Страница 19 из 30
— Значит, вы Мэдж Аллен, да?
— Ну, собственно, я Крамер, но теперь, когда муж умер, я пользуюсь своей девичьей фамилией.
— Так послушайте, Мэдж Аллен, или Крамер, или как вас еще называть, у меня к вам небольшое, но интересное предложение.
— Да?
— Что бы вы сказали, если бы мы сейчас развернулись, двинули на юг и отдохнули бы так с недельку?
— Нет, я не могу.
— Почему?
— Просто не могу, и все.
— Я тебе нравлюсь?
— Разумеется, нравишься.
— Ты мне тоже. Что же нам мешает?
Она начала что-то говорить, потом замолчала и рассмеялась:
— Я тебе признаюсь. Я бы с удовольствием. Не то чтобы мне что-то мешало, ничего такого. Просто я не могу. Из-за кошек.
— Кошек?
— У меня множество кошек. И я за ними ухаживаю. Поэтому мне нужно домой.
— А для чего существуют приюты для домашних животных? Позвоним, пусть они приедут.
Это ее рассмешило.
— Хотела бы я видеть их лица. Мои кошки немного другие.
— Кошки есть кошки, разве не так?
— Не совсем. Некоторые поменьше, некоторые побольше. Мои же совсем большие. Сомневаюсь, что в каком-нибудь приюте справились бы с нашим львом. Или с тигром. Или с пумой. Или с тремя ягуарами. Эти хуже всех. Ягуар — ужасный зверь.
— Господи, что же вы делаете с этими чудовищами?
— Ну, представляем их для киносъемок. Продаем молодняк. У людей есть частные зоопарки. Мы пускаем их бегать на воле. Привлекают заказчиков.
— Меня бы они не привлекли.
— Мы держим ресторан. Людям нравится на них смотреть.
— Ресторан? Я тоже. Эта страна кормится с продажи хот-догов друг другу.
— Ну да, но я не могу забывать о своих кошках. Их нужно кормить.
— Глупости, это можно устроить. Позвоним Гобелю, пусть за ними приедет. За сто долларов он позаботится о твоей стае, пока нас не будет.
— Ты считаешь, отдых со мной стоит ста долларов?
— По меньшей мере.
— Ах так. Тогда я не могу сказать «нет». Думаю, тебе нужно позвонить Гобелю.
Я высадил ее возле дома, нашел телефонную будку, позвонил в зверинец Гобеля, вернулся домой и все закрыл. Потом снова поехал к ней. Начало темнеть.
Гобель уже прислал грузовик, и я встретил его на обратном пути, полным живых полос и пятен. Я остановился в сотне метров от ее дома, и через минуту она прибежала с чемоданчиком, я помог ей сесть, и мы тронулись.
— Тебе нравится?
— Все отлично.
Мы поехали вниз к Калиенте, а на следующий день двинулись в направлении на Энсенаду. Маленький мексиканский городок миль семьдесят вниз по побережью. Там мы нашли крохотный отельчик и остались в нем на три или четыре дня. Все было прекрасно.
Энсенада вся очень мексиканская, и вам кажется, что вы покинули Штаты и находитесь бог весть как далеко оттуда. В нашей комнате был балкон, и каждый вечер мы валялись на нем, глядя на море и не замечая текущего времени.
— Кошки, говоришь… Ты их дрессируешь?
— Этих наших — нет. Они не годятся. Слишком дикие, особенно тигры. Но других — дрессирую.
— Ты их любишь?
— Слишком больших — нет. Но люблю пум. Хотела бы с ними выступать. Но тогда их понадобится много. Пумы из джунглей. Не те дикари, которых показывают в зоопарках.
— А чем отличается дикарь?
— Он бы тебя убил.
— Они все такие или нет?
— Ну да, дикарь убивает всегда. Будь он человеком, его считали бы сумасшедшим. Все от того, что он живет в неволе. Те звери, которых ты видел, выглядят нормально, но в действительности они безумны.
— Как ты отличаешь кошек из джунглей?
— Я ведь их ловлю в джунглях.
— Ты хочешь сказать, что ловишь их живьем?
— Разумеется. Мертвые мне ни к чему.
— Господи Боже! Как ты это делаешь?
