, что самое страшное? — испуганно и как-то виновато шепчет она. — Я уже привыкла с тобой прощаться.

— Ну прости уж, — в моем голосе появляются ледяные нотки. — Я не просила, чтобы Эффи на Жатве вытащила листок с моим именем.

— Если бы отец был жив, — упрямо твердит мама, — сейчас все было бы по-другому. Тебе не пришлось бы…

Я прикрываю глаза и разочарованно вздыхаю. Нет, пришлось бы. Кого ты пытаешься обмануть?

— Но он мертв, мама. Пора с этим смириться, — я повторяю собственные, давно сказанные слова. — Моя очередь вас защищать.

Она не должна знать, что ее восемнадцатилетняя дочь все так же отчаянно нуждается в защите, как и три, пять, десять лет назад. Она не должна знать, что я давным-давно разгадала ее секрет, и теперь ищу защиту где угодно, но только не под крылом своей семьи. И что отец не в силах защитить никого из нас, а Альма Койн может.

— Скоро все закончится, — я пытаюсь выбраться из ее объятий.

— Почему ты? — она сопротивляется, не желая отпускать меня до самой последней секунды.