Маньяками не рождаются

- Распишись, видишь у меня рука не работает.

И Вера поставила свою подпись - Иванова.

Бумагу сразу же забрал себе главврач и сказал той, загипсованной:

- Может быть передумаете пока не поздно?

- Нет. Я всё обдумала, - и она выскользнула за дверь.

Вера попрощалась с главврачом. Пока шла к себе в палату думала о судьбе еще не рожденного, но уже обездоленного малыша. Она была огорчена, но если уж жить ребёнку под мостом, то лучше усыновление. И она вслух спросила соседок по палате:

- Скажите девчонки-бабёнки, если бы вы не смогли прокормить своего ребенка, то отдали бы его в хорошие руки?

- Конечно, - ответили обе мамы. Чем мучить дитя, если уж оно рождено, лучше отдать его тем, кто сможет обеспечить ему достойную жизнь.

Все разом замолчали. Какая-то скользкая неэтичная тема получалась у них. На том и оставили разговоры, улеглись по местам и замолчали. Утром Вера проснулась от каких-то неясных разговоров и увидела, что проспала, время много, а ребёнка не принесли кормить. Она встала и пошла в детскую. Дорогу ей преградила медсестра. Веру взял под локоток врач и привел в ординаторскую. Там она увидела Василия и еще двух сотрудников милиции в форме. Сердце ёкнуло, она начала осматривать всех присутствующих молча, потому что не могла произнести ни одного слова. Доктор усадил ее на диван и дал мензурку с каплями.

- Выпейте, - потребовал он.

Все молчали. И тогда один из угрозыска сказал ей, - Вера Геннадьевна, вашего сына похитили сегодня ночью, но мы все..

Что там делали все, Вера не услышала, она упала в обморок. Пока её приводили в чувство, на Василия было страшно смотреть. Он, белый как стена, срочно нуждался в медицинской помощи, но не смел показать вида и только часто вытирал холодный пот со лба. На ноги были подняты все подразделения милиции, прокуратура, редакции телевидения, радио, газеты. Все ждали сообщения о выкупе, но такового не поступало. Если уж всё население города было взбудоражено кражей новорожденного, то понятно, что в двух домах, особенно в семье Ивановых никто не смыкал глаз. Шли вторые сутки как исчез малыш. Вера в отчаянии то молчала, то вдруг всплеснув руками говорила сама себе:

- Он же голодный и мокрый, наверное. Господи, помоги мне отыскать моего маленького Василька.

Мать Василия плакала беспрестанно, а отец, тайком вытирая слезы, без конца курил. Василий получив звонок сердечного приступа, накачанный лекарствами, ворошил в мыслях происшедшее, передумывал разные варианты похищения.

Павел забросил фирму с разрешения отца и постоянно находился с Верой, пока Василий работал. Он оказался надежным другом. Взял на себя хлопоты по дому, иначе бы все с голода умерли, кормить приходилось каждого в своем углу.

Анна Ильинична попросила заменить её уроки - не могла говорить. Спазм сдавливал горло, слезы душили. Страшно было смотреть на Веру - она отрешенно глядела в одну точку. Все мысли укладывались в маленький новорожденный комочек любви, которому угрожала смертельная опасность без матери. Такое положение могло привести к катастрофе со здоровьем и врачи решили подключить седативные средства. В угрозыске Василия устранили от поисков сына. Он не мог сосредоточиться и срывался при допросах. Дело поручили молодому перспективному оперуполномоченному Юре Подрезову и следователю прокуратуры, немало повидавшему на своем веку разных дел. Этот опытный много знающий оперативник, теперь солидный старший следователь, сам был под гнетущим впечатлением случившегося. такое встретилось впервые. Малыш действительно находился в опасности. Были задействованы все осведомители. Павел выделил крупную премию тому, кто найдёт похитителя ребенка. Юра в очередной раз приехал в больницу, вернее роддом. Вошел в кабинет главврача и положил перед собой протокол допроса. Сегодня дежурила та же смена.

Главврач, к удивлению, сказал, что только вернулся из командировки и ничего не знает о случившемся.

