Страница 7 из 15
Глава 2
Географическая связь между разнородным населением Восточно-Европейской равнины. Общие этнографические понятия летописца. Народные группы Иафетовой части. Варяги и их разделение. Немцы. Влахи. Греки. Сведения о Греческой земле. Литовские племена. Ятвяги. Область их в XIII веке; их жилища в эпоху Начальной летописи. Литва. Нерома. Этнографические границы со славянским населением. Лотыгола. Голядь
Такая тесная связь между речными бассейнами Восточно-Европейской равнины обусловливала столь же тесную связь и взаимодействие между разноплеменным ее населением. Более сильному племени она облегчала подчинение и поглощение более слабых путем военного захвата и колонизации, а слабым затрудняла возможность противодействия. Здесь надо искать причину раннего преобладания славяно-русского племени над инородцами преимущественно в южной части Озерной области и в Поволжье. На такое преобладание указывают все известия Начальной летописи о расселении племен на востоке Европы с древнейшего времени. Прежде чем перейти к их рассмотрению, считаем, однако, нелишним сказать здесь несколько слов об общих этнографических понятиях, открывающихся в Начальной летописи. Вообще население Иафетовой части Начальная летопись разделяет на языки (племена в обширном смысле), а языки – на роды. Как и следует ожидать, в основание этого деления не положено ясно определенного начала. Родовые названия известной группы племен имеют отчасти этнографическое, отчасти географическое или политическое значение, то есть придаются племенам или по их национальному сродству между собой, или по их географическому и политическому распределению. В последнем случае они получают смысл названий собирательных. С другой стороны, родовое имя целого народа употребляется иногда для обозначения одного какого-либо его племени. Причины такой неопределенности в понятиях следует искать отчасти в сборном характере, которым вообще отличаются наши летописи. Каждый вносивший свою долю в ее состав имел свой взгляд на народности, свое этнографическое понимание, а позднейшие составители свода заботились только о том, чтобы придать своему труду внешнее (хронологическое) единство, вовсе не думая о единстве внутреннем. Впрочем, можно, кажется, принять, что в Начальной летописи все население Иафетовой части разделяется на следующие народные группы: варяги, или немцы, греки, литва, к которой относят ятвягов, и славяне[44]. В этом этнографическом ряду стоят совершенно уединенно, особняком, загадочные колбяги, о которых упоминает Русская Правда[45].
Вопрос о происхождении и значении слова «варяг» разрабатывался в русской исторической литературе с особенным усердием и имеет обширную литературу. Но многочисленные исследования привели к различным, не всегда согласимым результатам. Большая часть исследователей, признавая за варяжским названием германское происхождение, утверждают, что оно имело этнографический смысл и обозначало исключительно норманнов. Это так называемая норманнская школа, которая считает в рядах своих большую часть исследователей древней русской истории – Байера, Шлёцера, Эверса, Круга, Куника, Погодина и др. Другие же отрицают этнографическое значение слова «варяг» и думают, что это было название вольных дружин. «Сличив различные толкования ученых, – говорит С. М. Соловьев (История России с древнейших времен. Т. 1. С. 85), – можно вывести верное заключение, что под именем варягов разумелись дружины, составленные из людей, волей или неволей покинувших свое отечество и принужденных искать счастья на морях или в странах чуждых». По мнению уважаемого историка, это название, как видно, образовалось на западе у племен германских; на востоке – у племен славянских, финских, у греков и арабов таким же общим названием для подобных дружин была русь (рось) (Там же). По резкому отличию от всех других обращает на себя внимание мнение г-на Гедеонова («Исследования о варяжском вопросе»). Он полагает, что название варягов составилось у венедских славян под влиянием литовского начала (в древнебалтийском словаре, найденном Потоцким, – см. Буткова в «Сыне Отечества», 1836, № 1 – Wareng из древянского – на Нижней Эльбе – наречия), что никогда и нигде это слово не обозначало особой народности, что оно было у поморских славян общим наименованием норманно-венедских пиратов, подобным же, каким было у норманнов – викингар, и что оно зашло к восточным славянам из западнославянской (венедской) колонии, образовавшейся будто бы в Новгородской области еще до призвания Рюрика. Положительным и бесспорным можно признать только одно: Начальная летопись употребляет слово «варяг» преимущественно в значении