Страница 8 из 23
Внимание отроков привлекла молодая торговка, шедшая им навстречу. Она была почти полностью увешана товаром. Десятки платков, аккуратно сложенных в длину, свисали с ее пояса, спускаясь до земли. Они словно образовывали вторую запону[11] с сотней складок и тысячей цветов. Она шла, слегка покачиваясь, громко и звонко расхваливая товар. Заметив Митька, она весело и вызовом на него посмотрела, воскликнув:
– До чего красивый молодец! Все девицы-красавицы у его ног, но он любит только одну. Я не знаю, белокурая она или темноволосая, но она самая красивая и самая верная! Ну, милок, купи платок для своей возлюбленной!
– Ты ошибаешься, моя красавица! Я люблю вас всех такими, какими вы есть, уродливых и красивых, умных и глупых! – ответил Митько, звонко целуя торговку в щеку.
Молодая женщина, смеясь, отстранилась и добавила:
– Вы оба не местные! Я знаю всех купцов и их помощников. Может, вы приехали с купцами из Пскова?
– Совершенно верно, – согласился Василий. – У нашего хозяина есть прекрасные острые ножи на продажу, из лучшего металла и по хорошей цене! Только мы не встретили ни одного покупателя, достойного товара, который собираемся предложить.
– Вы не найдете покупателей на базаре, – заметила женщина. – Идите вверх по улице, которая ведет к площади. Второй дом слева будет лавкой мастера Ждана, лучшего местного кузнеца. Он не приходит на базар, работает только по заказу. Если ваше барахло заинтересует его, он предложит хорошую цену.
– Спасибо за совет, – сказал Митько.
Но едва он собрался свернуть в боковой проход, как молодая торговка вполголоса окликнула его:
– Погодите: вон идет брат Сновид из пустыни. Не пропустите зрелище.
Торговец, чей прилавок находился рядом, услышал слова женщины и обратился к своему соседу:
– Эй! Говорит, идет брат Сновид! – прыская от смеха, сказал он. – В прошлом месяце мы его «позеленили». А на этот раз что будем делать? «Окрасим в красный»?
– Почему бы и нет? – ответил другой купец.
Он наклонился к мальчишке лет десяти, слонявшемуся около прилавка, и что-то прошептал на ухо. Худая мордашка озарилась широкой улыбкой, и сорванец исчез среди прилавков. Заинтригованные Митько и Василий уже хотели обратиться за разъяснениями к торговке, но та, смеясь, приложила указательный палец к губам и кивнула в сторону монаха лет пятидесяти, который появился в конце ряда. У монаха было лицо, похожее на лезвие ножа, и светло-голубые глаза, наивное, даже глуповатое выражение которых резко контрастировало с горькой складкой тонких поджатых губ. Монах подошел к прилавку первого купца и сказал пронзительным, но неуверенным голосом:
– Я хотел бы купить несколько аршинов конопляной ткани, самой дешевой.
– Ну, разумеется, брат Сновид! У меня есть именно то, что вам нужно! – зычно закричал купец, разворачивая перед монахом рулон красно-вишневой ткани. – Это подойдет?
– Ну… Не слишком ли яркий цвет? Мне нужна небеленая, некрашеная ткань…
– Ты прав! Это слишком яркая ткань! Тогда возьми вот эту. Суровая конопляная ткань, абсолютно некрашеная!
И купец застелил прилавок волнами ярко-красной ткани. Вытаращив глаза, монах несколько мгновений смотрел на ткань, потом, недовольно поджав губы, удалился. Через два прилавка разыгралась подобная сцена. Другие купцы тоже разворачивали перед монахом рулоны алых, красно-оранжевых и красно-бордовых тканей. Всюду раздавались взрывы хохота, мальчишки свистели, а монаху все никак не удавалось купить несколько аршинов конопляной ткани, за которой он пришел.
– Почему вы издеваетесь над этим несчастным братом? Что он вам сделал? – спросил Митько у торговки, когда монах, сгорбившись, покидал ряды, исчезая в толпе.
– Он не сделал нам ничего плохого. Просто нельзя быть таким скаредным и лицемерным, – ответила молодая женщина. – Он ключник в пустыни. Он приходит на базар, имея деньги, чтобы купить все, что нужно, как все остальные. Но он скупее хазара и сварливее грека! Если он начинает торговаться, все, в конце концов, ему уступают, лишь бы отделаться. Впрочем, именно поэтому он сам приходит на базар. Он никому не доверяет, даже другим монахам. Так вот, каждый раз, когда он появляется, с ним разыгрывают шутку… Он просит серое или небеленое, ему дают зеленое или красное. Однако он до того глупый, что никак не может понять, почему с ним так поступают!
