Страница 27 из 94
Вообще, все живое достаточно неоднозначно и переменчиво. В одном и том же тексте Иоанн Креститель указывает на Иисуса как на Того, Кого возвещали пророки (Мф. 3:3)— и через некоторое время обращает к Нему через учеников вопрос «Ты ли Тот, Который должен прийти» (Мф. 11:3); апостол Петр обещает последовать за Христом до конца (Мф. 26:33)— и в ту же ночь отрекается от Него (Мф. 26:75). Абсолютно последовательными бывают машины, но не люди.
Более того, в одном и том же Евангелии от Иоанна Христос говорит вещи, которые кажутся противоположными: «Я и Отец— одно» (10:30) и «Отец Мой более Меня» (14:28). Одно из этих выражений можно понять только через призму другого. Церковь подсказывает, что главное здесь: «Я и Отец— одно»; второе высказывание не отменяет первое, но говорит о добровольном подчинении Сына Отцу, о том, как Он умалился в воплощении. Есть, разумеется, и другая трактовка. В древности ариане, а в наши дни свидетели Иеговы настаивали, что Христос вовсе не был равен Богу и что за основу надо брать высказывание «Отец мой более Меня».
Где же критерии выбора? Если истолковывать Библию исключительно изнутри самой Библии, его нет: можно понять так, можно эдак. Но есть коллективный опыт прочтения этого текста общиной верующих, которая его и породила— вот что обычно называют церковным Преданием (отметим, что сегодня у всех христиан без различия деноминаций одно и то же учение о единстве Отца и Сына, что и отличает их от ариан и иеговистов).
Можно ли тогда сказать, что церковное учение определяет наше понимание библейского текста? До некоторой степени так оно и есть. Как пишет Карсон[30]: «Важно понимать, что практически всякий, кто не является атеистом [или агностиком— А.Д.], придерживается того или иного вида систематического богословия. Это вовсе не значит, что всякое систематическое богословие хорошо, полезно, взвешено, разумно, основано на Библии; это всего лишь значит, что большинство людей придерживаются какого–то систематического богословия. Представим, к примеру, человека, который говорит, что не признает в Библии Слова Божьего…. Но если он не атеист, он все же верит во что–то касательно Бога (или богов, но для удобства мы сочтем его монотеистом). Он принимает в свое сознание верования, которые он считает последовательными».
И вместе с тем, конечно, любое церковное учение проходит своеобразную проверку текстами Священного Писания, и как только человек приходит к выводу, что результат отрицательный, он, если захочет оставаться честным перед самим собой и перед Богом, должен будет сформулировать новое учение, или принять иное, уже существующее. Собственно, так и возникают со времен Реформации новые христианские деноминации.
Осборн пишет: «слишком часто мы полагаем, что наше толкование и есть то, что сказано в Библии, не понимая при этом многих других факторов, которые определяют значение. В результате богословская схема строится на ожерелье цитат, в раввинистической манере нанизанных друг на друга, и они якобы «доказывают» справедливость тех или иных богословских формулировок. Но проблема в том, что оппонент приводит свой набор цитат (часто это совсем другие тексты, говорящие о том же предмете, при этом каждая сторона игнорирует цитаты другой стороны!), и оба спорщика разговаривают сами с собой, а не друг с другом»[31].
Осборн приводит показательный пример: «один из моих студентов в семинарии несколько лет назад подошел к навещавшему нас ученому–кальвинисту (сам он принадлежал к умеренно арминианскому крылу) и спросил: «В чем основное различие между Вашими взглядами и моими?» Профессор несколько театрально воскликнул: «Мои— библейские!» Но как мы проверим, чьи взгляды больше соответствуют Библии?»[32]
Здесь может потребоваться небольшое пояснение. И классическое кальвинистское, и арминианское богословие (оба, разумеется, относятся к протестантизму) основаны на Библии и вполне согласны, что падший человек в своем нынешнем состоянии не способен принять призыв Святого Духа и обратиться к Богу. Но говоря упрощенно, для кальвинистов человечество делится на избранных, которые предопределены ко спасению и призваны благодатью Божией, причем человеческая природа уже не может ей воспрепятствовать, и всех остальных. Те, кто избран, призван и уверовал, пребывают в избранном и спасенном состоянии навсегда и уже не могут отпасть. Но с этим не согласны последователи Арминия и Уэсли, которые говорят, что человек сам способен сделать выбор по своей воле и уверовать при содействии Святого Духа. Те, кто единожды уверовал, могут в дальнейшем отпасть. Разумеется, обе стороны приводят многочисленные цитаты в доказательство своей правоты.