географическом, обозначает им, с одной стороны, вообще западноевропейское население, с другой – территорию Западной или, по крайней мере, Северо-Западной Европы. На такое значение его указывают выражения: «Бе путь из варяг в грекы» (Лавр., с. 3); «притти из варяг», «итти в варягы» и т. п. Этнографическое значение его крайне неопределенно. Нет сомнения, что варягами были названы первые иноплеменники, может быть, пришельцы из Западной Европы, с которыми ознакомились восточные славяне на Северо-Западной равнине. Но затем это название было перенесено на все вообще западноевропейское население неславянского происхождения[46]. Следы такого широкого значения его остались, как мы видели, в объеме Варяжского моря Начальной летописи и в перечне земель и народов, где поселения варягов показаны по всему побережью Варяжского моря от Симова предела на востоке до Хамова племени на Полуденье. Мы видели также, какие именно племена разумеет перечень под варягами. Такая перемена в понятиях народа, обусловивших воззрения летописца в тех случаях, когда им не руководила византийская литература, могла произойти тем скорее, что ему не было известно все разнообразие западноевропейского населения. Но по мере ознакомления с Западной Европой, по мере того, как завязывались с ней непосредственные сношения, из общего понятия варяг стали выделяться частные народные единицы, каждая со своими национальными особенностями, со своим народным именем, и при этом, естественно, слово «варяг» сокращалось, суживалось в своем значении. Это видно из рассмотрения дальнейших употреблений его в летописи. В предании о призвании князей варягами называются русь, свое (свей), урмяне, гьте (готы), англяне. Сравнительно с исчислением, которое представляет перечень, здесь опущены племена Юго-Западной Европы (фрязи, галичане, волхва и др.), что, впрочем, могло произойти и по случайности. С развитием событий от варягов обособляется русь. В Олеговых походах – из Новгорода в Киев и затем в Грецию – принимают участие вместе со словенами, чудью и другими варяги (Лавр., с. 10, 12), и из умолчания летописи о руси можно бы было заключить, что в этих преданиях русь еще поглощается словом «варяги». В официальных документах, в договоре с греками 912 года и в Игоревом договоре 944 года, дело ведется уже от имени руси (Лавр., с. 13, 19). В Игоревых походах на греков русь отделена от варягов. Первый поход совершен ими без участия варягов (Там же, с. 18). Для второго он собрал варягов, русь, полян и пр. (Там же, с. 19). То же мы видим и в событиях при Владимире Святом и его детях (Лавр., с. 32–64). В XI веке новгородские славяне узнали готов; о них говорит известный «Устав Ярослава о мостех» (Русские достопримечательности. Т. II. С. 292), в XII веке донов (датчан) и свеев (шведов). В последний раз варяги упоминаются в Начальной летописи в описании битвы с печенегами под Киевом в 1036 году (Лавр., с. 65). Встречаясь затем в Новгородских летописях в изложении событий XII века, оно имеет там, очевидно, местное значение; к XIII веку оно вышло, кажется, уже вовсе из употребления[47]. Оно заменилось однозначащим с ними «немец», словом, которое с X века стало входить в употребление также для обозначения вообще западноевропейца и только впоследствии, как увидим ниже, получило теперешнее свое значение. По всей вероятности, название «немец» явилось на юге ранее, чем на севере; по крайней мере, оно встречается в первый раз в южнорусском рассказе Летописи о крещении Руси. Заметим также, что оно употребляется там не как этнографический термин, а скорее как церковный – для обозначения христиан католического исповедания. Под 986 годом записано известие о приходе в Киев немцев от Рима (Лавр., с. 36). «Немцы и греки, – говорят казарские жиды Владимиру, – веруют его же мы распяхом» (Там же, с. 36, 37). Далее ясно различаются законы болгарский, немецкий, жидовский, греческий (Лавр., с. 45). Впоследствии слово «немец» является в значении этнографическом и географическом. В Новгороде жили немцы уже в первой половине XI века; под 1056 годом есть известие о бегстве в немцы Дуденя, холопа новгородского владыки (Новг. II, с. 199); в 1075 году к Святославу, княжившему тогда в Киеве, приходили послы из немец (Лавр., с. 85)[48].
44
Эверс полагает, что все европейские Иафетиды Нестора могут быть разделены на словян, чудь, варягов. Fast sollte man glanben, sie (d. h. unvollkommene Ethnographie Nestor’s) habe alle europaische Iaphetiden In Slaven, Tschuden u. Warjagor getheilt. Kritische Vorarbeit. I. 51). Но греки и литва составляют в понятиях летописца два особого рода племени, которые он отличает от славян, чуди и варягов.
