Четыре голубки (ЛП)

Но когда дошло до дела, оказалось, что они не могут сидеть достаточно далеко друг от друга. Около ринга было всего четыре скамьи, поставленные в ряд у входа. В пятнадцать минут седьмого из ворот Тренвита вышли Джордж Уорлегган и Осборн Уитворт и проследовали на поле. Осборн переоделся в красивый сюртук из красного шелка и белые панталоны. Дамы с ними не явились. Оба джентльмена сели на самом дальнем от Полдарков краю скамеек.

Толли Трегирлс находился в своей стихии. Слегка сутулясь, в длинном сюртуке, он был похож на стервятника на дереве, весь в шрамах, однорукий и не перестающий кашлять, он встал в центре ринга и провозгласил начало состязаний.

— Матч борцов, победитель определяется в трех раундах, победа присуждается за три очка, приз — две гинеи, который выдаст миссис Салли Треготнан из пивнушки Салли... Соревнуются... Слева от меня — Том Харри... Справа от меня — Сэм Карн...

Когда мужчины шагнули вперед, раздались одобрительные и неодобрительные выкрики. Они были одеты, как положено для соревнований — голыми по пояс, не считая коротких свободных курток из плотной льняной ткани, стянутых на шее шнуром и с широкими рукавами. Они также носили панталоны до колен, толстые чулки, но были босыми. На востоке, за пределами Корнуолла, разрешались пинки ногами, но здесь это считалось нечестным, вся сила и умения должны быть в плечах и руках. Помимо Толли на ринге присутствовали еще двое судей — Пол Дэниэл и Уилл Нэнфан.

Когда соперники пожимали друг другу руки, стало видно, что Сэм на добрых три дюйма выше Тома Харри, но тот шире в плечах и обладает крепкими ногами и бедрами. В таком состязании высокий рост — не всегда преимущество.

Толли дунул в свисток — по его словам, подаренный умирающим боцманом с фрегата, где он когда-то служил, в качестве признания заслуг. На самом деле он украл его у испанского попрошайки в Гибралтаре. Кружась вокруг противника, Сэм заметил Эмму Трегирлс, она пришла к рингу вместе с Салли. Женщины стояли в группе поддержки Тома Харри. Эмма даже не взглянула на борцов, она болтала с Салли и смеялась. Ее смех плыл над полем.

Когда борцы сошлись в первом захвате, из толпы донеслись выкрики. Большая часть зрителей болела за Сэма, и он со смущением различил голоса своей паствы. Не то чтобы он не желал получить их поддержку, но он чувствовал фальшь и неправедность своих действий. Во время долгого пути из Бодмина, сопровождая тело в траурной церемонии, он много думал о жизни и смерти и о собственном положении в мире, своем долге и полномочиях. И возврат к старым привычкам юности, к участию в состязании в физической силе с громилой, избившим его брата и грозящим жениться на девушке, запавшей Сэму в душу, не выглядел соответствующим его долгу и полномочиям распространять слово Божие.

Харри дернулся, чтобы схватить Сэма за куртку, но тот нагнулся и вильнул в сторону, а потом попытался сам провести захват. Но Харри вырвался, и снова началось кружение. Это была часть техники борьбы, и чемпионы могли продолжать в таком духе иногда до получаса. Но этим вечером подобного не случилось, слишком уж много личного было вложено в этот матч.

Сэм думал, что, возможно, он и убедил себя участвовать, чтобы спасти душу для Иисуса, но уж точно к этому примешивались совершенно нехристианские мотивы. Месть и похоть. Месть и похоть. Как он может это отрицать? А если он это не отрицает, то как может оправдать? С ужасом и печалью увидев, как повесили человека, и зная, что тот так и не познал Господа, как можно участвовать в подобной жестокой забаве на потеху толпе?

Они сошлись в клинче, и Сэм сосредоточился лишь на том, как бы не оказаться в воздухе. Тому Харри наконец-то удался задуманный захват. Они боролись, сжимая друг друга. Голова Харри оказалась под мышкой у Сэма, он качнулся и попытался сделать обратный бросок. Ноги Сэма оторвались от земли, он оказался в воздухе, бороться сейчас было бессмысленно. Он перенес весь вес на одну сторону и приземлился не на лопатки, а на локоть и бедро и перекатился. Харри налетел на него, когда Сэм уже почти поднялся, и теперь придавливал к земле. Сэм оторвал руки противника от своего ворота, снова упал на колени и вдруг рухнул вниз головой.

