Зависимые

Что, черт возьми, это было?

Мы, наконец, добрались до кухни, и я снова потеряла дар речи. Вся самая лучшая кухонная утварь была расставлена по всему пространству. Все, о чем только можно было мечтать. Было несколько вещей, незнакомых мне, не то, чтобы я была осведомлена о таких дорогих вещах.

Мое любопытство взяло верх. Я подошла к одному такому прибору и провела рукой по нему.

— Что это?

Он наморщил лоб и наклонил голову. Безусловно, мое незнание его шокировало:

— Это — хлебопечка. Мне нравится печь хлеб каждые пару дней, — его губы изогнулись в улыбке, по-видимому, он забавлялся каждым моим вопросом.

— Единственный хлеб, который я покупаю, уже нарезан и упакован.

Умно, Сара.

— Я удостоверюсь, что ты заберешь с собой свежую буханку. Ты действительно не знаешь, что упускаешь, детка.

Ну вот, опять. Еще одно ласковое обращение. Я, определенно, могла привыкнуть к таким обращениям, но это все еще немного отталкивало меня.

Как будто почувствовав вдруг мою внезапно возникшую настороженность, он продолжил говорить:

— Ты никогда не захочешь снова есть покупной хлеб из магазина. Вот увидишь.

В конечном счете, мы оказались в столовой — стол был настолько огромным, что занимал практически весь центр комнаты. Надеюсь, он не рассчитывает, что мы будем сидеть в противоположных концах стола. Моя потребность быть как можно ближе к нему была слишком сильна.

Решив рассмотреть мебель, я обошла все вокруг, заметив, что были сервированы два места, расположенные рядом. Слава Богу.

— Очень красивый стол. Где ты нашел такой большой?

Он выпрямил спину и высоко поднял голову, очевидно, он гордился своими владениями:

— Мне сделали его в Италии и отправили сюда. Я ходил по магазинам местных мастеров, когда был там на бизнес-встрече в прошлом году, и действительно полюбил работы одного мастера, поэтому решил, что он должен изготовить стол для меня. Я очень доволен им, — добавил он, проведя рукой по спинке одного из затейливых стульев. — Посмотри на мельчайшие детали, которые он вырезал на каждой ножке и по краям стола. Он настоящий художник.

— Это и правда выглядит захватывающе.

Когда я обошла остальную часть стола, восхищаясь им, то заметила, что даже столовая посуда смотрелась очень дорого.

Ощутив мою отчужденность, он быстро приблизился ко мне:

— Все в порядке, Сара?

— Да, все в порядке. Просто... я чувствую себя здесь не в своей тарелке, Алек. Все такое сногсшибательное, модное и изящное, и я... обычная.

— Ты какая угодно, но не обычная, моя дорогая.

Я не смогла ничего с собой поделать, слова вылетели сами, слишком долго я сдерживалась:

— Почему ты продолжаешь обращаться ко мне подобным образом? — мне нужно было знать, говорил ли он так с каждой женщиной — с такой искренностью и откровенной любовью.

— Что ты имеешь в виду? — могу сказать, что застала его врасплох своим внезапным вопросом.

— Ты продолжаешь называть меня «дорогая» и «детка».

— От этого ты чувствуешь себя неудобно? Разве ты не хочешь, чтобы я называл тебя таким образом? — он казался озадаченным, я была уверена в этом.

— Не то чтобы мне не нравилось слышать их. Просто… они подходят тогда, когда называют свою девушку или жену.

— Пока я не совсем готов сделать предложение, — он засмеялся. — Тебе было бы более комфортно с ласковыми обращениями, если бы ты была моей девушкой? Если это так, то мы могли бы перейти к этой фазе отношений.

Подождите-ка... что? Откуда, черт возьми, это взялось? Он серьезно? Я осмотрела комнату, выясняя, был ли еще кто-то здесь с нами, с кем он мог бы говорить. Это шутка?

— Ну? — он сократил небольшое пространство между нами, притянув меня к себе. Он уставился на меня, но все, что я смогла сделать — это отвести взгляд, не уверенная, что и думать. — Сара, посмотри на меня, — я услышала только потребность в его голосе.

Когда я, наконец, встретилась с этими мечтательными глазами, я чуть не запнулась:

— Что?

