Страница 1 из 228
ЗАПЛАТИТЬ ЗА СЧАСТЬЕ
Мир разделен. Есть Тьма и Свет. Но Свет не значит добро, как Тьма не означает безусловное зло. Так ночь бывает светла, а день — мрачен. Меры добра и зла каждый определяет сам. И другое скажу я вам. Помните, дети мои, что у каждого и мера своя. Что для одного зло, для другого благо несомненное.
И есть Жизнь. Для нее нет мер. Все из нее — и Свет, и Тьма. Она не делит добро и зло, она не мерит. Она просто лоно, из которого рождается все. И она любит всех равно, потому что мы дети ее.
Глава первая
Вознося молитву, страшись. А вдруг ответ придет?
Кристалл, висящий над медным котелком, вспыхнул шаром света, сыпанул на бурлящее, густое варево изумрудными искрами. В паре, поднявшемся шапкой, заиграла радуга, ярко отсвечивающая зеленым.
— Грибы, грибы, грибочечки… — пропела Арха, кромсая золотым серпом сушеные шляпки чернецов.
Растерзанные грибы она ссыпала в котелок и размешала варево стеклянной палочкой, бубня под нос: «Ансеринае херба, левистицум, цалеридулае флос…»
Лаборатория, освещенная только синеватым язычком огня в спиртовой горелке, напоминала пещеру. По углам, затопленным мраком, таинственно, приглушенно шелестело. Тень ведуньи жила своей жизнью. Неестественно вытянутая, тощая, как скелет, она тянула руки-веточки к своей хозяйке, то ли помогая ворожить, то ли желая придушить.
— Это заклинание, да? — шепотом, нервно оглядываясь на угол, в котором ему мерещились подмигивающие, алчно горящие глаза, спросил Шай.
— Я тебе маг, что ли? — фыркнула лекарка, подсыпая в котелок толченые травы. Искры кристалла отражались в ее желтых глазах, подрагивали на зрачке, расширившемся почти во всю радужку. — Просто рецепт повторяю — не забыла ли чего. А то наварю еще…
Она осторожно подула на кипящее варево, принюхалась. Не глядя, взяла со стола холщовый мешочек, черным коготком подцепила сушеную ягоду, бросив ее в зелье. По лаборатории поплыл летний, медово-малиновый дух.
— Сложно у вас все, — пожаловался ифовет, передёрнув плечами, и потянул пальцем узел кружевного форменного галстука, словно он его душил.
— Где ты сложности увидел? Думаешь, серпом грибы резать удобнее, чем кухонным ножом? Пф-ф, бред! Просто марку надо держать. Если все будет выглядеть слишком просто, то клиент может и засомневаться, стоит ли платить такую цену. Как говаривает мистрис Шор: «Правильный имидж — залог правильного гонорара!».
Арха выкрутила колесико горелки, убирая пламя. Подставила ладошку, подзывая кристалл, послушно спланировавший ей в руку. Удлиненный, похожий на сосульку амулет вспыхнул на прощание зеленым светом, прокатившимся волной, и погас, став похожим на причудливый бутылочный осколок.
— Все, — выдохнула ведунья устало, утирая трудовой пот, — чуточку энергии, мешок сена и никаких проблем.
— Можно забирать?
Шай, оставив в покое наманикюренные ногти, которые он старательно обгрызал последние полчаса, глянул просяще, старательно хлопая пушистыми, как у девицы, ресницами. При этом он умудрился смотреть на лекарку снизу вверх, что при их разнице в росте было делом непростым. Зато взгляд получился таким выразительным, что любое, даже самое каменное сердце, немедленно превратилось бы в лужицу.
— Ты ему хоть остыть-то дай, — сварливо отозвалась Арха, стягивая лабораторный халат. — С тебя пять империалов.
Видимо, у ведуний сердца вырезали из материала покрепче камня.
— Сколько?! — вытаращил голубенькие глазки ифовет. — Арха, ты с башни не падала?
— Нет, — честно отозвалась лекарка. — А ты чего хотел? Во-первых, тебе нужно было срочно, так? Во-вторых, если меня за этим делом застукают, из лечебницы я вылечу, не успев сказать «простите». А, в-третьих, цены на все растут, солнце. Впрочем, не хочешь — не надо. Найду, кому продать.
