Страница 6 из 23
Медвежатник глянул на собак. Те приподняли головы, приветствуя хозяина. Их поведение спокойно. Значит, там, на хребте, пока все нормально. Или восточный ветер уносит запахи в обратном направлении.
Михаил бодро выскочил из спальника, притопывая босыми ногами по ледяному зазимку, стал разводить свой костер. Хозяйка дома внимательно посмотрела в его сторону, недоуменно пожала плечами: зачем жечь два огня рядом? Впрочем, кто поймет Самойловых? Никто из их рода никогда ничего не попросит у других. Однако всегда выручат просящего. Три дня прошло, как Михаил приехал на лошади из Кузьмовки. Его приглашали жить в доме, он отказался: живет и спит под кедром. Звали обедать — у него свои продукты. Предлагали какую-то помощь, а он противится: «Что будет надо, сам спрошу». Вроде бы не старовер, обыкновенный промышленник, знаменитый на всю округу медвежатник, а в семье ведет свои законы, известные только тем, кто носит уважаемую фамилию Самойловых.
Михаил схватил котелок, босиком побежал по стеклянной от инея тропинке к речке, отбил забереги, набрал воды. Возвращаясь назад, он приостановил шаг, косо посмотрел на проголызину в тумане. Где-то там, над мутной вершиной кедрового хребта, одиноко завис черный ворон. Охотник удовлетворенно качнул головой: дело сделано!
Таежный прииск просыпался. В недалеких избах хлопали двери, стучали топоры, гремели котелки и ведра. Призывая хозяек к дойке, мычали оставшиеся в живых две коровы.
Встающее солнце растопило туман. Резкие горы оголили свои просторы девственной чистотой. С невысоких хребтов потянуло душистой нежностью первозданного утра. Аромат загулявшей осени застил долину головокружительной негой. Душистый, пьянящий кедровым орехом воздух, закуражился с прелью мокрых трав. Соленая роса превратилась в девичьи слезы. Пробудившаяся ото сна речка заговорила настойчивостью далеких странствий.
Из дома Шафрановых, что дальше к речке, вышла Наташа. На ходу заправляя под платок толстую, с девичью руку косу, схватила ведро, побежала за водой. Из-под длинной, ниже колен юбки засверкали пятки босых ног. Со стороны казалось, что Наташа не идет, а плывет над землей. Это было настолько необычно и впечатлительно, что Михаил под своим кедром, обалдев от красоты девушки, отставил в сторону кружку с чаем, вытянул шею гусем. Наталья, не замечая на себе пристального взгляда мужчины, быстро присела у воды, набрызгала на лицо и шею воды, умылась, вытерлась уголком платка. Несколько струй холодной воды просочились девушке на грудь. Вздыхая от резких ощущений, Наташа скрестила на упругой кофточке руки, присела на корточки, посмотрела себе под одежду, чему-то улыбнулась. В костре Михаила выстрелила головешка. Девушка повернулась и встретилась прямо со взглядом наблюдателя. Испуганные глаза стыдливо метнулись на землю. Лицо напиталось вечерним закатом. Наташа схватила ведро, быстро зачерпнула воды и, на ходу поприветствовав охотника, поспешила за угол дома.
Медвежатник довольно распушил бороду пятерней: хороша девка! Сок ягоды-малины! Как талина у воды, как береза на пригорке — красивая, гибкая, стройная! Больше шестидесяти лет прожил на свете Михаил Северьянович, многих женщин видел, но хозяйская Наташка привлекла его внимание. Эх, кабы сыны не были женаты, можно было и породниться с Пановыми. А младший, сорванец, еще не дорос: ныне тринадцать лет только стукнуло. Считай, на три года Натальи младше. Пока вырастет да дозреет, девка уже троих детей родить успеет. Что пусто говорить да думать? Она девка на выданье, гляди, не сегодня-завтра кто-то сватов зашлет. И на это у охотника есть свои доказательства.
Три ночи прожил Михаил Северьянович на Ивановском прииске. Не мог охотник отказать людскому горю, приехал по просьбе старателей выручить от зверя. Одолел медведь пакостный жителей Таежного Сисима. Три коровы задавил. По ночам около отвалов ходит. Собаки в тайгу боятся выйти, того и гляди, на людей начнет кидаться.
