Осколки

Новая сказка для Софи

– Мамочка, ну что ты мне всё одни и те же сказки рассказываешь, я их уже наизусть знаю. Придумай мне какую-нибудь новую сказку, – попросила Софи.

– Я не умею… – честно призналась мама. – Сказки сочинять – талант нужен.

– А где его берут? – поинтересовалась девочка.

– Кого? – не поняла мама.

– Ну талант этот.

– Понимаешь, – сказала мама немножко подумав, – талант – это не вещь, это такое свойство, умение. Вот у тебя что лучше получается петь или рисовать?

– Я рисовать больше люблю, – сказала Софи, – но мне хочется рисовать цветы, листики, они всем нравятся, даже на выставках мне медаль дали, а учительница в школе заставляет нас рисовать кубики, мячи и кувшины.

– Видишь, значит у тебя к рисованию талант. Ты рисуешь хорошо, хотя тебя этому никто не учил.

– Как же не учил, мамочка, мы же с тобой столько всяких веточек, цветочков, корешков, листиков, травок рисовали, даже семена и жуков с бабочками. Ты забыла?

– Ах ты ж моя разумница, – обняла мама Сонечку, – я и в самом деле не подумала об этом. А ведь ты права. Ты много рисовала их и поэтому, теперь они у тебя получаются исключительно хорошо. Но не только поэтому…

– А потому, что я люблю их рисовать, – засмеялась Софи, вспомнив Дашину всегдашнюю фразу: «Как только полюбишь то, что делаешь, так сразу и получаться начнёт».

– Ладно, ладушка моя, спи, завтра рано вставать.

– А сказку? Мамочка, ну маленькую-маленькую, про цветочки, к цветочкам же у тебя есть этот, ну как его, талнат.

– Талант, – засмеялась мама, – ладно, но только маленькую, и если ты будешь лежать тихонько-тихонько, как зайчонок под кустиком.

– Мамочка, а можно про эти красивые красные цветы, что мы в лесу видели, у них ещё такое трудное название, я никак запомнить не могу.

– Хорошо, слушай.

В небольшом посёлке, недалеко от леса жила-была девочка. И звали её Ани. Она была хорошая девочка, добрая, послушная, умненькая, только иногда, сильно увлёкшись чем-нибудь, забывала обо всём, чему её учили родители.

– Мамочка, это же не про меня сказка?!

– А тебя как зовут?!

– Софи… Но мне показалось…

– Ну тогда и рассказывать дальше нечего, пошла я тоже спать…

– Мамочка, ну пожалуйста!

– А что там насчёт зайчонка под кустиком?

– Мамочка, я буду тихонько-тихонько лежать, даже ушки лапкой прижму, чтоб не торчали…

– Ладно, слушай дальше:

Погналась как-то Ани за красивой бабочкой, хотела рассмотреть её поближе. А бабочка села на жёлтые, как Солнышко, цветы дикой хризантемы, расцветшие после зимних дождей за оградой посёлка. Выскочила девочка за ограду, и к цветам. А бабочка пролетела у неё за спиной на другую сторону дороги, и погрузила хоботок в сиреневые соцветия расторопши пятнистой. Так, от цветка к цветку, Ани не заметила не только, как она в лесу оказалась, но и как попала в колючие заросли саркопотериума, растущего между огромными скользкими белыми валунами на склоне горы.

Как ни пыталась девочка выбраться, ничего у неё не выходило, то камни слишком отвесно поднимались вверх, или обрывались книзу, то колючки загораживали проход. Не видя другого выхода, Ани вцепилась в молоденькое деревцо кедра, наклонившееся под её тяжестью и, перебирая руками, стала спускаться там, где расстояние до видневшейся внизу ровной площадки с травой, было наименьшим. До земли оставалось чуть меньше метра, а дерево уже больше не наклонялось, она прыгнула и больно ударилась о камни, разбив коленки и локоть. Посидев, поплакав, и вытащив иголки кедра, попавшие под одежду, девочка двинулась дальше. Ранки болели, из них капала кровь, а длинной дорожки нигде не было. У Ани больше не осталось сил карабкаться по валунам и обходить колючие растения. Как бы мужественно ни билось её сердечко, но всё-таки она была всего-навсего маленькой девочкой, потерявшейся в большом и суровом лесу.

