Страница 8 из 19
Мечта о достижении расового мира в Америке не умирает, попытки её осуществления делаются на многих фронтах. Но добровольная сегрегация упорно являет себя в выборе мест проживания, в выборе церквей, в выборе друзей и соседей, даже в выборе развлечений и мод. Однажды мне довелось во время очередной славистской конференции в штате Делавер обедать в университетской столовой. Я был поражён, увидев, как строго соблюдался добровольный раздел: без всяких запрещающих табличек чёрные студенты усаживались за одними столиками, белые – за другими. Видимо, благонамеренным реформаторам в штате Делавер предстоит ещё очень много работы.
Вопрос о том, существует ли врождённое неравенство умственных способностей различных людей и можно ли измерять его существующими тестами IQ и SAT, был и остаётся темой самых жарких дебатов в Америке. В 1994 году много шума наделала книга Ричарда Херренштейна и Чарльза Мюррея «Кривая Гаусса». Авторы решительно и аргументированно отвечали «да» на поставленный вопрос, но также описывали, какие опасности подстерегали каждого, кто осмеливался обсуждать его вслух. «Их карьера, семейная жизнь, отношения с коллегами, даже личная безопасность оказывались под угрозой. Зачем открывать рот, когда никто не тянет тебя за язык? Исследования умственных способностей продолжались, но только в тишине научных кабинетов»[29].
В реальной жизни получение высшего образования, конечно, способствовало продвижению индивидуума по лестнице успеха и, в той или иной мере, выносило его в элитарные группы, управляющие социальными процессами в государстве. Однако внутри этих групп наметился резкий идейный раскол, который в других своих книгах я обозначил терминами «уравнители» и «состязатели»[30]. Склад ума уравнителей влечёт их заниматься профессиями, связанными с хранением, обменом и анализом информации: журналистика, юстиция, преподавание, филология, научные исследования и так далее. Склад ума состязателей помогает им преуспевать во всех отраслях деловой жизни, в бизнесе и коммерции. Первые становятся «хозяевами знаний», вторые – «хозяевами вещей». И мера их взаимонепонимания только возрастает год от года.
Тот же самый раскол мы видим и в других демократических странах, и он наглядно отражён в существовании в каждой стране двух главных партий, условно говоря – либералов и консерваторов. Хозяева знаний составляют ядро либералов, хозяева вещей – ядро консерваторов. В своих предвыборных обещаниях консерваторы обещают улучшить и увеличить объём производимой продукции, а либералы – улучшить распределение производимого.
Понятно, что улучшение распределения должно соответствовать идеям Справедливости. А там, где на сцену выходит богиня Справедливость, она тянет за собой своего любимого сыночка по имени Равенство. И конечно, для двух этих божков нового язычества идея врождённого неравенства людей должна казаться самой опасной гидрой, головы которой герои новой мифологии должны отсекать своими перьями и компьютерами безжалостно и неутомимо.
Именно этой «священной» войной и занимаются уравнители, захватившие все ключевые позиции в американских университетах. Обладая даром красноречия и апеллируя к возвышенным идеалам свободы, разума, терпимости, они легко заражают юных выпускников вирусом благих намерений, который позволит им в будущем закрывать глаза на грубую низменную реальность.
О засилье лево-либеральной идеологии в университетах много писал известный социолог Давид Горовец, в таких своих книгах, как «Однопартийная аудитория», «Промывка мозгов», «101 самый опасный профессор в США», «Новый Левиафан»[31]. Обследование, проведённое в 2002 году на гуманитарных и политико-социальных факультетах девятнадцати главных университетов, показало, что среди профессоров число демократов превосходит число республиканцев в восемь-десять раз[32].
Как это ни парадоксально, жизненная ситуация американского профессора во многом стала похожа на ситуацию советского члена номенклатуры. Судьба обоих зависела не от реальных профессиональных свершений, а от того, как он выглядел («сколько он весил!») в глазах своих коллег и вышестоящих. Оба достигли завидного статуса «непогрешимости суждений». Если реальная жизнь отказывалась соответствовать этим суждениям, она либо замалчивалась, либо объявлялась злобными происками врагов всего правильного и высокого. Конечно, разница – и огромная! – состояла в том, что ошибочные суждения и распоряжения номенклатурщика несли разорение его стране, а мнимая непогрешимость американского профессора наносит ущерб только моральному состоянию общества. Но эти невидимые утраты и ослабление духовных устоев могут привести к изменениям роковым и необратимым.
