Царь Борис Годунов

Между первым и вторым упоминаниями о Борисе Годунове лежит отрезок времени протяженностью в три года. Чем были заполнены они для молодого опричника, с точностью сказать невозможно. Однако, вероятнее всего, на его глазах, а может быть, и с его участием разворачивались самые кровавые события этого периода: расправа с боярином И. П. Челядниным, митрополитом Филиппом Колычевым, семьей князя Владимира Андреевича Старицкого, новгородский и псковский погромы и, наконец, массовые казни в Москве летом 1570 г. Вряд ли мы можем согласиться с мнением некоторых исследователей о том, что Борис Годунов «не замарался» службой в опричнине: сложно было подниматься наверх на глазах у лютующего царя, не испачкав рук кровью. Как вообще трудно поверить в то, что опричник мог оставаться в стороне от казней, в которых были задействованы его «братья по опричному монашескому ордену». Тем более что именно в эти годы стремительно упрочивались позиции будущего тестя Бориса Годунова, «опричного пономаря» Малюты Скуратова (именно он задушил митрополита Филиппа и «отличился» искоренением «крамолы» среди новгородцев).

«Борис Годунов у Ивана Грозного». Художник И. Е. Репин

Второе достоверное свидетельство о жизненном пути Бориса Годунова относится к 16 сентября 1570 г., когда Иван Грозный по полученным с южных рубежей вестям двинулся из Александровой слободы в поход против крымского хана Девлет-Гирея, люди которого двигались в направлении Тулы. Царь был намерен «искати прямово дела», т. е. открытого столкновения с крымчаками в полевом сражении. В этом походе Борис Годунов был назначен сопровождать царевича Ивана Ивановича – «быть у царевича с рогатиной». Здесь 18-летний опричник впервые выступил с местнической претензией к другому придворному – князю Фёдору Сицкому, который получил, по понятиям того времени, более почетное место – «быть у царевича с копьем». Отметим, что для родовитого человека XVI–XVII вв. местнические конфликты – споры о местах в военных походах, дипломатических церемониях, за столом у государя – были отнюдь не банальным способом потешить свое родовое самолюбие, уязвив достоинство более худородного соперника. Местничество было целым политическим институтом, бороться с которым была бессильна даже самодержавная власть московских царей. Потому что государь мог жаловать (равно как и отбирать, и притом вместе с жизнью) вотчины и чины, но не мог сделать один род «честнее», выше другого. Вступая в местнический конфликт, служилый человек не только определял свое место в кругу других членов государева двора: он одновременно стоял за честь своих предков и обеспечивал достойное место потомкам. Свою первую местническую схватку Борис Годунов выиграл: Иван Грозный в этом споре поддержал молодого любимца, и от участия в походе Борис Фёдорович был освобожден, что избавляло его от урона родовой чести. Он не был в походе честью ниже Сицкого, а значит, и род Годуновых не был поставлен ниже князей Сицких.

Через полгода после несостоявшегося для Бориса Годунова похода против хана Девлет-Гирея, 16 мая 1571 г., Иван Грозный с сыном, царевичем Иваном, вновь выступил из Александровой слободы «на берег» – к окскому рубежу. Там предполагалось остановить очередной набег крымского хана, на этот раз вознамерившегося прорваться непосредственно к Москве. Как и в сентябре предыдущего года, Борису Фёдоровичу Годунову было вновь поручено сопровождать царевича. Теперь оснований для местничества не возникло: Борису Годунову опять предстояло быть с рогатиной, а с копьем быть назначили его старшего брата, Василия Фёдоровича. Впрочем, поход этот оказался крайне неудачным: крымские татары прорвались за Оку и 24 мая, подойдя к Москве, сожгли ее. Царь со своим двором не успел предотвратить военной катастрофы и бежал на север, в Ростов. Вероятно, участником этого стремительного отступления был и Борис Годунов.