С независимым видом, нисколько клиентом не интересуясь, она вынула из кармана стеклянный флакончик, вставила в его горлышко воронку и золотым, естественно, черпаком начала переливать зелье.
Только вот кончики ее ушей напряженно подрагивали, выдавая хозяйку с головой. К ее счастью, Шай наблюдательностью не отличался. Да и занят он был, пытаясь сообразить, что для него приоритетней: здоровье или собственный, не слишком толстый, кошелек.
Арха его не торопила, хотя и сама того не замечая, начала покусывать губу. Деньги ей были нужны, очень нужны. А расставаться с немалой суммой демону явно не хотелось. Но еще одно правило грамотного маркетинга гласило, что чем больше клиент нервничает, тем больше шансов, что он заплатит. Да, собственно, и деваться-то Шаю было некуда. Не к лекарю же ему идти с дурной-то болезнью! Если кто узнает, какую пакостью порой подхватывают императорские гвардейцы, то скандал выйдет знатный. И дело не только в том, что они венценосное тело охраняют.
В гвардию абы кто не попадает. Если ты не можешь перечислить своих предков до десятого колена включительно, а твой папа — как минимум! — не занимает пост советника при министре, то в императорской охране тебе делать нечего. Естественно, что сливки аристократии должны быть безупречны во всем. А сливки с гонореей уже кажутся несколько… прокисшими.
— Ну-у, Арха-а, ну-у сделай скидочку. Ну, я ж к тебе уже три года бегаю, — заскулил Шай, сообразив, что без вожделенного снадобья ему уходить не с руки.
— Вот именно. Бегаешь и бегать будешь, — отрезала Арха, решившая быть непреклонной. — Ты со своей красавицы не только заразу поимел, но и немало золота. А за удовольствие платить надо. Вот и плати, родное сердце.
— Злая ты, Арха, — обиженно сопнул носом демон и послушно полез за кошельком.
— Недобрая, — согласилась лекарка. — Но мне, вроде, и не положено.
— Ведьма, — кивнул блондин.
— Ведунья, — поправила она его, одной рукой принимая монеты, а другой отдавая пузырек. — Столовую ложку сейчас и по чайной ложке три раза в день…
— Да помню я, не учи ученого, — поморщился он.
— Лучше бы ты, ученый, помнил, как всякую заразу не хватать.
— Не могу ничего с собой поделать, — развел руками вмиг повеселевший блондин. — Как только встречаю свою любовь, у меня тут же крышу сносит. Ничего больше не помню. И вижу только ее — мою розу…
— Благо, у тебя каждую неделю по новой розе, а то и не по одной, садовник ты наш, — ухмыльнулась Арха, невольно заглядевшись на его такие наивные, по-младенчески чистые голубые глаза.
Все-таки, обаянию ифовета сопротивляться сложно. Даже если ты его совсем недавно видела без штанов и в ситуации, начисто отрицающей даже намек на романтику.
— Только одной розы нет в моем саду, божественная Арха. Ты избегаешь моих чар и жестоко ранишь столь хрупкое сердце, — пропел он, чмокнул лекарку в макушку и, засучив рукава форменного кителя, отобрал у нее пустой котелок.
Сунул его под кран и как-то привычно и обыденно начал чистить. Наверное, сказались навыки, полученные в Академии. Их там, по слухам, чего только чистить не заставляли.
Ведунья, довольно мурлыкая под нос модную и весьма фривольную песенку, тщательно убрала за собой и даже пол осмотрела — не упала ли какая-нибудь травинка. Если мистрис Шор пронюхает, чем тут некоторые санитарки занимаются по ночам, то, в лучшем случае, вышвырнет с работы. А в худшем и в тюрьму может отправить. И дело не только в том, что на врачевание, а, тем более, на приготовление лекарств лицензия нужна.
На оборудование лаборатории, в том числе и на покупку всяких золотых черпачков, мистрис Шор не поскупилась. Для того чтобы клинике разрешили собственную аптеку держать, пришлось столько комиссий пройти и такие требования выполнить, что золотые черпаки мелочью кажутся. Правда, сумма розданных взяток со стоимостью всего оборудования все равно сравниться не могла.