Страница 17 из 17
— В казаки-разбойники? — Лицо Алика вытягивается еще больше. — Это как тогда?..
— Как тогда…
Алик долго молчит, потом поднимает голову и говорит:
— Кричите… кричите громче!
Дома все по-старому. Папа в кресле, читает газету. Сгорбленный, стараясь не смотреть по сторонам, Алик пробирается за спинку кровати.
Здесь все так знакомо. И выцветшие обои с причудливым рисунком, в котором, приглядевшись, можно увидеть смешные рожицы, и сломанная плитка желтого паркета… А впереди, прямо со стены, смотрит из рамы Аленушка. Она сидит у воды, среди притихшего леса, и, когда глядишь из угла, у нее всегда особенное выражение. Очень грустное и доброе…
А-лик!..
Молодцы! Здорово кричат. Особенно Костя. Это настоящий друг. Кричат, зовут его… Они все с одного двора, и все хотят, чтобы он вышел. А он — Алик искоса смотрит на папу, — он не хочет… Ему главное — что в газетах пишут. Ладно, пускай… Он, Алик, не будет просить…
— А-лик!..
Кричите! Кричите громче!.. Пускай все слышат… Все!.. Только папа не слышит…
— Вот видишь, — говорит папа, не поднимая глаз от газеты, — все гуляют, а ты должен дома сидеть.
«Дома должен сидеть!.. — думает Алик. — Сам засадил, а теперь… Ну ладно. Я не прошу. Читай, читай свою газету».
— А кто виноват? — добавляет папа, складывая газету пополам. — Ты же сам и виноват.
«Конечно, я виноват. Кто же еще может быть виноват?.. Я всегда виноват…»
— А-лик! А-лик! А-ли-иик!.. — Кто-то захлебнулся. Последние отчаянные усилия.
— Скажи им, что не выйдешь, — строго говорит папа. — Целый час уже кричат!
Алик медленно идет к окну. Он знает, что надежды на прощение нет, и все же ему очень тяжело и горько сейчас.
Вот и окно открыто. А за окном ребята. Здесь и Костя, и Нюрка, и Петька… Эх! Если бы его выпустили!.. Он бы тоже играл в разбойников. И Нюрка бы кричала: «На помощь!..» А они похитили бы ее и мчались бы, мчались… Вот уже и ноги устали, и трудно дышать, но они все равно бы мчались. Такой это был риск!.. И, может быть, даже связали Нюрку…
Алик чуть не заплакал.
— Ребята… ребята, я не выйду, ребята…
За окном молчание. Ребята не уходят; тесно столпившись у клумбы, они словно ждут чего-то. Алик тоже не уходит. Его лицо в лучах заходящего солнца — лицо узника, заглянувшего за решетку.
— Не выйдешь? — спрашивает Костя. — Почему?
— Меня наказали!
— А ты попроси.
— Нет, — вздыхает Алик, — гуляйте без меня…
И снова продолжительная пауза. Тогда папа откладывает газету и тоже подходит к окну:
— Алик наказан и не выйдет сегодня.
— Дядя Коля, пустите его! — просит Костя.
— Дядя Коля! — подхватывает хор голосов.
— Простите! — тянет Костя. — Он больше не будет…
— Не будет! — дружно вторит хор.
— Нет, — говорит папа, — никуда он не пойдет.
Костя жалобно смотрит на него и снова вытягивает шею:
— Дядя Коля, а дядя Коля!..
— Ну, дядя Коля! — настойчиво взывает хор.
Только Юрка, босой и лохматый Юрка, молчит. Он живет где-то на другой улице и пришел издалека, чтобы поиграть в разбойников. Юрка не знает папы Алика и стесняется просить. Он, может, больше всех хочет поскорее начать игру, но молчит и лишь изредка нетерпеливо почесывает одной босой ногой другую…
— Лучше и не просите, — говорит папа решительно. — Вот когда будет вести себя хорошо, тогда другое дело…
Ребята растерянны. Над широким подоконником одиноко виднеется печальное лицо Алика.
— Дядя Коля-а-а!!
Все вздрагивают — так неожиданно врезается в тишину этот протяжный крик.
— Дядя Коля! — широко раскрыв рот, Юрка кричит хриплым, простуженным басом. Не в силах больше переносить томительного ожидания, он все-таки решился на этот отчаянный поступок. Почувствовав всеобщее внимание, Юрка морщится и ожесточенно чешет ногу.
Папа с трудом прячет улыбку. Но ребята сразу замечают ее и тоже улыбаются…
— Ха-ха-ха! — смеется Костя. — Вот это Юрка!.. Как паровоз!..
Ребята улыбаются, то и дело поглядывая на дядю Колю, подмигивают, толкают друг друга. Алик смотрит то на ребят, то на папу и тоже начинает робко улыбаться; правда, очень осторожно, чтобы папа не подумал, что и он тоже радуется.
Но лицо папы уже бесстрастно, глаза серьезны, губы поджаты.
Костя с беспокойством вертит головой.
— Дядя Коля, — повторяет он, — вот это Юрка! Да?..
Но дядя Коля неумолим: он больше не отвечает и уже протягивает руку, чтобы закрыть окно.
— Мы в разбойников будем играть! — взвизгивает Нюрка. Маленькая, растрепанная, она смотрит с изумлением и укором, словно говоря: «Теперь ты понял наконец, что Алика надо выпустить?»
— Меня дома всегда жалеют, — говорит она, — всегда!
Папа молча хмурится.
— Дядя Коля, — спрашивает Костя, — разве вам не жалко?..
У Алика, который до сих пор стойко держался, начинает дергаться подбородок. Он отворачивается и медленно, не оглядываясь, отходит от окна.
Петька, Нюра, Костя, растерянные и притихшие, смотрят на папу Алика. Никто уже не просит. Потом все поворачиваются и гуськом, неторопливо и с достоинством удаляются.
— В последний раз, — говорит папа, покашливая. — В последний… Иди!.. Но смотри, если еще раз…
Алик быстро вытирает глаза, кивает головой («Да, конечно… если еще раз…») и пулей вылетает во двор.
Папа облегченно вздыхает.
Золотая лодка. Повесть… 5
Рассказы
Причина поражения… 47
Письмо… 53
Двойка… 59
Вперед, мушкетеры!.. 65
Гипноз… 71
Дул муссон… 74
На последнем уроке… 79
Кабала… 85
Кричите громче!.. 91