Запасной вариант

– Вах, Валико, слышишь, как стреляют?! – послышался женский голос с одного из балБрискинов. Крох задрал голову, чтобы полюбоваться его обладательницей.

– Давай, батоно Давид, в машину, – услышал он. – А то мы сейчас в самом пекле, мало ли что…

– Слушай, я что-то на этой баррикаде рядовых не заметил, – сказал Крох, когда они стремительно удалялись от проспекта Руставели. – Все офицеры…

– Пока все офицеры, а когда этих шакалов выбьем из "Белого дома", у них и свои рядовые будут, – ответил адъютант Джабы, и Крох подумал, что в этих словах, пожалуй, есть своя логика…

У роскошного трехэтажного особняка, в котором разместился штаб «всадников» Джабы Иоселиани, им отдал честь безусый юнец в кожаной куртке, поверх которой болтался автомат, и в армейских сапогах, в которые были заправлены черные, когда-то наверняка имевшие очень приличный вид, брюки. Потом они поднимались по мраморной лестнице, а навстречу им шли вооруженные винтовками и автоматами люди, одетые в ''болонью", кожу, старые истрепавшиеся пальто и меховые ушанки самых разных цветов – «всадники», армия ''профессора", всесильного Джабы Иоселиани.

– Ну, вот и пришли, – сказал адъютант, но не успел он толкнуть дверь, как она распахнулась, и из нее за ноги выволокли безжизненное тело с надвое расколотым черепом, из которого густым кровавым холодцом медленно вытекала какая-то масса, которая, наверное, только что была человеческими мозгами.

Кроха едва не вырвало, в голове зашумело, и он почувствовал, что кровь отливает от лица.

– Очень не люблю расстраивать своих гостей, но иногда приходится идти на непопулярные меры, – с улыбкой развел руками Джаба Иоселиани. – Я этого человека, можно сказать, из грязи вытащил, сделал своим заместителем по военным вопросам, а он… Сколько раз ему говорил: ты больше не на зоне, ты теперь борец за демократию. То есть порядочных людей больше грабить не надо, грабить можно только звиядистов…

– Так, может, он просто перепутал, – осторожно попытался возразить адъютант. И быстро добавил:

– Я хочу сказать, может, порядочного человека и борца за демократию принял за звиядиста…

– Ты что, хочешь сказать, что он меня принял за звиядиста?! – воскликнул Джаба. – Ладно, кончили с этим, пойди, сделай с покойным Георгием то, что нужно…

– А что нужно? – недоуменно спросил адъютант.

– Я что тебе сейчас должен объяснять, что с покойником делают?! Похороните с почестями, как настоящего бойца за свободу и демократию Грузин, чтоб семье обидно не было…

"Боже мой, – подумал Крох, – кажется, пятый раз за этот день я слышу слово "демократия". И, самое интересное, от кого слышу?!"

– Садись, батоно Давид, давно тебя в гости ждем, – произнес Джаба, как только закрылась дверь за его адъютантом. – Шашлык, правда, чуть-чуть остыл, но все равно хорош, а не понравится – новый сделаем…

И хотя после увиденного есть Кроху совсем не хотелось, он придвинул к себе шампур и благодарно кивнул за налитый Джабой бокал вина.

– Давно мечтал с вами познакомиться, батоно, – начал Крох. – Очень много о вас слышал и…

– Я тоже рад с тобой познакомиться, батоно Давид, – прервал его "профессор". – Тоже, как ты понимаешь, слышал о тебе, знаю, как ты помог Грузии год назад, но все-таки хотел бы услышать тебя самого, что ты за человек, чем занимаешься. Так что рассказывай, но про шашлык тоже не забывай, это из молодого барашка шашлык, нежней, чем девушка…

– Да что мне о себе рассказывать… Человек я маленький, занимаюсь разными делами по мелочам…

В этот момент он почувствовал, как железная рука Джабы сжала его запястье.

– А то, что ты с этим шакалом Гамсахурдиа нефтепровод решил строить, это тоже "мелочь"? Или ты, сучонок, думал, что мне об этом неизвестно?

