Музыка сфер

— А если это так, — заключил психолог, — то перед нами способ их изъяснения. Их азбука!

— Возможно, ее не так легко расшифровать, как нашу. Но все же попробуем!

Серый куб оказался неподатливым. Он не открывался, самой твердой стали не удавалось оставить на нем царапины, и на него не действовали даже химические вещества. Фиру испробовал все, что у него было под рукой, и в конце концов убедился, что имеет дело с монолитом, не очень плотным, но необыкновенно прочным.

На следующий день Фиру решил отнести его в город и сделать рентгеновский снимок, хотя доктор сомневался в том, что это поможет.

— Вряд ли мы что-нибудь узнаем. Эту проблему следует решать с помощью логических построений. Разумные создания не направили бы к нам послания, которого мы не можем легко расшифровать.

Учителю пришлось с этим согласиться.

— Правда! Зачем им присылать нам для разгадки шараду?

— А это значит, нужно воспользоваться чем-то, связанным с нашей средой, которую они могли исследовать, чем-то, являющимся составной частью нашей жизни.

— Как вода или огонь? — спросил Тител.

— Да, как вода или огонь! Решение должно быть простым, удивительно простым.

Учитель положил куб на подоконник и собрался было пойти на кухню, чтобы принести кружку воды, но застыл в изумлении.

Солнце, до сих пор прятавшееся за свинцовыми тучами, отыскало среди них брешь и послало золотистые, блестящие копья сквозь белые с цветами занавеси.

Лучи коснулись куба и окутали его. Раздалась странная небесная музыка, невыразимо трогательная и успокаивающая. Она напоминала то колыбельную, которую мать поет младенцу, то шепот ветра, то журчанье ручья, то плеск воды.

— Солнечный свет! — прохрипел Албу сдавленным от волнения голосом. — Он — часть нашей жизни, он управляет ею. Разумеется, следовало ожидать, что рано или поздно солнечные лучи обласкают куб и послание будет передано.

Фиру пришел в себя. Он взял куб в ладони с нежностью, словно поднял птенчика-воробушка, свалившегося с дерева. Голос его звучал торжественно и даже пророчески:

— Музыка сфер! Музыка другого мира! Знаете, что говорит она нам? «Мы люди, такие же люди, как и вы, мы ваши братья с далекой звезды. Протянем же друг другу руку, узнаем и полюбим друг друга!» Это говорят нам они, а мы, мы должны им ответить.

День проходил медленно, может, он был еще томительнее, чем предыдущий. Все приготовления были сделаны. По предложению психолога вокруг люминесцентного круга установили несколько громкоговорителей, тщательно проверили магнитофон, стоявший в столовой, и после долгих споров подготовили пленку. В пять часов после полудня все было готово, и они бесцельно слонялись по комнатам и по саду.

Фиру вспомнил о Стэнкуцэ.

— А где же репортер, Тител? Уж не забыл ли ты, что он в чулане?

— Он неплохой парень! — заметил студент. — Я его выпустил сегодня утром. Он обещал больше здесь не показываться.

Учителю хотелось поделиться и с другими переполнявшим его счастьем.

— Жаль! Он такой настойчивый, что заслуживает вознаграждения. Если бы я знал, где его найти, то разрешил бы ему после полуночи прийти в сад.

Тител просиял.

— Да он перед уходом оставил мне номер телефона. Пойду позвоню ему и скажу, чтобы не забыл киносъемочную камеру. Он будет вне себя от радости.

Тител вышел, а Фиру присоединился к Албу, проверявшему громкоговорители.

— Все в порядке?

— В полном порядке! Как ты думаешь, Фируле, почему они выбрали именно тебя и твой сад? Почему они возвращаются сюда каждую ночь, в один и тот же час?

Учитель пожал плечами. У него не было ни малейшего представления, почему это произошло.

— Позволь мне высказать свое предположение. Теперь нам известно, что они общаются с помощью музыки. Чем ты занимался во вторник ночью, 26 октября, в тридцать три минуты первого, когда фосфоресцирующее облако появилось в первый раз? Играл на фортепьяно, не так ли? Ну, вот тебе и ключ к загадке!

— А знаешь, ты прав! Они услыхали музыку и предположили, что здесь их смогут понять. И они не ошиблись! Однако… будет ли для них убедительным ответ, который мы дадим им сегодня ночью?

— Конечно! — твердо сказала Лиза. — Иначе и быть не может! Ведь идея оды «К радости» — все люди братья.

Оставалась еще минута. Из всех трех громкоговорителей лилась величественная музыка Бетховена. Туманный ком в голубоватом ореоле приближался. Они стояли молча, а сердца у них были готовы взлететь.

Лишь Стэнкуцэ тихо бормотал, нажимая пальцем на автоспуск камеры:

— Если мне повезет, я буду самым счастливым журналистом на всем земном шаре.

Албу откашлялся.

— Первая встреча! Так вот как она выглядит!

Облако спускалось медленно, в полной тишине, в центр светящегося круга. Оно опустилось на траву, и зеленовато-голубое сияние погасло…