45
В Русской Правде: «Ожели будет варяг или колбяг»… (Русские достопримечательности. Т. II. С. 33). Татищев объясняет колбягов жителями Кольберга (Колобрег слав.), приезжавшими в Новгород для торговли. Карамзин (Указ. соч. Т. II. С. 34) переводит слово «колбяг» – чужестранец. По Ходаковскому, колбяги – жители берегов Кояпи, впадающей через Суду в Шексну. Розенкампф (Образование Кормчей книги…, с. 228) сообщает приписку к этому слову из Кормчей книги XIII века: «А щже боудеть варяг или колобяг, крещения не имея, а боудеть има роте по своей вере…», из чего можно заключить, что колбяг значит или идолопоклонник, язычник, или вообще неправославный (Ср. примеч. 27 в Русской Правде в Русск. дост., 11. 68). У восточного писателя Демешки встречается название народа келябии, жившего по берегам Варяжского моря вместе с варягами и славянами. Это были, по всей вероятности, литовцы (см. Frahn, Ibn-Foszlans’s Berichte 192–193, Charmoy 354). Но г-н Гедеонов (Отрывки о Варяжском вопросе. С. 150, примеч.) полагает, что под келябиями скрываются колбяги Русской Правды, хоть Демешки писал в конце XIV века (Charm. 305), когда колбяги не встречаются, сколько нам известно, в памятниках. Не было ли слово «колбяг» каким-нибудь более или менее общим названием для чуди, приезжавшей в Новгород или селившейся в Новгородской области? Есть погост Колбежицкий к юге от Тихвина на реке Воложебю и близ него село Чудский Конец. На всем финском севере много местностей с названиями Колбь, Колбино, Колбинский и т. д. По замечанию Кастрена, kolba, kolva значит рыбная вода – от лап. kuоllе – рыба, и va – вода (Vorles. 98).
46
Летопись резко различает славян и варягов. Из прибалтийских славян она знает поморян (ляхов) и помещает варягов на другом противоположном берегу моря. В славянских и финских городах она отличает первых насельников (туземцев, автохтонов) от варягов находников, то есть пришельцев. «От них, – говорит она, – прозвася Русская земля Ноугородцы: ти суть люди Ноугородци от рода Варяжьска, преже бо быша Словени» (Лавр., с. 9). В походах Олега (880, 898 годы), Игоря (912 и 954 годы), Владимира (980 год), Ярослава (1015–1018 годы) и в битве с печенегами (1037 год) всюду они отделены от славянских племен.
47
В Новгородской I летописи под 1189 годом записано: «Рубоша Новгородьце Варязи на Гътех немце в Хоружьку и Новоторжце, а на весну не пустиша из Новагорода своих ни одиного мужь за море, ни съла ведаша варягом; нъ пустиша я без мира» (с. 20). Место, очевидно, испорченное, но все-таки ясно, что тут «Варязи на Гътех» могут означать только готландцев. В 1201 г. «варягы пустиша (из Новгорода) без мира за море… а на осень придоша Варязи горой на мир, и даша им мир на всей воли своей» (Там же, с. 25). Это, сколько нам известно, последнее употребление слова «варяг» летописью в изложении русских событий. В сказании о взятии Царя-Града крестоносцами варяги – наемная дружина греков: по взятии города Фрязи – «Грекы же и варягы изгнаша из града» (Новг., с. 29). В Новгороде было два иностранных двора – немецкий, принадлежавший Ганзе, и ютландский (см. Карамзина, т. III, примеч. 244). По нашим летописям, двор, стоявший на Торговой стороне на Варяжской улице, на посаде, у княжего двора, назывался Немецким (Новг. III, с. 216, 222 и I, с. 63, 66); церковь, находившаяся на торговищи, то есть Торговой площади, близ церкви Св. Михаила, называлась Варяжской, которая отличается от Немецкой ропоты (Новг. I, с. 11, 18; Новг. III, с. 216 и т. д.). Эта Варяжская церковь могла принадлежать шотландцам. Готский (Готьский) двор упоминается в первый раз под 1403 годом (см.: Новг. I, с. 102; в Новг. IV, с. 144; вероятно, по ошибке – Немецкий двор).
48
Немцы вместе с готами обязаны были содержать в порядке мостовые в занятых ими улицах в Новгороде («Устав Ярослава о мостех»).