Игра на двоих

Понимая, насколько ему больно даже говорить обо всем этом, я стараюсь отвлечь мужчину:

— Ответь и на второй вопрос: что случается с Победителями?

— О ком ты? — ментор горько смеется. — Детка, Игры невозможно выиграть. Есть выжившие, Победителей нет. Те машины-убийцы из Первого и Второго давно утратили все человеческое и уже не в состоянии адекватно воспринимать происходящее вокруг. Они к Капитолию ближе всех остальных, так что с каждым годом его влияние чувствуется все сильнее: местные жители тоже воспринимают Игры как шоу или — максимум — соревнование с чуть более жесткими правилами, чем в обычных видах спорта. Остальные выжившие стараются так или иначе уйти от реальности: для кого-то лучшим другом становится алкоголь, кто-то увлекается морфлингом, некоторые просто сходят с ума — пытаются забыться и неважно, каким путем. А некоторым не везет больше всех — они становятся игрушками Капитолия, марионетками, которых можно дергать за ниточки. Причем ниточками служат жизни их родных и близких.

— Как Сноу использует их? И на кого падает выбор?

— На самых юных и симпатичных, неважно, парней или девушек. По сути, Сноу дарит или продает их богатым и влиятельным жителям Капитолия, тем, кто хочет развлечься. Думаю, ты представляешь, что ждет их в таком случае.

Представляю. Становится не по себе.

— А ты?

— Меня использовать не получилось — убив моих родных, Сноу лишился тех самых ниточек, с помощью которых мной можно было бы управлять. Иногда я даже благодарен ему за это, — усмехается ментор.

Я молча обдумываю услышанное.

— Надеюсь, узнав обо всем, ты не откажешься от своего шанса вернуться живой? — усмехается Хеймитч.

— Нет. Твои слова лишь придали мне сил. Вот только какова будет цена моей победы? — я задумчиво наблюдаю за пролетающими в небе планолетами — видимо, Организаторы заканчивают подготовку Арены к началу Игр.

— Тебе необязательно повторять мою судьбу.

— Я уже её повторила, Хеймитч, и ты это знаешь. Мне хватило одной аттестации, — я все еще не жалею о своем поступке, но беспокойство за родителей растет.

Ментор мгновенно понимает, как заставить меня забыть о волнениях и страхах.

— Откровенность за откровенность. Ты обещала рассказать мне о том, что произошло в тот день. Почему ты так разозлилась?

— Случайно услышала разговор Организаторов и Распорядителя.

— Я же предупреждал об их отношении, детка.

— Они говорили не только обо мне, но и о моем менторе.

— Что-нибудь новое? — интересуется Хеймитч.

— Нет, то же, что говорят о тебе в нашем Дистрикте.

— И что же?

— Ты и сам знаешь, не хочу пересказывать сплетни, — резко отвечаю я.

Поколебавшись минуту, ментор подходит вплотную ко мне и, глядя в глаза, спрашивает:

— Почему? Почему ты защищала меня? Ты в курсе, насколько велик был риск?

— Да, я знаю. А защищала потому, что они и понятия не имеют о том, что приходится пережить трибуту, и не имеют права судить ни тебя, ни остальных… выживших. — после всего, что я услышала от Хеймитча, у меня уже не получается назвать их Победителями. — Я не борец за справедливость, но в этом случае почему-то не смогла забыть их оскорбления.

— Не имеют, — соглашается ментор, — ни понятия, ни права. Но на этот раз у тебя получилось им отомстить, причем довольно изощренно.

— Может, объяснишь, почему они так перепугались?

На лице Хеймитча появляется улыбка.

— С удовольствием. Скажи мне, ты ведь имела в виду возраст, с которого дети перестают быть детьми и начинают участвовать в Жатве?

— Да, — озадаченно отвечаю я. — Они меня, видимо, не так поняли.

— Еще бы! — смеется Эбернети. — Детка, а что тебе известно о Дистрикте-13?

— Ну… Очень мало: в наказание за восстание Капитолий его полностью уничтожил, а остальные Дистрикты были вынуждены участвовать в Голодных Играх. Так правительство из года в год напоминает нам о своем могуществе и предупреждает о возможных последствиях выражения недовольства.

