Страница 24 из 43
Между тем, жизнь готовила ему новый страшный удар.
Вечером 2 мая 1962 года Шарон проводил время с Гуром, с нетерпением дожидаясь возвращения Маргалит с работы, когда в дверь постучал живущий в соседнем доме командующий ВВС Моти Ход.
– Арик, выйдем на минутку во двор, – сказал он, увидев, как Арик, стоя на четвереньках, катает на спине захлебывающегося счастливым смехом сына.
Во дворе Ход с силой сжал плечо Шарона.
– Я не хотел говорить это при мальчике. Держись, Арик. Маргалит… В общем, тебе не говорили, не знали, как сказать, но она еще утром, по дороге на работу попала в автокатастрофу. Вырулила на встречную полосу – и прямо под грузовик…
– Где она? – вскинулся Шарон. – в какой больнице?!
– Она уже не в больнице, Арик, – ответил Ход. – Мне только что позвонили и попросили сказать тебе, что все кончено.
Маргалит, его верной Маргалит, которая так мечтала о спокойной семейной жизни, которую, несмотря ни на что, устраивало то, что в последние годы Арик проводит гораздо больше времени с ней и сыном – этой Маргалит больше не было. На похоронах, которые состоялись на следующий день, многие дивились тому, что даже в такую минуту Шарон выглядит таким же спокойным, как обычно. Лишь когда тело опустили в землю и стали засыпать землей, Шарон положил в могилу записку. О том, что было в этой записке, никто никогда уже не узнает.
На следующее утро четырехлетний Гур спросил его, когда же вернется мама.
– Мама больше никогда не придет, сын, – ответил Шарон. – Ее больше нет…
– Вот и неправда! – возразил Гур. – Сегодня ночью я видел ее во сне, и она сказала, что скоро придет и заберет меня к себе…
И вот тут впервые за много лет Арик Шейнерман заплакал…
"В эти дни в жизнь Ариэля Шарона властно вошла родная сестра Маргалит Лили", – так и хочется написать, следуя законам жанра.
Но дело в том, что Лили Циммерман вовсе не нужно было входить (и уже тем более властно входить) в жизнь семьи Шарона – она присутствовала в ней всегда.
Будучи на четыре года младше своей сестры, она вместе с Маргалит прибыла в Израиль из Румынии, когда ей было десять лет. Вместе с сестрой Лили училась в школе "Мосинзон", и когда Арик начал ухаживать за Маргалит, стала поверенной сестры в ее сердечных делах, часто вместе с ней бывала на праздниках в доме Самуила и Веры Шейнерманов и вскоре родители Арика так привыкли к девочке, что стали считать ее членом семьи. Так продолжилось и после того, как в Израиль вместе с остальными дочерьми приехали и родители Маргалит и Лили, бывшие ортодоксальными религиозными евреями. Когда пришло время призываться в армию, родители потребовали, что бы Лили, как и положено девочке из религиозной семьи, взяла бы освобождение от службы24. В день призыва Лили явилась военкомат, зажав в руке справку об освобождении, но никому ее так и не показала, а когда была отдана команда загружаться в армейский автобус, села в него, решив, что она хочет служить в армии – и это главное.
Пройдя курс молодого бойца, Лили Циммерман добилась, чтобы ее послали… в 202-й воздушно-десантный полк под командование Ариэля Шарона. Потом она признавалась, что за годы службы немало натерпелась от Арика, и дело доходило до того, что она порой его ненавидела, но, тем не менее, дослужила до конца.
Демобилизовавшись, Лили, обладавшая незаурядными способностями художника, поступила в школу искусств "Авни", а после возвращения Маргалит и Арика из Англии стала часто бывать в доме сестры, помогая ей нянчить Гура, который необычайно привязался к своей юной тете…
Читатель уже наверняка предположил, как обстояло дело на самом деле. Да, юная Лили Циммерман, вероятно, влюбилась в Арика Шейнермана вместе с сестрой, втайне завидовала ей, но до определенного времени ни одним словом, никаким действием не выдавала своих чувств. (Впрочем, некоторые злые языки утверждали, что роман между Лили и Ариком начался еще во время ее службы в армии и. узнав об этом, Маргалит и решила покончить жизнь самоубийством.)