Перед глазами Кроха мгновенно возникло изуродованное лицо покойника, которого вынесли из этого кабинета перед тем, как он переступил его порог. Язык его вдруг будто примерз к гортани, и, с трудом перебарывая мешавшее ему говорить мерзкое чувство липкого страха, он сказал те единственные слова, которые пришли ему в голову:

– Богом клянусь, батоно… Я – деловой человек, политикой не занимаюсь, переговоры веду с тем, у кого власть…

– Вот это правильно! – хватка ослабла, но Джаба по-прежнему продолжал держать его за запястье. – Значит, скоро будешь со мной иметь дело, батоно Давид…

И, убрав руку, добавил прежним, ласковым голосом:

– Вина тоже попробуй, хорошее вино, для Сталина, между прочим, делалось.

– Я ведь к вам не просто так пришел, батоно, просьба у меня есть, – начал Крох, чувствуя, что подошло время говорить о главном.

– Говори свою просьбу, – добродушно усмехнулся Джаба. – Ты меня знаешь, я всю жизнь людям помогаю. Лишь бы только люди добро помнили…

– Два моих человека позавчера были арестованы вашими… – Крох на мгновение остановился, подыскивая нужное слово… – гвардейцами. Эти люди работают в моей компании, одновременно они являются гражданами США, и я был бы очень благодарен нам…

– А, слышал, слышал, – снова прервал его Джаба на полуслове. – Действительно, мои люди взяли недавно двух звиядистов, которые начали показывать им американские паспорта.

– Батоно, они не звиядисты, – начал было снова объяснять Крох…

– Извини, дорогой, я своим людям верю. Но для хорошего человека мне ничего не жалко. Только, сам понимаешь, у нас сейчас война идет, эти твои люди захвачены в качестве заложников. А за заложников полагается выкуп, иначе мои ребята просто не поймут, почему я их так отпускаю…

– За деньгами дело не станет, батоно…

– Рад слышать, что ты ценишь своих людей, да мне ведь не только деньги нужны, батоно Крох…

Именно тогда он и попал в ту ловушку, которую подставил ему Джаба. Задействовав все свои связи, Крох сумел в течение месяца поставить ему несколько сотен стволов "узи" и приличную партию патронов к ним. А потом… Потом у него уже просто не было выхода, он должен был выполнять одну его "просьбу" за другой, и самое страшное, что никому, совершенно никому он не мог рассказать о характере этих просьб и лишь молился о том, чтобы о них не узнал ни Шеварднадзе, ни кто-либо в израильском правительстве…

– Приехали, батонэ Давид, – словно издалека услышал он голос своего шофера. – Я буду вас ждать здесь, практически у самого входа…

Крох надеялся, что к моменту его прихода официальная часть заседания "русского" актива закончится, но она, похоже, была в самом разгаре.

Вела тусовку высокая, тощая, уже немолодая женщина с лошадиным лицом. Ходили слухи, что своей головокружительной карьерой в партии и профсоюзах она обязана исключительно своим выдающимся способностям в постели, и кто-кто, а Крох хорошо знал, что эти слухи весьма близки к истине. Несмотря на то, что этой даме перевалило за сорок, ее девичья фигура по-прежнему привлекала внимание любителей этого типа женской красоты, она до сих пор продолжала ходить по рукам партийных боссов, и потому являлась одним из главных кандидатов на бронированное для ''русских'' место в партийном списке.

– Господа, – вещала эта «девушка» хорошо поставленным голосом, – мы должны отдавать себе отчет в том, что, согласно опросам, позиции нашей партии на "русской улице" сильно пошатнулись. И вместе с тем я убеждена, что мы обладаем весьма значительным потенциалом. Лжет тот, кто говорит, что идеи нашей партии отталкивают от себя новых репатриантов. Мне кажется, что идеи мира, социальной справедливости, уверенности простого человека в завтрашнем дне по-прежнему очень близки большинству из тех, к кому мы обращаемся.

– Вы им попробуйте что-то втолковать, когда они заладили, что мы продали Израиль арабам. Любой разговор сводится к упрекам и вопросам, по какому праву мы отдаем Голаны и территории и почему мы поощряем террор… – сказал кто-то с места.

– Да бросьте эту демагогию! – ораторша возмущенно – тряхнула волосами. – Люди приехали сюда жить, а не воевать, кому-кому, а русским евреям нет никакого дела ни до Иудеи ни до Самарии, ни до Голанских высот… Нужно просто активнее работать, разъяснять нашу позицию и, конечно же, активнее вести запись в партию новых членов…