Маньяками не рождаются

- Ты где был раньше? Не видел как вырос твой сын.

- Но он же потребитель.

- Женское воспитание получил. Отцу некогда было правильно растить сына с твёрдым мужским характером. А я уж как умела, так и воспитала. Собственно чего ты хочешь от него? Высшее образование, ведёт себя нормально. Кроме одной женщины никого не любит. Что тебе нужно ещё? Тратит деньги? А зачем тогда ты их столько зарабатываешь? Может в чулочек складывать начнём до следующей реформы. Хорошо хоть, что у тебя валюта. Сколько людей потеряли все свои денежки.

Игнат Терентьевич согласен был с женой в части грабительских реформ в финансовой сфере. Человек заработал, а государство бессовестно отняло все его сбережения. И надеяться на возврат унесённых ветром денег было нельзя. С облигациями займов тоже провели людей, как воробьев на мякине. Политика государственных чиновников по отношению к людям чисто разбойная, как бы они её не называли.

Любовь Ивановна ехала на работу как на праздник. Выхоленная, элегантная, красивая, хорошо сохранившаяся, так что ей нельзя было дать более тридцати пяти лет. Женщины всех отделов прибегали под любым предлогом, чтобы посмотреть на мадам. Мужчины, те иногда от растерянности роняли папки, или бумаги из рук. Она спокойно, молча смотрела на суету вокруг неё и благосклонно разрешала рассматривать себя всем любопытным. Только один человек смущал ее своим появлением - заместитель мужа Утюгов. Её равнодушие было показным, не терпелось заговорить с ним, но Любовь Ивановна хорошо изучила тактику покорения мужчин. Нужно время, выдержка, момент, подходящий для первого, самого главного общения, а пока она молча сидела на кожаном диване в кабинете мужа и листала журналы. Правда она их не читала и не знала содержания, её интересовали дела фирмы и находясь изо дня в день на всех служебных совещаниях, заседаниях, объяснениях, приёме делегаций, постигала науку руководителя. Экономическое образование делало её способной оценить любые предлагаемые рационализаторские методы внедрения новшеств в производство и она могла делать небольшие резюме по многим вопросам.

- Да ты у меня готовый руководитель! - воскликнул муж.

Любовь Ивановна принимала его похвалы как должное, само собой разумеющееся. Вскоре непредвиденный случай вихрем закружил её в делах фирмы, при этом ей отводилась главная руководящая роль. Случилось неожиданное: Игнат Терентьевич вошёл в комнату сына с невесткой и увидел ползающую девочку. Она замахала от радости ручками, подвернула под себя ножку и поползла к нему, издавая радостные звуки. Он наклонился к малышке и взял на руки. Вера увидела его мгновенно посеревшее лицо с замершей маской боли и подбежав, взяла из рук дочь. Хорошо, что он стоял рядом с диваном, и она смогла сначала усадить его, а потом медленно уложить.

- Нитроглицерин, - прохрипел он, показывая глазами на карман.

Вера быстро положила таблетку ему под язык. Минуты через полторы - две боль отпустила. Он сразу же хотел подняться, но она удержала свёкра. Не прошло и десяти минут, как приступ повторился снова. Немедленно вызвали "скорую помощь". Минут через пятнадцать прибыла кардиологическая бригада. Электрокардиограмму сделали на месте.

- Пока не случилось самого страшного, - объяснила врач, но вы должны быть госпитализированы.

В другое время Игнат Терентьевич, как уже было много раз, отлежался бы часок-другой дома и покатил себе на работу. Но жестокая стенокардия на этот раз повторившая атаку дважды, испугала его. Он согласился и его увезли. Вечером он подписал приказ о назначении жены исполняющей обязанности на время его болезни. Этому приказу предшествовал первый, подписанный тут же о её приеме на работу в качестве заместителя. Этот приказ наделал немало шума в кругах сотрудников. Особенно тех, у кого были маломальские акции, но в открытую спорить не стали. Боялись своего Генерального директора. Так Любовь Ивановна стала практически хозяйкой огромного предприятия. Тут-то и начались её похождения, с которыми она покончила годков семь-восемь назад, когда сын стал взрослым. К ней в кабинет вошёл Утюгов. Он принёс бумаги на подпись. Она взяла молча, подписала не вникая в смысл, и этим дала понять, что доверяет своему коллеге.