А тем временем, старший брат нашей Анюты, Мони, возвращался домой, спускаясь с холма по дорожке, и вдруг увидел в лесу, в просвете деревьев, красный цветок. Сначала он подумал, что это мак, и очень удивился: откуда бы это маку в лесу вырасти, они обычно по открытым местам растут.

Но когда он подошёл к цветку, он удивился ещё больше – это был не мак, и даже не адонис и не лютик, а совершенно незнакомый цветок с алыми, словно шёлковыми, лепестками. Он огляделся и увидел вверху, над каменной полкой, ещё несколько таких же цветов. Мони поднялся к ним и аж ахнул от неожиданности – под большим белым валуном, нависавшим над небольшой узкой площадкой, цветы росли так плотно, что расцветшие головки их, вытесняя друг друга, образовали почти правильный шар, а от него тянулась цепочка цветов, уходящая за очередной камень.

Парень шёл вдоль дорожки цветов, удивляясь столь странному явлению и вдруг услышал тихий плач. Размазывая по лицу сопли, слёзы и грязь, вжавшись в расщелину между двумя валунами, сидела его младшая сестрёнка.

– Ты что тут делаешь? – удивился он, подхватив её на руки и успокаивая.

– Я только хотела посмотреть на бабочку, – всё ещё всхлипывая, пожаловалась Ани, – а она полетела и заблудила меня.

– Ну конечно, – засмеялся Мони, – бабочка виновата…

– Бабочка… – тихим эхом подтвердила девочка, обхватив ручонками шею брата и положив головку на его крепкое плечо.

– А голова для чего?! – он шутливо постучал ей пальцем по лбу.

В посёлке, после рассказа Мони, только и разговоров было о странных цветах. В ближайшие выходные все ринулись в лес, но, увы, их ждало разочарование, никаких дорожек и букетов они не нашли. Правда, один мальчик и двое мужчин утверждали, что видели пару увядших цветочков, но им не поверили, решив, что это такая же выдумка, как у Мони, просто желавшего защитить сестру от гнева сородичей. Проблем у посельчан хватало и вскоре о происшествии забыли. Наверно забыли бы и вовсе, если бы на следующий год, после начала зимних дождей, красные цветы не появились бы вновь. Все ходили смотреть на них и говорили между собой:

– А ты видел цветы Ани и Мони?

– Эти цветы Ани и Мони такие странные…

– Я тебе говорила не ходить в лес одному!

– Я только хотел посмотреть Ане Монины цветы…

– Надо проверить на что эти Ане-Мони годятся…

И вскоре все стали называть их просто АнеМонами… анемонами…

Она ждала, что её любознательная, и не по годам рассудительная, дочурка откликнется, как всегда, каким-нибудь вопросом, но Софи давно уже заснула. Женщине стало смешно – надо же, растьохкалась, как глухарь, ничего не замечая вокруг…

На следующий день, укладывая дочку спать, она ещё раз, по просьбе Софи, повторила конец рассказа.

– Ани и Мони, анемоны, как красиво! – прошептала девочка. – Мамочка, а это правда?

– Конечно нет! Ты же сама просила меня сочинить сказку, вот я и выдумала.

– Значит таких цветов не существует? Но ты же сама мне их показывала!

– Нет, Солнышко, цветы существуют, и мы с тобой их видели и называются они анемоны, только название анемон не имеет отношения ни к Ани, ни к Мони, из моей сказки. Слово анемос на греческом языке означает ветер.

– Мамочка, а почему цветок ветром назвали?

– Спи почемучечка, над ветром мы с тобой завтра вместе подумаем…

Софи заснула, и снилось ей, что идёт она босая по острым осколкам камней и колючкам растений, роняя капельки крови, из которых мгновенно вырастают чудесные, сами красные, как кровь, АниМоны. А следом, по дорожке цветов, бежит прекрасный юноша, чтобы спасти её. Она оглянулась поблагодарить его, и увидела, что это Нюфи, бежит, звеня медалями и помахивая хвостом. А потом он превратился в мальчика, и лицо у него, было точно, как у Йоси, но только взрослое-взрослое, как у Гая…