Скульптурный портрет (реконструкция по черепу) царицы Ирины Федоровны Годуновой (фрагмент). Скульптор-антрополог М. М. Герасимов

Еще через полгода, 28 октября 1571 г., Иван Грозный играл свою третью свадьбу. В жены себе он выбрал Марфу Васильевну Собакину, приходившуюся дальней родней царскому любимцу, Малюте Скуратову. Свадьбу праздновали «в узком семейном кругу»: Малюта был дружкой царя; вместе с ним дружкой был 19-летний Борис Годунов. Борис к этому времени уже успел стать зятем Малюты, что включало его в круг избранных лиц. Скуратов фактически возглавлял в это время опричнину; брак с его дочерью, Марией Григорьевной, делал Бориса Фёдоровича свояком других зятьев Малюты – князя Дмитрия Ивановича Шуйского и князя Ивана Михайловича Глинского (кстати, двоюродного брата царя по материнской линии). Нашлось на свадьбе место и для Малютиной дочери, супруги Бориса Годунова Марии Григорьевны, которая была свахой у царицы. Сам Борис Фёдорович был в числе лиц, отправившихся по случаю свадебных торжеств с царем в баню («мыльню»). И хотя через две недели после свадьбы Марфа Собакина скоропостижно скончалась, включение Годунова в число избранных лиц «скуратовского круга» свидетельствовало о том, что позиции молодого царедворца становятся все более прочными. Хотя внешне это пока не проявляло себя в виде пожалований новых чинов. Весной 1572 г., когда Иван IV вместе со старшим царевичем пошел к Новгороду для последующих военных действий против Швеции, Годунов вновь, как и годом ранее, состоял при царевиче Иване Ивановиче (правда, уже не с рогатиной, а с копьем).

Пошатнуть положения Бориса Годунова не смогла ни последовавшая в том же 1572 г. отмена опричнины, ни даже гибель тестя и покровителя – Малюты Скуратова, сложившего голову 1 января 1573 г. при штурме ливонской крепости Пайды. Более того, положение Бориса Фёдоровича лишь упрочилось: в начале 1575 г. его сестра, Ирина Фёдоровна, вышла замуж за младшего сына Ивана Грозного, царевича Фёдора Ивановича. Вероятно, именно в связи с этим событием Борис Годунов получает видный для молодых придворных чин кравчего. Обязанностью кравчего было прислуживать царю за столом, лично наливая государю вина и отведывая первым от каждого блюда. Вряд ли стоит объяснять, каким большим знаком доверия со стороны болезненно мнительного Ивана IV было это назначение. Впрочем, брак Ирины Годуновой и Фёдора Ивановича сам по себе не сулил Борису Фёдоровичу дальнейшей головокружительной карьеры: Фёдор был младшим из царевичей, в лучшем случае ему предстояло сделаться удельным князем.

Между тем Годунов оставался в милости у Ивана Васильевича. В том же 1575 г., вступая в брак в пятый раз, царь опять сделал Бориса Годунова дружкой, сопровождавшим жениха в мыльню. В мае – июне 1577 г. кравчий Борис Годунов вместе с государем участвовал в его походе в Новгород. В Новгороде он был оставлен, тогда как сам Иван Грозный во главе войска выступил в Псков, а оттуда в победоносный поход в Ливонию, во время которого ему удалось покорить большую часть прибалтийских крепостей. Борис Фёдорович участником этого царского триумфа не был. В Рождество следующего, 1578 г., 25 декабря, кравчий Борис Годунов был у государева стола, что вызвало местническую претензию к нему со стороны князя Ивана Сицкого. Борис Фёдорович в ответ на это ударил государю челом на отца своего соперника, боярина князя Василия Сицкого (к тому времени год как погибшего). В ходе местнического разбирательства Годунов был признан «породою честнее» Сицкого «многими местами». В июне – сентябре 1579 г. кравчий Борис Годунов сопровождал Ивана Грозного в его очередном походе в Ливонию. Этот поход победных лавров не принес: во время военной кампании 1579 г. войско польского короля Стефана Батория отбило у русских Полоцк и крепость Сокол.

В сентябре 1580 г. царь Иван Грозный вновь праздновал свадьбу (как оказалось – последнюю в своей жизни). На этой церемонии Борис Годунов присутствовал уже в чине боярина. Избранницей пятидесятилетнего жениха была Мария Фёдоровна Нагая. Свадьбу гуляли без особой пышности – атмосфера поражений на полях Ливонской войны безудержному веселью не способствовала. Круг участников свадебной церемонии до чрезвычайности любопытен, особенно если заглянуть в их будущее. Царевич Иван Иванович, наследник Ивана Грозного, на свадьбе выступавший в роли тысяцкого, проживет еще чуть более года и погибнет от руки собственного отца в ноябре 1581 г. Жениху, царю Ивану Васильевичу, после свадьбы оставалось жить лишь три с половиной года, он умрет в марте 1584 г. Трон достанется его второму сыну, царевичу Фёдору Ивановичу (на свадьбе своего родителя он был посажен «в отцово место»). Но он окажется последним представителем московской ветви рода Рюриковичей, которая пресеклась с его смертью в 1598 г.