Страница 17 из 21
Наравне с названными К. С. Дхиндрой авторами необходимо среди видных представителей этого течения назвать А. П. Казанцева. А. П. Казанцев, В. И. Немцов и Г. Тушкан неформально возглавляют подсекцию фантастики и приключений в секции прозы московского отделения Союза писателей на протяжении всех 50-х гг. и вплоть до её расформирования в 1964 г., а затем продолжают сохранять свои позиции в Совете по фантастике и приключениям.
Начиная с 30-х гг. компартия ставила перед литературой и образовательными структурами задачу популяризации научно-технических знаний[59], и именно эту задачу решала фантастика первого периода. Если сверху импульс посылался в виде постановлений ЦК КПСС, то общество в лице писателей-фантастов отвечало на него согласием. Сложная экономическая обстановка 1945–1956 гг. не вызывала желания заглядывать в отдалённое будущее.
Таковы политические условия и содержательные границы, в которых развивалась фантастика в послевоенные годы. Эти условия послужили средой формирования писательского кредо Стругацких: «В 1955 году фантастика, с которой мы могли бы брать пример, не могла вызывать восторга… даже у консервативных сторонников социалистического реализма. Производственно-фантастические романы были больны «схематизмом», произведения же, остающиеся «на грани возможного» – скучные», – таким было мнение Стругацких. Их ужасала незначительность тем: «Мне запомнился рассказ, в котором речь идёт о… сапогах с нестирающейся подошвой», – вспоминал Б. Н. Стругацкий через 20 лет[60].
Советская фантастика того периода, вызывая интерес читателей с одной стороны, уступала по популярности детективу с другой, не существовала для писательской среды мейнстрима и представителей партийного аппарата (что естественно, в силу её узкотехнической направленности). «На втором съезде писателей не было сказано ни слова о науке», – заметил на заседании подсекции приключений и научной фантастики Н. Н. Михайлов[61], а именно научно-технические достижения являлись главным объектом фантастики до 1956 г.
2. 1957–1966 гг. – Эпоха научно-технического романтизма в советском обществе, начало космической эры СССР, «хрущевская оттепель», Третья программа ЦК КПСС – факторы которые формируют советскую фантастику этого периода. Писатели-фантасты активно добиваются признания фантастики как жанра «большой литературы», многие из них получают возможность вступить в Союз писателей. Утопическая фантастика пользуется поддержкой власти, её охотно публикуют. До 1963 г. ещё сильны «научно-технические» тенденции в фантастике, но фантастика уже приобретает социальную функцию. Под крылом редакции «Молодой гвардии» активно развиваются группы-семинары фантастов.
Существует ряд гипотез относительно того, что послужило толчком к появлению утопической фантастики в СССР после 1956 г.
В середине 1950-х гг. сложился комплекс причин, приведший к изменениям в общественных настроениях и в политическом курсе партии, которые привели к формированию нового направления, не характерного для советского общества 1930–1950-х гг. – «утопической фантастики».
1957 г. стал началом кризиса в американской научной фантастике и годом подъема фантастики советской. До этого времени осуществлялось активное введение в фантастику социально-классовой проблематики. Однако открытие в СССР «космической эры» после запуска первого спутника изменило ситуацию и приоритеты. Выдающийся успех советской науки и техники способствовал прорыву и в области научной фантастики. Свидетельством вернувшегося интереса к фантастике и признания стал объявленный в журнале «Техника – молодёжи» конкурс на лучшее научно-фантастическое произведение. Публикация в 1957 г. романа И. А. Ефремова «Туманность Андромеды» открыла новый этап развития советской фантастики, её возрождения и обновления. Роман И. А. Ефремова фактически «похоронил» фантастику «ближнего прицела» и способствовал взлёту научной фантастики в СССР.
В 1959 г. Уже подвергается жёсткой критике за безыдейность роман Н. Н. Шпанова, написанный в ключе научно-технической фантастики[62]. В то же время «Туманность Андромеды» практически не сталкивается с критическими оценками коллег, несмотря на то, что некоторые профессиональные критики высказывают чисто лингвистические претензии к автору. На обсуждении этого романа в Союзе писателей речь идёт о рождении нового направления в фантастике и его судьбе, а не о частных деталях[63]. А. П. Казанцев называет его «первой попыткой нарисовать художественными средствами коммунистическое общество» и оценивает роман как «идеологические оружие»: по его мнению, книга показывает все лучшие достижения коммунистической партии и СССР, и при этом обязательно будет прочитана на Западе.
