Бестолочь

Тебя убили, но сейчас

Ты с «Откровеньем» Богослова

Знаком, и знаешь – близок час,

Когда лишится смысла слово.

«The time is near!» Это кайф!

Любой из нас к тому приходит,

Что жизнь – дерьмо. Oh, fucking life!

Проходит жизнь… И всё проходит.

Давайте совесть удалим!

Пусть искушает нас лукавый.

Привет, апостол-подхалим!

Вы Иоанн?.. Или Лука вы?

Плевать, что всё размыто – тень

И очертанья силуэта.

Я верю, будет новый день.

Проходит всё – пройдёт и это.

26.08.2001.

***

Любя

Одну

Тебя,

Ко дну

С тобой

Одной.

Такой-

Сякой -

Без фраз.

Без глаз.

Не бес,

Не сон.

С небес -

На трон.

Без слов.

Без снов.

Блестел

Накал.

Хотел,

Ласкал.

Тоска.

Ослаб.

Устал -

Скорей,

Скорей!

Одну

Тебя

Ко дну

Любя.

С тобой

Такой

Одной.

27.02.2014.

Циклы

Утро.

Глотаю сухой аспирин.

Вновь замечая, что болен не кстати,

Я выливаюсь из старой кровати

Из под пропитанных снами перин.

Стол. И забытое слово над ним.

Глянешь – и вновь через ветхую дверцу

Вечная мука впивается в сердце.

И выпивается залпом одним.

День.

И еще не прошла голова.

Та же в ней пятая громом симфония.

В памяти – та же Mylene, “California”.

Те же желание ляпнуть слова.

Голову лечит вчерашний портвейн.

Душу калечит сырая каморка.

Уши питает психоз Тома Йорка.

В плеере плачет вчерашний Кобейн.

Вечер.

В компании мыслей лихих

Я заливаю избитую память

Жизни, в которой уже не исправить

Сказанных слов и поступков дурных.

Гилмор и Нофлер – сегодня со мной.

Здесь же – «Кино», «ДДТ» и «Алиса».

Полночь. И снова свирепою крысой

В горло вгрызается яростный вой.

Ночь.

Моя жизнь – измордованный цирк.

В клоунском гриме – моя обреченность.

Зрительским смехом забита никчемность

С разных концов безобразных интриг.

Детства согреют ночные ветра,

Зимние звезды, отец, – ностальгия.

Ночью достанет во сне невралгия.

День аспирином начнется с утра.

21.02.2007.

Октябрь

Подумать только – я унижен!

Свой обезумевший покой

Спускаю ниже в яму, ниже –

Зачем нужна любовь, на кой?

Привет, реальность отчужденья!

На камне дна сижу уж день я.

Мой злобный разум успокой.

Но мне бы удержаться только

От вновь нахлынувшего вдруг

Огня любви и снов, где столько

И обезумевших подруг

И лжедрузей, меня предавших,

Врагов, последний хлеб отдавших…

Как всё изменчиво вокруг!..

Махнув культёю вместо кисти

Мне на прощание, сорви

Мои оранжевые листья

Моей оранжевой любви…

3.10.2001.

Весенние ветра

Когда уйду спокойный в святую тишину,

Спокойный и бесшумный, с ветрами возлетая,

И снова покоряя родную вышину –

Запомнюсь этим стенам на многие лета я.

Весна ползла. Из почвы – в неистовый восход,

Сырой и равнодушный. Запомнятся страданья.

И в вечности запишут мой самый лучший всход.

На протяженьи жизни платил за это дань я.

Когда на веко ляжет последний мой пятак –

Сыграйте «Лакримозу» на старой «Аэлите».

Уставший от последних мучительных атак,

Когда уйду, усну я – меня не шевелите.

24.10.2001.

Любовь

Оскал озлобленный

                      ласкает кожу.

Любовь твоя,

                       умеренного роста,

Слюною вязкой брызжет.

                        Жадно гложет

Приволье привокзального

                          погоста.

Вернулся поутру

                           туда же,

Измученный болью

                            ушибленного колена.

В тенях подъезд, весь дом

                             загажен.

Шаги внизу –

                          вернулась Лена.

Лены ненавязчивый

                               вкус укуса!..

Вкусил удовольствие

                                обузы  вкуса.

Петля мне бросилась

                                от радости на шею.

Сама пугаясь, затянулась.

                                 Сжалась.

Со мной теперь ушла

                                 в могильную траншею

Сырая, недоделанная

                                 жалость.

Искал твой,

                     жаждущий любви, оскал

Ответ мой честный,

                               неприкрытый, голый.

До крови меня клык твой

                                          обласкал.

Вонзала пасть оскала

                                        дыроколы.

Теперь не важно, радость ли,

                                          тоска ли –

Не прибавится шрамов

                                  на мёртвой коже.

Мешки неудач на себе

                                   таскали…

И счастья пакетики

                                    носили тоже.

Вот, убитый любовью,

                                  в подъезде я.

Был бы жив – мог бы счастьем

                                   упиться –

Вот, глядите – примером

                                   возмездия

Служит труп моего

                                    убийцы.

Твой мозг, Лена, -

                                 жидкое олово.

Ты шаблонной, стандартной

                                 любви  своей, Лена,

Саморучно надела

                                  на голову

Пакет

            из полиэтилена!

А к слову сказать,

                                 моя будет ниже

Чаша весов, если

                                 взвесим

Любовь нашу.

                          Ведь твоей чашей движет

Килограмм

                     заплесневелой спеси.

Вниз-то мою чашу тянет

                                            свобода –

Не гордость или спесь.

                                        Вот так всё просто.

Судьба моя, твоего

                                    антипода –

Приволье

                  привокзального погоста.

12.12.2001.