Для Михаила Самойлова медвежий промысел — дело всей жизни. С малых лет на берлоге да на падали с отцом зверя промышлял. К настоящему времени свой счет добытых медведей перевалил за седьмой десяток. Из них три шатуна. Охота на хозяина тайги всегда имела хороший доход: тут тебе и мясо, жир, желчь и шкура, за которую минусинские купцы давали неплохие деньги. В добавление к старательскому промыслу, золоту, соболям, кедровому ореху это выглядит более чем пристойно. Кедровый дом Самойловых на Кузьмовке люди знают далеко за границами уезда.
Много медведей перевидал мужчина на своем веку, хорошо знает повадки, привычки, характер зверя. Больше половины медвежатник добыл один. Однако был твердо уверен, что ходить всегда надо вдвоем. Нет, не имеет страха перед хищником опытный таежник, он остался где-то далеко позади, на втором десятке лет. Михаил Северьянович убежден в другом: как трудно ему придется в смертельном поединке, если в критическую минуту рядом не будет надежного, отважного товарища. А это мгновение, как упавшая кухта, может случиться в любой момент. И чаще всего тогда, когда ты его ждешь меньше всего.
В этот раз у Михаила нет надежного товарища. Так уж случилось, что в тот день, когда к нему с дурной вестью приехал нарочный из Сисима, сыны уехали в город с обозом. Кузьмовские мужики заняты на своих работах. У людей тайги сентябрь занят до последнего дня. Никто из надежных промысловиков не решился ехать за пятьдесят верст в тайгу, неизвестно на сколько дней. Сейчас любой час на учете. Пришлось охотнику седлать коня в одиночку. Не мог мужик отказать людям в лихой беде. Он надеялся найти помощника в опасном деле на прииске, в худшем случае бить зверя придется одному.
Найти пакостного медведя не составило большого труда. От места последней потаржнины, где десять дней назад была задавлена и съедена третья корова, Михаил быстро нашел жилище медведицы, которая постоянно ходила по одной тропе и ставила когтями метки на старой пихте. В остальном оставалось ожидать результата. Труднее было найти хорошего, надежного напарника.
Пока охотник готовил петлю на добычу, внимательно изучат людей небольшого старательского прииска. В артели пятнадцать домов, чуть больше сорока жителей. Из них семнадцать рабочих-старателей, остальные — женщины и дети. Половина всех мужиков — молодежь. Четверо не женатые. И все они ухлестывают за Шафрановой Наташкой. Да это и понятно. Наталья — девка видная, проворная, работящая, застенчивая. В старательских семьях есть еще четыре молодки, но на них никто из парней не смотрит. Идет борьба за совершенство. С мордобоем. Не далее как позавчера Михаил Северьянович наблюдал, как Ванька Панов с Лешкой Воеводиным кулаки друг о друга чесали.
Ивану Панову двадцать пять лет: кряжист, высок, вынослив, правдолюб. Всегда постоит за себя и за дело. В своем кругу парень достаточно смел. Только вот настолько ли, чтобы можно было взять его с собой в товарищи, бить зверя и не обмануться? Михаил повстречал на своем веку достаточно людей, которые на словах «пускали пыль», хорохорились, били себя в грудь, а потом, как медведь первый раз рыкнет, от страха не могли ноги передвинуть. Всякое бывает. У каждого человека свой характер. Выбрать хорошего напарника на охоту — дело сложное. Ошибиться в таком деле равносильно смерти.
Третий день присматривается Михаил к Ивану Панову. В работе на колоде (приспособление для промывки золота), с лопатой в руках, в шурфах и под крепежным лесом парню цены нет. Однако не работой проверяется смелость характера. Здоровые, сильные, работящие мужики иной раз оказываются такими трусами, которым нет доброго слова памяти. А вот в отношении к своей любви все и проявляется. Лешка Воеводин — конь-голова, считай, на четверть Ваньки выше, кулаком оглоблю перешибает. А вот посмотри, не испугался Ванька своего соперника, выстоял кулачный бой за Наташку, хотя и получил неплохо, носит незрелую шишку под глазом. Но все едино, не отступается от девки. Здесь можно и поверить парню, взять его с собой зверя промышлять. И все же неплохо бы сделать еще одну проверку: спросить у Наташки, верит ли она парню?