— Ты хочешь, чтобы эти отношения вышли на новый уровень? Если так, то я могу легко подчиниться и буду делать это с удовольствием, хочу добавить.

Ах, эта чертова улыбка.

Я еще не знала Алека достаточно, чтобы понять, хотел ли он на самом деле того, что предлагал. Исходя из моего небольшого опыта общения с мужчинами, он не был тем парнем, который обзаводится девушкой. Но что, черт возьми, я знаю? Это ведь все журнальный мусор, верно?

— Ты собираешься дать мне ответ в ближайшее время? Это не вопрос с подвохом, милая. Я клянусь.

Побеждай или уходи, верно?

— Ты хочешь стать моим парнем, Алек? То есть, не будет больше никаких других женщин, вообще?

— Я хорошо осведомлен, что значит отношения, Сара. Это также означает, никакого флирта и никаких прикосновений других мужчин к тебе. Ты сможешь к этому приспособиться?

Он что, серьезно?

— Ты так говоришь, будто я вешаюсь на всяких незнакомых мужчин и бесконечно с ними флиртую. Но я не веду себя так. Даже близко к этому. Я довольно сдержанна в этом плане.

— Что насчет тебя и Мэтта? Ты довольно дружелюбна с ним, — его поведение начало меняться, хватка на мне усилилась, он притягивал меня еще ближе.

— Действительно? Я должна снова говорить об этом? — спросила я разочарованно, потому что он никак не мог успокоиться по поводу Мэтта. — Кроме того, он мой друг, и я чувствую себя с ним комфортно, таким образом, он тот, с кем я ласкова, кого могу обнять или поцеловать. — Я видела, что выражение его лица становилось все более жестким.

— Ты целуешь его? — он практически кричал.

— В щеку, Алек! — выкрикнула я в ответ.

— О, — обдумывая следующий вопрос, он подождал несколько секунд, прежде чем открыть свой рот. — Он когда-либо говорил тебе, что он гей, или ты просто предполагаешь это?

— Он никогда не говорил мне, по сути, но я вижу, как он смотрит на других мужчин, когда мы вместе. Эти взгляды плюс тот факт, что он никогда не был с девушкой, привели меня к итоговому заключению. Думаю, что он однажды почти выболтал это, но затем, наверное, струсил.

Я внезапно напряглась в его объятиях, от этого разговора я почувствовала, будто предала своего друга в некотором смысле.

— Мне он все еще не нравится. Мне некомфортно, что ты находишься рядом с ним, пока я не буду знать наверняка, что он не хочет тебя трахнуть.

— Алек! — воскликнула я. — Серьезно? Ты просто смешон и неблагоразумен. Я не собираюсь прекращать общаться с Мэттом, потому что ты думаешь, что он хочет меня. Я говорю тебе, это — самая идиотская мысль.

Из-за его нелепого заявления мне хотелось высвободиться из его захвата. Я, безусловно, не собиралась подчиняться кому-то, у кого были определенные мысли об определенных вещах.

— Куда ты идешь? Почему ты пытаешься сбежать от меня?

— Я не позволю никому говорить мне, с кем я могу или не могу дружить и общаться. Это недопустимо для меня, Алек. Мной никто не будет управлять, — мой голос становился громче с каждым словом.

— Это не то, что я пытаюсь сделать, дорогая, — заявил он, его поведение немного смягчилось. — Я только хочу защитить тебя и удостовериться, что ты в безопасности, и если это означает просить, чтобы ты воздержалась от определенных действий, тогда пусть будет так. Я хочу, что бы ты жила своей жизнью, как и было, но с некоторыми корректировками, которые успокоят меня… в тех моментах, где речь идет о твоей безопасности. Так что, если ты скажешь мне, что действительно чувствуешь, что Мэтт — гей, тогда я буду доверять твоему мнению по данному вопросу. Но никаких прикосновений или флирта с любым другим мужчиной. Мы можем, по крайней мере, согласиться на это?

Я, конечно, не понимала его непреодолимого желания защитить меня. Он говорил об этом неоднократно. Но, думаю, что это не самое худшее, несмотря на то, что я уже знала, что он будет использовать это в качества оправдания в дальнейшем, и из-за этого мы будем ссориться.