Ещё одной причиной нового этапа развития жанра стал рост интереса к науке. Такие достижения, как открытие атомной энергии и последующее мирное освоение атома, развитие авиации и космической промышленности, продолжающиеся механизация и автоматизация производства, зарождение компьютерных технологий и др. тревожили людей, и наука оказалась в центре их внимания. Философы – представители разных политических систем, по-разному толковали обстановку, созданную этим открытием в частности, и наукой вообще.
Об особом значении для развития советской фантастики запуска в космос искусственного спутника Земли говорилось на Всероссийском совещании по приключенческой и научно-фантастической литературе в 1958 г.: «Появление советских искусственных спутников Земли потрясло капиталистический мир, развенчало велико-рекламную американскую технику, перепугало военных руководителей НАТО, не на шутку встревожило финансовых воротил. Простые люди и учёные всего мира видели в советских спутниках победу науки, призванной расширить знания человека, проложить ему путь в Космос. Люди же, мыслящие лишь военными категориями, атомными бомбами, разрушениями и базами, с которых удобно произвести эти разрушения, увидели в маленькой советской луне военную угрозу»[64].
В конце 1950-х гг. впервые прозвучали призывы сделать научную фантастика «литературой крылатой мечты», которая должна заниматься описанием нового социального устройства общества. Кайтох высказывает мысль, что в этот период родился проект поручить научной фантастике чуть ли не ключевые задания, связанные с популяризацией программы партии[65]. Действительно, на заседании подсекции по научно-фантастической и приключенческой литературе МО СП 1958 г. А. Аджубей рекомендовал фантастам обратить внимание на возможности изображения коммунистического будущего в фантастике, однако о заказе на популяризацию непосредственно Третьей программы партии речь не идёт.
В 1958 г. подсекции приключений и научной фантастики МО СП РСФСР удается добиться разрешения на проведение Всероссийского совещания по приключенческой и научно-фантастической литературе. Руководство подсекцией совещания, посвящённой научной фантастике предполагается поручить И. Ефремову и А. Казанцеву, что показательно – первый становится прародителем нового утопического течения, второй – один из наиболее ярких представителей старой, научно-технической фантастики. Однако когда речь пошла о приглашении конкретных писателей, оказалось что не каждый регион может командировать хотя бы одного писателя, работающего в жанрах приключений или фантастики. Статистика свидетельствует, что количество авторов работающих в жанре фантастики, на момент созыва совещания было относительно невелико. Этот вывод подтверждается Стругацкими и другими современниками, которые говорят о том, что фантастической литературы на прилавках было мало[66]. Можно назвать две возможные причины малочисленности писателей-фантастов в данной статистике. Во-первых, фантастов неохотно принимали в Союз писателей – а отбор кандидатов для участия в совещании ориентировался, прежде всего, на членов Союза. В качестве второй причины можно назвать ещё бытующее в среде писательских чиновников пренебрежительное отношение к фантастике как литературному жанру. Финансовые средства на подобные командировки выделялись неохотно, и, возможно, региональные отделения СП сознательно преуменьшали число авторов-фантастов.
59
Полтавский С. Пути и проблемы советской научной фантастики // Вопросы детской литературы. М., 1955. С. 106–162.
60
Стругацкий Б. Н. Мы пишем о земном человеке. // Интервью записал П. Огус. Семипалатинск: Иртыш. 1983 – 16 апреля. – С. 4.
61
Стенограмма проведённого вечера-дискуссии «Наука и литература». 3 ноября 1958 г..// РГАЛИ Ф. 2464 Оп. 1. Д. 356.
62
Стенограмма обсуждения творчества Н. Н. Шпанова и произведений последних лет. 13 мая 1959 г. Комиссия по приключенческой и научно-фантастической литературе // РГАЛИ Ф. 2464 Оп. 1. Д. 365.
63
Стенограмма обсуждения романа И. А. Ефремова «Туманность Андромеды». 21 октября 1959 г. // РГАЛИ Ф. 2464 Оп. 1. Д. 366. Л. 1–3.
64
Выступление А. П. Казанцева. // Сборник материалов Всероссийского совещания по приключенческой и научно-фантастической литературе (выступления участников совещания, машинопись с правкой), т. 2. // РГАЛИ Ф. 2464 Оп. 1. Д. 145 Л. 81.
65
Кайтох В. Братья Стругацкие. // Стругацкий А. Н., Стругацкий Б. Н. Бессильные мира сего. С. 429.
66
Стругацкий Б. Н. Мы пишем о земном человеке. // Интервью записал П.Огус. – Семипалатинск: Иртыш. 1983 – 16 апреля. – С. 4.