О подобном споре подробно рассуждает У. Кляйн[33]. Кто спасен— на этот вопрос Библия дает, на первый взгляд, разные ответы. Некоторые цитаты звучат так, что Христос спас всё человечество, ибо такова и была воля Божья. Например: «…это хорошо и угодно Спасителю нашему Богу, Который хочет, чтобы все люди спаслись и достигли познания истины. Ибо един Бог, един и посредник между Богом и человеками, человек Христос Иисус, предавший Себя для искупления всех» (1 Тим. 2:3–6). «Не медлит Господь исполнением обетования, как некоторые почитают то медлением; но долготерпит нас, не желая, чтобы кто погиб, но чтобы все пришли к покаянию» (2 Петр. 3:9).
Но есть и другие цитаты, из которых можно заключить, что Христос спас лишь некоторых, тех, кого пожелал спасти Бог, а остальных людей ждет вечная гибель. Например: «Язычники, слыша это, радовались и прославляли слово Господне, и уверовали все, которые были предуставлены к вечной жизни». (Деян. 13:48) «Итак помилование зависит не от желающего и не от подвизающегося, но от Бога милующего. Ибо Писание говорит фараону: для того самого Я и поставил тебя, чтобы показать над тобою силу Мою и чтобы проповедано было имя Мое по всей земле. Итак, кого хочет, милует; а кого хочет, ожесточает. Ты скажешь мне: «за что же еще обвиняет? Ибо кто противостанет воле Его?» А ты кто, человек, что споришь с Богом? Изделие скажет ли сделавшему его: «зачем ты меня так сделал?» Не властен ли горшечник над глиною, чтобы из той же смеси сделать один сосуд для почетного употребления, а другой для низкого?» (Рим. 9:16–21)
Так мы подошли к еще одному вопросу, который разделяет людей даже внутри одной и той же традиции— вопросу о богословском методе. Как именно вывести богословскую схему даже из одного и того же набора текстов— тут тоже могут быть разные мнения, ведь эти тексты не содержат догматов и определений в готовом виде. Даже если богослов использует готовую цитату из Библии, он и только он определяет, в каком смысле следует понимать эту цитату и как ее следует связывать с другими положениями его богословской системы.
Но это уже отдельный вопрос, и мы сейчас не будем его разбирать. Что же касается нашего предмета, то можно сказать: сегодня, благодаря новым герменевтическим методам, в западной библеистике все больше людей приходит к выводу о том, что прочтение Библии в огромной степени определяется коллективным опытом общины верующих, и в этом смысле можно сказать, что они приближаются к православному представлению о Писании как главной части Предания.
Фундаментализм: выход или вызов для православной библеистики?
Вниманию читателей портала предлагается выступление Андрея Десницкого на международной конференции «Церковь, наука и образование в России: история и перспективы», прошедшей 12 октября 2010 года (Сергиев посад). В центре внимания автора— фундаментализм: его основные принципы, отличительные черты и практические последствия.
Либеральная библейская критика, расцвет которой пришелся на вторую половину XIX— начало XX вв., основывалась во многом на том, что текст Библии в его существующем виде не представляет существенного интереса для ученых. Всё внимание таких критиков было обращено на реконструкцию некоего изначального состояния текста, или, точнее, на реконструкцию событий, лежавших в основе этого текста. Из этой реконструкции заведомо исключалось всё чудесное, да и вообще всё, что в той или иной мере не соответствовало теориям реконструкторов. Вместо того Христа, в которого верит Церковь, на сцену выводился некий «исторический Иисус», причем у разных исследователей он получался неодинаковым.
30
Carson, op. cit., p. 77.
31
Osborne, op. cit., p. 288.
32
Osborne, op. cit., p. 310.
33
W.W. Klein, Exegetical Rigor with Hermeneutical Humility: the Calvinist–Arminian Debate and the New Testament. // A.M. Donaldson, Timothy B. Sailors, eds. New Testament Greek and Exegesis: Essays in Honor of Gerald F. Hawthorne. Grand Rapids, 2003, pp. 23–36.