Первой пригласили акушерку, дежурившую в ту ночь. Через несколько минут вошла няня и сказала, что Софья Ивановна сегодня на работу не вышла. Её домашний телефон не отвечал. Юра решил заехать к ней домой после больницы. Няня из той смены снова подтвердила, что они все после чайку заснули, включая дежурного врача. Когда рано утром часа в четыре привезли роженицу со схватками, взбешенный муж никого не нашел и поднял шум. По телефонному справочнику он обзванивал милицию, администрацию и до того надоел, что его за хулиганство решили проучить, дать суток пятнадцать для промывания мозгов. Приехавший в роддом дежурный опер вынужден был доложить начальству об обстановке в таком заведении, где женщина уже рожает прямо в приёмной, а роды принимает сходящий с ума муж, и он, прибывший навести порядок. Попытались вызвать главврача, но он оказался в командировке. Нашли другую акушерку, заменили дежурного врача и начали приводить в сознание сотрудников. Понюхав вдоволь нашатырного спирта, те понемногу начали приходить в себя. В детской палате выступал хор оскорбленных малышей, мокрых, голодных, а некоторых и лежащих в грязных пеленках. Не досчитались одного ребёнка. Это был сын Василия Иванова, сотрудника угрозыска. Остальное всё выяснялось потом. Обнаружилось, что никто ничего не видел и не слышал в ту ночь. Обходя близлежащие дома, нашли бабушку с первого этажа, которая утверждала, что видела часа в три ночи машину у приёмного покоя и двух человек со свёртком в руках. О воровстве детей она раньше не слышала и потому отвергала данный факт.

- Они несли узел с бельём, вдвоем держали с двух сторон. Детей так не носят. Я думала, что повезли бельё в прачечную.

- В три часа ночи? - переспросил ее Юра, дотошный до мелочей в протоколе. Он представил, что его Вовку или проныру Ленку кто-то украл и даже головой замотал от таких нелепых мыслей. Ничего нового Юра сегодня здесь не узнал и поехал домой к акушерке. Дом Софьи Ивановны был закрыт на замок. Юра прошел к ограде соседнего дома и увидел женщину.

- Здравствуйте, - сказал он.

- Чего надо? - неприветливо ответила женщина.

- Соседка ваша, Софья Ивановна, мне очень нужна.

- Она всем нужна. Её весь город знает. Не знаю где моя соседка. Недавно ночью слышала, подъезжала машина, разговор слышала мужской и Софьин. О чём не знаю. Но с того дня Софью не видела.

Приехавшие по его вызову опергруппа с прокурором вскрыли дверь дома и нашли хозяйку. Она спала вечным сном, лёжа в кровати. Рядом на столике стоял стакан, пустой, который был отдан на экспертизу. Рядом с подушкой лежала записка. - "Никого не вините в моей смерти. Я сама ухожу по собственному желанию. Прощайте. Софья". И подпись.

Хорошо видно поработали в квартире, что никаких следов присутствия посторонних людей обнаружено не было. Вероятнее всего к ней как и всегда приезжали, чтобы принять дома роды у запоздавшей в больницу женщины. Тело увезли в морг, дом опечатали и скоро дело было закрыто как самоубийство.

- Странные дела начались в городе. Второй труп уходит под самоубийство. Первый Юли, где так и не нашли признаков никакого насилия кроме передозировки, да странного места, где её нашли у дороги. Видно ехала в машине, стало плохо, девушку выставили на свежий воздух, а она там еще приложилась к зелью, и этого хватило, чтобы перейти в другой мир.

Один Павел посмеивался про себя: в кармане его пиджака лежало заявление Ивановой Веры Геннадьевны, официальный отказ от ребёнка.

- Пригодится, - подумал он радостно и даже замурлыкал мотивчик известной песенки.

ВАСИЛЕК ПОСТИГАЕТ МУДРОСТИ ЖИЗНИ.

Солнечный лучик, тоненький, яркий, из-за листьев дерева потихоньку скользнул по лицу мальчика лет трёх, спящего в просторной деревянной кровати, застеленной цветной простынёй. В комнату с чистыми крашеными полами и домоткаными половиками вошел дед, среднего роста, в льняной рубашке, подпоясанной свитым шелковым шнурком. Брюки тоже простые, на ногах сандалии.