Они разошлись и начали всё сначала. Харри бросался на соперника скорее как бык, чем как борец — он врезал плечом Сэму по ребрам, так что тот согнулся пополам, схватил его за плечи, пока шнурок не стал его душить. Сэм вырвался, заехав Харри локтем в физиономию, поставил ему подножку, и они упали и покатились по земле, то один сверху, то другой.

Толли пришлось отскочить, когда они в конвульсиях дернулись к нему. Он свистнул, поскольку борьба на земле не разрешалась.

Ему пришлось оттащить Харри, и противники поднялись на ноги под крики и свист толпы.

Я не должен был участвовать, подумал Сэм, не должен. Харри схватил его за куртку, и бычья голова врезалась в подбородок. Теперь одна рука обвила его за пояс, а другая вцепилась в панталоны. Он упал, как срубленное дерево, под весом шестнадцати стоунов [16] мускулов и костей, навалившихся сверху.

Задыхаясь от боли и недостатка воздуха, Сэм услышал свист и почувствовал, как чьи-то руки отрывают от него Харри. Он проиграл первый раунд.

— Я думаю, — сказала Демельза, — что мне это не нравится.

— Мне тоже, — сказал Росс, — но мы должны досидеть до конца.

— Этот человек дерется нечестно — он старается сделать больно. Почему борьбу не остановят?

— По правилам этого нельзя сделать, не присудив победу Харри. Не то чтобы он нарушал правила, он просто дерется грубо. Судьи могут вмешаться, как уже раз сделал Толли, но не могут остановить матч. Ох...

Гнев и злость не всегда лучшее топливо для соревнований в физической силе, но желание драться необходимо, а Сэму пока его недоставало. Он ничего не знал о пари Росса, но прекрасно помнил о том обещании, что дала ему Эмма, хотя сегодня оно казалось просто шуткой с ее стороны, а не истинным намерением. Он ощущал обиду и стыд.

Но несмотря на благодать, что снизошла на него после обращения к Христу, несмотря на стыд, в нем осталось достаточно мужского, чтобы не любить боль от ударов по ребрам, кровь от расшатавшегося из-за удара бычьей головой Харри зуба, запах пота, идущий от громилы, который сгибал его в унизительные и болезненные позы, хмыканье довольного соперника. А Харри, окрыленный быстрым успехом и теперь уверенный в нем, стал терять бдительность.

Сэм реагировал на происходящее скорее телом, чем разумом, отвечая на резкий захват так, как научился во время состязаний несколько лет назад. Он резко поменял позицию во время захвата, повернулся, стиснул Харри за шею и завалил его, оказавшись сверху и избежав намеренно поднятого колена. И вот уже Харри, подняв фонтан пыли и клочья вереска, пригвожден к земле, как будто его проткнули шпагой.

По толпе пронесся одобрительный гул. Когда прозвучал свисток, Сэм быстро встал и отступил назад, а Том Харри сплюнул кровь и тоже поднялся. Толли провозгласил, что второй раунд за Сэмом Карном. Теперь предстоял финальный и решающий.

Пока Толли говорил, снова сгустился туман, скрылось солнце и пропали тени. Земля была холодной и серой, как будто солнце утонуло и больше никогда не появится.

Оба соперника были покрыты ссадинами, потому что соревнование вышло вовсе не джентльменским, оба сильно ударились во время падения на иссушенную летним зноем землю. Сэм дважды едва избежал серьезных повреждений, увернувшись от колена Харри. Ведь если «случайно» подставить противнику колено во время падения, то он может не только закончить матч, но и расстаться с жизнью. Конечно, за такое дисквалифицируют, если заметит кто-то из судей. И потому они постарались избежать нового падения, и следующего клинча пришлось ждать долго, а когда борцы сошлись, то выглядело это скорее как объятья, чем как попытка броска. Вполне обычный конец матча при равных силах участников, именно такие соревнования и любит публика. Корнуольскую борьбу недаром прозвали объятьями по-корнуольски.

16

Стоун — английская мера веса (обычно применяется к весу человека), равная 14 фунтам или 6,35029318 килограммам. То есть Том Харри весил чуть больше 100 кг.