Вдоволь посмеявшись над скупым монахом, дружинники стали пробираться сквозь толпу. Они покинули базарную площадь и без труда нашли лавку кузнеца, о котором говорила молодая торговка. Перед лавкой стояли два прилавка с образцами работы мастера: ключи, навесные замки, гвозди различных размеров, кочерги и другие предметы, необходимые в повседневной жизни, а также прекрасные ножи, шлемы, орнаменты для уздечек, седел и прочей упряжи.
Отроки вошли и поздоровались с кузнецом, который работал в глубине лавки. Похвалив его товар, они заговорили об Олеге, утверждая, что у их хозяина есть прекрасный меч, который тот хотел бы предложить князю.
– Князь – большой любитель хорошего оружия, у него есть коллекция мечей, изготовленных прославленными русскими и чужестранными мастерами, – сказал Василий. – Если ему известна лавка в Рше, то это, безусловно, твоя!
Кузнец был польщен, но заявил, что не знает, где сейчас находится Олег.
– Дней десять назад, – добавил он, – я подковывал его лошадь. Это точно его лошадь, я сразу ее узнал. Однако привел ее мой подмастерье Узки, холоп, маленький половец. Все знают, что Узки работает на меня. Случалось, князь доверял ему свою лошадь где-нибудь в городе, давая монету и приказывая потом привести животное обратно. Но вам не повезло. Узки бесполезно задавать вопросы. Бедолага глухонемой.
Разочарованные дружинники взглянули на худого раскосого подростка, который с удивительной ловкостью делал серебряную серьгу. Он не отрывал глаз от работы и не проявлял никакого интереса к посетителям.
Однако приближался час закрытия лавки на обед, и кузнец вежливо дал понять это своим гостям. Отроки поблагодарили мастера и направились к двери. На пороге Василий вновь залюбовался работой кузнеца, поглаживая пальцем блестящее лезвие меча. Неожиданно он наклонился к подмастерью и тихо произнес фразу на половецком, как понял Митько, языке. Мальчик вздрогнул и испуганно посмотрел на Василия через плечо. Едва заметным движением глаз Василий дал ему знак выйти. Через пять минут подмастерье догнал дружинников.
– Наблюдай за улицей, – велел Василий приятелю. – Этот мальчик совсем не жаждет, чтобы кто-нибудь узнал его тайну. Если мы хотим рассчитывать на его помощь, то должны уважать его небольшую уловку.
Митько кивнул и отошел. Оставшись наедине с юным половцем, Василий заговорил с ним на родном языке. Наконец он подозвал Митька, и тот едва успел увидеть, как мальчишка побежал, словно заяц, и юркнул в лавку кузнеца.
– Не так уж редко плененные половцы, ставшие у русских холопами, стараются сойти за глухонемых, – объяснил Василий. – Они не любят смешиваться с местными жителями и живут в надежде когда-нибудь сбежать. Бедный мальчишка не ожидал, что я заговорю на его родном языке, и выдал себя. Он был счастлив рассказать обо всем, что знал, в обмен на то, что мы никому не выдадим его. Нам повезло! Именно потому, что князь Олег считал мальчишку глухонемым, он не опасался его. Теперь мы знаем, где князь проводит большую часть своего времени! Речь идет о доме некого Прокопа, обедневшего, но принадлежащего к старинному боярскому роду, одного из самых знатных жителей Рши.
– Превосходно! – воскликнул Митько. – Сейчас самое подходящее время взглянуть на этот дом поближе и узнать, что там замышляется!
И дружинники углубились в лабиринт улочек, по сторонам которых стояли деревянные дома, большинство из которых почернели от времени. Это была самая старая часть Рши, где жили ремесленники и зажиточные купцы. Мнимые помощники купца спросили дорогу у бродячего торговца напитками, и тот указал строение, которое они искали.
11
Верхняя одежда, представлявшая собой прямоугольный кусок ткани с вырезом для головы, который надевался поверх рубахи. По бокам запону иногда скрепляли застежками. Запона была короче рубахи и обязательно подпоясывалась.