Автор должен тут покаяться перед читателем: уже много лет его мучает мысль о том, что трагическая судьба Маргалит и ее сына была неким мистическим следствием этой тайной любви Лили к Арику. Хотя если уж углубляться в мистику, то следует вспомнить о том, что, согласно еврейской традиции, у каждого человека есть свой "зивуг" – своя "истинная пара", и только соединившись с ней, он может быть по-настоящему счастлив в семейной жизни. И порой за гибелью одного из супругов стоит само Божественное провидение – сама эта смерть как бы предоставляет человеку возможность соединиться с его "истинной парой". А в том, что именно Лили, а не Маргалит была истинной парой Ариэля Шарона, нет почти никаких сомнений.
Сама Лили, кстати, до конца жизни отрицала версию о том, что все последовавшие после смерти Маргалит события были связаны с ее давней тайной любовью к Ариэлю Шарону. "Любовь, может быть, и была, – говорила она, – но не она явилась решающим фактором. Главным на тот момент было то, что мы оба любили Гура и думали, как сделать так, чтобы он не чувствовал себя несчастным и обделенным".
Решив заменить племяннику мать, Лили оставила учебу в школе "Авни" и поступила на службу в полицию – составлять и рисовать фотороботы преступников. Все свое свободное время она уделяла Гуру и старалась сделать так, чтобы у него и у Арика был теплый уютный дом. Спустя год после гибели Маргалит Лили и Арик поженились, что сразу же породило немало досужих сплетен за их спиной.
После свадьбы Лили попыталась возобновить учебу в "Авни", но вскоре махнула на нее рукой и решила целиком посвятить себя дому. Нужно сказать, что как жена Лили была полной противоположностью своей покойной сестры. Да, Маргалит, несомненно, очень любила Арика и старалась сделать все, чтобы он был счастлив, но его служебные дела почти не интересовали ее, она выслушивала рассказы Арика об армии только для того, чтобы дать ему выговориться, а сама всегда мечтала о том, чтобы муж поскорее оставил свою опасную службу. Лили же по-настоящему интересовала карьера мужа, каждый вечер она сама подробно расспрашивала его о том, как прошел день, с кем он в очередной раз не поладил, и давала Арику советы, которыми он охотно пользовался. Уже позже, когда Ариэль Шарон станет политиком, Лили сохранит за собой роль "первой советницы" и будет следовать за мужем на все его политические мероприятия – встречи с избирателями, митинги и демонстрации. Когда ее спустя десятилетия спросят, не жалеет ли она о том, что похоронила в себе художницу и превратилась просто в тень своего мужа, Лили ответит: "Если уж быть чьей-то тенью, то только тенью Арика!"
Сразу после женитьбы в карьере Ариэля Шарона произошла перемена: когда он обратился к сменившему Хаима Ласкова на посту начальника генштаба генералу Цви Цуру с просьбой перевести его на новое место службы. Цур, который, по видимому, относился к Шарону так же, как его предшественник, перевел Арика с поста директора школы для младших командиров на должность командира… резервного танкового полка. По большому счету, это была еще одна пощечина, но Арику не оставалось ничего другого, как ее стерпеть.
У командира резервного танкового полка было достаточно свободного времени, и Шарон, до того незнакомый с бронетехникой, тратил его на доскональное изучение устройства танка и его возможностей. В этот же период он, по его собственному признанию, засел за учебники и увлекся историей Второй мировой войны, особенно, ее танковых битв. Часами он сидел за столом, разбираясь в схемах сражений. Выдающиеся советские военачальники, совершавшие безумные по дерзости танковые прорывы, бравшие со своими танковыми частями в клещи противника и стали его подлинными учителями военного искусства.
– Правда, – обычно со смехом добавлял Шарон, – перенимать опыт великих советских полководцев и учить военную теорию только по советским учебникам было нельзя: они в своих действиях руководствовались русскими масштабами, и если бы я выстраивал глубину обороны в соответствии с их указаниями, то мои тылы должны были располагаться глубоко под водой в море…