Стремление человека к статусу «непогрешимого» пронизывает всю историю цивилизации. Похожие явления можно было наблюдать и в средневековой Европе. Там в университетах доминировала католическая церковь, которая тоже была непогрешима во всех своих мнениях и суждениях. У неё находились ответы на все трудные вопросы бытия, объяснения всех бедствий и катастроф. Неурожай, падёж скота, эпидемия чумы? Это ведьмы, колдуны и еретики насылают чёрной магией несчастья на добрых христиан и всех бы давно погубили, если бы святая инквизиция не отыскивала их и не сжигала без устали. Крестовые походы терпят поражения от рук неверных? Это потому, что погрязли в грехах, а надо послать на завоевание Иерусалима невинных детей, и тогда Господь дарует им победу. Полчища диких кочевников надвигаются из азиатских степей, осаждают города? А вот мы выйдем им навстречу, неся мощи наших святых праведников, отгоним их горячими молитвами к Богородице.
Не зря Томас Соуэлл окрестил интеллектуальную элиту сегодняшней Америки словом «помазанники» (anointed). «Дело не в том, что их взгляды как-то особенно злонамеренны или ошибочны. Дело в том, что их стратегия включает один опаснейший ингредиент – неуязвимость для опровержений реальностью. Именно поэтому помазанники могут повести общество по опасному курсу до непоправимой катастрофы… Несмотря на свободу слова и печати, их методика отбрасывать всё, что противоречит их виденью мира, оказывается невероятно эффективной»[33].
Можем ли мы ожидать, что молодой человек, оканчивающий университет и вступающий в деловую жизнь страны, окажется свободным от влияния идей и методов, внушавшихся ему красноречивыми профессорами и журналистами, иллюстрировавшихся яркими фильмами и книгами? Тот же Соуэлл признаётся, что в молодые годы он был необычайно увлечён социалистическими идеями, даже написал книгу «Марксизм»[34]. Социальные процессы в современном мире так сложны, что проследить и убедительно продемонстрировать их взаимодействие друг с другом крайне трудно. Однако грубая реальность рыночной экономики очень скоро начнёт наносить такие тычки и оплеухи выпускнику, к каким его совершенно не готовили профессора-помазанники.
3
В фирме
Богаты мы, едва из колыбели,
Ошибками отцов и поздним их умом.
Переходя со студенческой скамьи на инженерную должность в Советском Союзе, я и все мои сверстники должны были поспешно переучиваться, овладевая жаргоном, на котором власти отдавали команды в промышленной сфере. Ни на каких лекциях, ни в каких учебниках нас не предупреждали, что социалистическое производство не просто управляется идолом по имени План, а что тысячи раз этому идолу надо будет приносить в жертву здравый смысл. План только притворялся, будто его можно измерять строгими цифрами, обозначающими число единиц выпускаемой продукции или её общий вес. На самом деле, отбросив рыночное регулирование производства, советские руководители были вынуждены изобретать свой особый сленг для отдачи команд заводам и фабрикам, в котором ключевым являлось слово «показатель».
29
Herrenstein, Richard J., & Murray, Charles. The Bell Curve. Intelligence and Class Structure in American Life (New York: The Free Press, 1994), p. 13.
30
Тот же разрыв был замечен Томасом Соуэллом и описан в его книге «Конфликт мировоззрений» (см. библиографию).
31
Horowitz, David, & Laksin, Jacob. The New Leviathan. How the Left-Wing Money Machine Shapes American Politics and Threatens America's Future. New York: Crown Forum, 2012.
32
Jackson, Gregory. Conservative Comebacks to Liberal Lies (Ramsey, NJ: JAJ Publishing, 2006), pp. 166–167.
33
Sowell, Thomas. The Vision of the Anointed (New York: Basic Books, 1995), p. 1.
34
Sowell, Thomas. Marxism: Philosophy and Economics. New York: William Morrow & Co., 1985.