- Отметить надо ваше назначение, - вдруг произнёс Александр Владимирович.

- Значит отметим, - в тон ему ответила женщина.

- Где и как?

- Это не моя забота, тут чисто мужские соображения.

- Хорошо. Я позвоню вам.

- Лучше зайдите, я телефону не доверяю, - просто ответила она.

- "Утюг", как его называли за глаза, сделал сальто на одной ножке, что-то промурлыкал, так что секретарша Инночка удивлённо спросила его:

- С вами всё в порядке? Голова не болит?

- Она в полном порядке моя голова, - пропел он опешившей Инне и выскочил за дверь приёмной.

Вечером они встретились в уютном кафе, за отдельным столиком, отгороженном панелью и закрытым шторой. Волнение, охватившее всё ещё не поверившего в удачу Утюгова, улетучивалось по мере произнесения тостов, пока, наконец, он осмелился поцеловать её руку, а потом они сидели рядом и полностью отключили себя от беспокойной пляшущей оравы завсегдатаев. Они рассчитались и скромно удалились из бара. Любовь Ивановна позвонила домой. Ответил Павел. Она, убедившись, что он дома и его дача не занята, отправилась туда на такси со своим новым претендентом в возлюбленные. Веселились от души. Она забыла про свой бальзаковский возраст и предалась любовным утехам. Расстались они лишь в пять часов утра. Любовь Ивановна потихоньку открыла дверь дома, прошла к себе и немедленно уснула. На сон ей оставалось два часа и она их использовала по назначению. Утренняя ванна смыла все ее вчерашние похождения, и она в точно определенное графиком работы время, очутилась в кабинете. Её возлюбленный пришёл через полчаса с бумагами и она подписывала их с видом абсолютно отрешенного от вчерашнего дня человека. Он даже запаниковал. Она же, увидев перемену в настроении стоящего служащего, сама приподнялась со стула и поцеловала его в щечку.

- Это тебе премиальные за чудесный вечер.

- Можно повторить, - предложил он немедленно.

- Обязательно, но не сегодня.

- Когда?

- Я скажу тебе.

- И Александр Владимирович Утюгов, неудачник в семейной жизни снова попал как в той поговорке: - "Быть бычку на верёвочке". Но это была чудесная верёвочка, с которой этот бычок не согласен был срываться. У Любовь Ивановны начался любовный месячник. Она вся расцвела, теперь уже не холодной прелестью, а пышным осенним букетом. От неё веяло сексуальной развязностью и поздним счастьем. Павел заметив перемену в поведении матери, в шутку произнёс:

" Любви все возрасты покорны".

- Перестань, насмешничать, - а сама покраснела и поспешила к себе.

- Что это с ней? - недоумевал он.

- Понятия не имею, - успокаивала его жена, тоже заметившая перемену в поведении свекрови. - Нам то какое дело?

- Не скажи, - запротестовал он. - Отец в больнице, а мать занялась любовью.

- Откуда ты знаешь? - недоумевала Вера. - И как ты можешь говорить так о матери?

- Имею основания, - ответил сердито он.

- Оставь ты в покое женщину.

- Я все проверю и тогда не сдобровать голубкам, - рассвирепел сын.

- У неё может быть своя личная жизнь, ты не думал об этом?

- Ты что же, поощряешь измену жены мужу?

- Ну что ты, перестань, а то мы поссоримся.

- Лучше поссориться, чем носить рога.

Павел выскочил из комнаты. Вера понимала, что наговорила лишнего в запретной теме семейных взаимоотношений. Хотя она и понимала, что у женщины, имеющей мужа вряд ли должен быть любовник. Хотя она сама попала именно в такую историю, когда еще не разведясь с Василием, уже совершила грехопадение с Павлом. С точки морали такое поведение недопустимо, но обстоятельства иногда диктуют прямо противоположные разуму и нравственности поступки.

Любовь Ивановна посетила мужа в больнице. Он снял очки и внимательно посмотрел на жену.