Госпожа Сумасбродка

– Как там генерал Николаев? – неожиданно спросил Васнецов.

Он назвал начальника УФСБ той области, куда летал Осетров. А с Николаевым, было известно, Васнецов еще в Дипломатической академии учился, до перехода в КГБ. Естественно, и Евгений знал об этом, даже личный привет от своего шефа передавал – парочку бутылок хорошего армянского коньяка. Но теперь вопрос был задан таким тоном, что надо было отвечать правду, не темнить и не жалеть старых приятельских чувств обоих генералов.

– Имеются документальные свидетельства, что в последний приезд Деревицкого в город генерал лично сопровождал его и дважды обедал и ужинал в «посольском домике». Есть там у них такой. Типа бывшей обкомовской дачи для приезжающего генсека.

– Ах ты, старый конь... – огорченно пробурчал Васнецов. – К великому сожалению, – после короткой паузы продолжил он, – в деле «Норда», – похлопал он ладонью по пухлой папке, полной документов, привезенных Осетровым из Сибири, – слишком явно проглядывается активное участие наших коллег из Управления, возглавляемого Николаевым. Причем в негативном плане. Я вынужден согласиться с твоими выводами, Евгений Сергеевич, и по этому поводу буду иметь беседу с генералом Самойленко... Ах, как нехорошо...

Сильно переживал генерал за своего старинного друга, откровенно, что уж теперь скрывать-то, продавшегося господину Деревицкому.

– Кстати, – генерал снял очки и потер двумя кулаками покрасневшие глаза, – не успел поинтересоваться, что там произошло с твоим коллегой из отдела Кравченко?

– Поинтересовался, Михаил Свиридович. Очень противоречиво. Хотя вроде бы нет сомнений в самоубийстве. Пока.

– А чего ж сомневаешься, если нет сомнений?

– Так ведь я же понимаю, что управление генерала Самойленко не станет из чистого любопытства заниматься абсолютно ясным делом. А раз занимаются, значит... Все ж таки служба собственной безопасности...

– Правильно мыслишь. Я немного в курсе, но насколько мне известно, все дело там в акте судебно-медицинской экспертизы. Я попрошу Юрия Ивановича дать указание, чтоб тебя ознакомили с заключением судебного медика. Подумай, может, у тебя что появится в этой связи. И попутно, тоже к размышлению... Тут в последнее время зафиксированы – одна за другой – ряд утечек из дел оперативных разработок, доступ к которым имел очень узкий круг лиц. В том числе из отдела полковника Кравченко. Неприятные утечки. А озвучены они в средствах массовой информации, находящихся под контролем известного нам с тобой господина Аронова. Тебе там, конечно, некогда было читать газеты, но одна информация была просто из ряда вон. Она касалась напрямую нашего президента, его возможных прошлых связей с Деревицким. Понимаешь, какая реакция была наверху? Сразу колесо завертелось!

– Но ведь подобные слухи не так уж сложно опровергнуть. Если по-умному.

– А где же ты много умных-то найдешь? – усмехнулся генерал. – Нам же всегда было проще сперва голову отрубить, а уж потом думать, ту или нет. Но Деревицкий в результате крупно залетел. Одно дело – тактично намекать о том, что вроде было, а вроде и не было, а другое – такую мощную оплеуху схлопотать с самой вершины! Это ж, по сути, лишиться доверия.

– И все-таки, наверное, ему это не очень грозит? А вот господину Аронову, опубликовавшему компромат, вероятно, надо ждать неприятностей на свою шею. Ответных. Любопытно, откуда на этот раз произойдет утечка?

– Думайте, аналитики, думайте, – вздохнул Васнецов. – У Аронова, как, впрочем, и у Деревицкого, есть и свои достаточно мощные службы безопасности, в которых работают далеко не самые худшие бывшие наши ребята. Но то, что и мы их подкармливаем, это факт. У них имеется горячий интерес, у них огромные деньги, а что у нас, кроме остатков совести? Понял, к чему я? – Генерал требовательно взглянул на Осетрова.

– Так точно.

– Действуй, Евгений Сергеевич.

«Кончик ниточки», – думал Женя. Ну где-то ж он должен торчать. Не может такого быть, чтоб никакого следа. Но, к своему великому сожалению, тем материалом, что уже имел, он никак не мог располагать. Уж не на это ли намекал генерал, остро глядя ему в глаза? Не знал, нет, но, может, догадывался?..

УСБ генерала Самойленко если и размотает это дело с Вадимовым самоубийством, то в любом случае оставит его исключительно для внутреннего пользования, не станет обнародовать и тем самым порочить честь ведомственного мундира. На нем и без того вполне достаточно красноречивых пятен. Новое – хоть и неприятно – вряд ли что добавит. И тем не менее...