— Это то, что вам рассказывали в школе?

— Да. Меня заинтересовала его история, но сколько я ни пыталась узнать подробности, никто из моих знакомых не отваживался говорить на эту тему.

— Тогда слушай. В свое время Дистрикт-13 принес Капитолию немало проблем. Основным занятием местных жителей являлось производство ядерного оружия. Сама понимаешь, просто так власти там не появлялись — примени Дистрикт свое оружие, пострадал бы весь Панем. Но вот восстания Капитолий не стерпел. Правительству казалось, что Тринадцатый нейтрализован навсегда, вот только никто не учел хитрость и предусмотрительность местных жителей: будучи стертым с лица земли, город ушел под землю. Слухов ходит много, причем самых разных: кто-то верит, что новое восстание не за горами, кто-то — что Дистрикт-13 так и продолжит существовать под землей до скончания времен, некоторые же считают все это не более чем сказкой, другие вообще говорят, что Тринадцатый заключил с Капитолием пакт о ненападении. Однако, судя по реакции Организаторов, власти напуганы и тоже не исключают возможности второго пришествия Темных Времен.

— А что думаешь ты?

— Мне кажется, Дистрикт вполне способен существовать по своим правилам, — хотя Сноу послушать, так без него Панема бы не стало уже через месяц! А вот дальновидности местных жителей можно даже позавидовать, — качает головой ментор. — Не каждый сумеет просчитать события на годы вперед.

— Я правильно поняла, что Организаторы испугались моей осведомленности о реальной судьбе Дистрикта-13?

— Именно так. Если он снова затеет восстание, да еще соберет вокруг себя союзников в лице остальных Дистриктов, Капитолию если не придет конец, то уж точно не поздоровится, — смеется Хеймитч. — Однако сильно надеяться я бы не стал. Тем более, у меня сейчас другие заботы.

Вспомнив о том, что ждет нас завтра, ментор мрачнеет на глазах.

— Волнуешься?

— Нет, как ни странно, — искренне отвечаю я. — Волнение начнется, когда я завтра буду стоять на диске, смотреть на Рог Изобилия и на своих соперников и думать, что должна если не убить, то хотя бы пережить их всех.

— Ты сможешь, — тихо произносит Хеймитч. — Я верю.

Под моим недоверчивым взглядом он опускает глаза и отворачивается.

— Не боишься, что тебя постигнет очередное разочарование? — ехидно спрашиваю я, боясь, что все сказанное им — не более чем его обычная ирония.

— Нет. Ты непохожа на всех, кого мне доводилось тренировать. В отличие прошлых трибутов, тобой движет желание жить, назло всем — Организаторам, Распорядителю, спонсорам, Сноу. И ты готова на все, чтобы доказать свою силу и значимость. Все те, чьим ментором я был, с самого начала знали, что им не выжить. Они не хотели верить в то, что и у них есть шанс, причем не меньший, чем у других. Их можно было научить обращаться с оружием, но внушить волю к победе и свободе — на это я оказался неспособен. Они сами должны были сделать это. А у тебя есть все, что нужно. Поэтому я и поверил в тебя.

У меня не хватает слов, чтобы выразить свои чувства. Ментор поворачивается и пристально смотрит мне в глаза.

— Ты с самого начала нашего знакомства напоминала мне волчонка. Юная, но уже успевшая понять окружающий мир и познать боль и разочарования. Гордая и одинокая, не признающая ничье лидерство и превыше всего ставящая собственную свободу. Умная и хитрая, способная выжить в любых условиях и на лету схватывающая все новое. Осторожная и недоверчивая, вечно держащаяся в стороне от остальных и не подпускающая чужих. Дикая и опасная, смелая и сильная, дерзкая и непокорная — это все о тебе, детка.

С этими словами Хеймитч достает из кармана рубашки маленький сверток, разворачивает его и протягивает мне. На его ладони лежит серебряная цепочка с подвеской в форме миниатюрного волка с угольно-черными глазами, сверкающими в свете фонарей.