— Ну как, сажусь на пароход и плыву в Никарагуа. Все самые лучшие пумы — из Никарагуа. Калифорнийские и мексиканские против них — заморыши. Потом нанимаю несколько индейцев и отправляюсь в горы. Потом ловлю пум. Потом привожу их сюда. На этот раз я, наверное, останусь там с ними на некоторое время, чтобы начать дрессировку. Мясо коз там гораздо дешевле, чем здесь.
— Ты так говоришь, словно уже собралась в путь.
— Так и есть.
Она отхлебнула немного вина и долго смотрела на меня. Повторила это несколько раз, не отводя от меня задумчивого взгляда:
— Так и есть, если поедешь со мной.
— Ты с ума сошла? Думаешь, я поеду с тобой ловить этих дьяволов?
— Фрэнк, я взяла с собой вполне достаточно денег. Пусть Гобель спокойно оставит себе этих заморенных кляч, если ему хочется их кормить, ты продай машину за любую цену, которую предложат, и поедем ловить кошек.
— Это идея.
— Хочешь сказать, ты едешь?
— Когда отправляемся?
— Завтра отсюда уходит грузовой пароход, который причалит в Бальбоа. Оттуда пошлем Гобелю телеграмму, твою машину можем оставить в отеле, когда ее продадут, деньги нам перешлют. Этим мне нравятся мексиканцы. Они медлительны, но честны.
— Согласен.
— Господи, я так рада.
— Я тоже. Мне все эти хот-доги, пиво и яблочные пироги с сыром так осточертели, что я их с удовольствием запустил бы в реку.
— Тебе там понравится, Фрэнк. Мы будем высоко в горах, где приятная прохлада, а потом, когда приготовим свой номер, можем объехать с ним весь мир. Поедем куда захотим, будем делать что захотим, и еще останется куча денег на всякие глупости. Нет ли в тебе хоть капли цыганской крови?
— Капли? Да я родился с золотыми серьгами в ушах.
В ту ночь я спал плохо. Когда начало светать, я открыл глаза — сна ни в одном глазу… И тут мне пришло в голову, что даже Никарагуа недостаточно далеко.
Глава 14
Когда она вышла из поезда, в черном платье, которое делало ее выше, черной шляпке, черных туфлях и черных чулках, ей явно было не по себе. Носильщик уложил чемодан в машину, мы тронулись и несколько миль не решались заговорить.
— Почему ты не написала, что она умерла?
— Не хотела тебя в это втягивать. К тому же на меня свалилось столько всяких дел…
— Я чувствую себя очень неудобно, Кора.
— Почему?
— Пока тебя не было, я поехал отдохнуть. Был во Фриско.
— Почему из-за этого тебе вдруг стало неудобно?
— Не знаю. Ты в Айове, твоя мать умирает, а я веселюсь во Фриско.
— Не знаю, почему тебе должно быть неудобно. Я рада, что ты куда-то съездил. Если бы мне это пришло в голову, я сама посоветовала бы тебе отдохнуть, пока меня нет.
— Но у нас тут все остановилось. Все было закрыто.
— Неважно. Мы все наверстаем.
— Я просто не находил себе места, пока тебя не было.
— Господи, да я тебя ни в чем не упрекаю.
— Думаю, тебе пришлось нелегко, а?
— Ничего приятного в этом не было. Но все уже кончено.
— Выпьем как следует, когда приедем домой. Я привез отличную выпивку на пробу.
— Не хочу ничего.
— Это поднимет тебе настроение.
— Я бросила пить.
— Ну, ну…
— Я тебе все расскажу. Это долгая история.
— Мне кажется, там должна была произойти уйма всякого…
— Нет, ничего не случилось. Только похороны. Но мне многое нужно тебе сказать. Думаю, теперь нас ожидают лучшие времена.
— Ну так ради Бога, не тяни. О чем речь?
— Не теперь. Ты был у своих?
— Что бы мне там делать?
— Ну ладно, у тебя все хорошо?
— Нормально. Насколько это может получиться у одинокого мужчины.
— Ручаюсь, что все было великолепно. Но я рада, что ты сказал это.
Приехав домой, мы увидели перед закусочной автомобиль, а в нем — какого-то типа. Когда он вылезал из машины, на его физиономии появилась гаденькая ухмылка. Это был Кеннеди — тот тип, из конторы Каца.
— Вы меня помните?
— Разумеется, я вас помню. Входите.
Мы впустили его в зал, а меня Кора затащила на кухню:
— Это плохо, Фрэнк.
— С чего ты взяла?
— Не знаю, но чувствую.
— Дай я с ним прежде поговорю.