Но теперь выстраивалась уже более четкая цепочка. И в ней такие весомые звенья, как самоубийство Вадима, огромный гонорар, уверенность Вадима в том, что с ним обязательно приключится беда, соответственно – папка и письмо жене, утечка из отдела Кравченко, грандиозный скандал, вызванный этой утечкой. Если события выстроить последовательно и правильно, становятся понятны причины и следствия. И уже не так важно, по какому поводу ты сел на крючок, что было приманкой – деньги или женщины или и то и другое вместе, главное – тебя зацепили. И ты выдал закрытую информацию. Тот, кому ты ее, будем говорить честно, продал, вряд ли захочет убрать столь ценного информатора. Значит, в этом заинтересован другой, тот, кому ты насолил. И если у этого другого есть свои информаторы в том же ведомстве (что ни в коем случае не исключено), то ему не составит очень большого труда вычислить конкретного виновника утечки. И принять свои меры. Чтоб другим неповадно было. Или в том случае, если информатор отказался сменить хозяина.

У данной логической цепи имелся только один существенный недостаток: из нее требовалось категорически исключить два важных фактора – пятьдесят тысяч баксов и покаянное письмо Вадима. Потому что, отчасти проясняя причину, оба они указывали на тяжелые и непредвиденные последствия от дальнейшего развития событий. И какими бы движениями души потом ни оправдывал Евгений свой поступок, его просто никто не пожелает понять. Ну да, корпоративная честь! Это – с одной стороны. А с другой?

С другой – бывшие коллеги, уютно расположившиеся в частных уже спецслужбах, как их ни называй, которые искренне не испытывают по этому поводу никаких угрызений совести. Для них работа есть работа. Они тебе нужную информацию и со дна достанут, они и самого информатора на дно опустят. Профессия. Они за нее деньги получают, и весьма неплохие. Видимо, за то, чтобы «угрызениям» как можно меньше поддаваться...

Такие вот печальные мысли мелькали в Жениной голове, когда он ехал в судебно-медицинский морг на Госпитальную площадь, в Лефортово. Там с ним готов был поговорить сам Сигизмунд Тоевич Вербицкий, патологоанатом, производивший вскрытие трупа Рогожина. В силу разного рода обстоятельств Евгению уже приходилось встречаться с этим выдающимся деятелем из особого медицинского племени. Как и знаменитый в свое время Борис Львович Градус, Вербицкий был грубым матерщинником и предельно душевным и тактичным человеком. Вот и попробуй соединить столь полярные качества в одном лице. У Вербицкого получалось. Но не грубым, нет, скорее грубоватым, он бывал лишь с теми, кого знал и уважал. А вот от вежливости судмедэксперта многим становилось не по себе. Женя рассчитывал на грубость. И Сигизмунд Тоевич не подвел.

– Ах, это вы! – воскликнул пожилой и лысый мужчина в круглых очках и коротким движением руки ловко нахлобучил на свой череп зеленовато-серую шапочку, которая сразу придала ему вид профессора. – Так проходите, – указал он на стул. – Будете спрашивать или сразу падать в обморок?

В вопросе было столько скепсиса, что Женя рассмеялся. Юмор в этой обители скорбнейшей из наук должен был свидетельствовать о профессионализме.

– Как вы однажды сказали, Сигизмунд Тоевич, сперва давайте займемся неотложным, а все остальное оставим на потом, когда придет время достать вон из того сейфа необходимое для поддержания здоровья лекарство.

– Ха! Он помнит! – почти обрадовался Вербицкий. – Разве это я вам говорил? А что, вполне может быть... Да, я помню, когда я был совсем молодым идиотом, вот как вы, меня предупредили вовремя. «Сигизмунд, – сказали мне, – зачем ты торопишься и переживаешь, если твой клиент уже больше никуда не уйдет? И тоже сам не торопится...» Главное, чтоб сказать вовремя и – на всю жизнь. Ну что же, тогда я выну свои соображения и мы их обсудим... Сейф, говорите... – бормотал он себе под нос, доставая из металлического ящика пухлую тетрадь, а заодно и медицинскую склянку с жидкостью, напоминавшей по цвету и чистоте благородный топаз. – Это потом, – продолжил он, ставя склянку на угол стола между сейфом и зарешеченным окном. Он сел напротив Евгения, раскрыл тетрадь, исписанную мелким, убористым почерком, и наконец остановился. – Вот. Вы хорошо знали Рогожина?

Конец ознакомительного фрагмента. Полная версия книги есть на сайте ЛитРес.