Дорога в бесконечность

- Еще чего, - запальчиво возразил он. - На много я вас не объел. Обойдетесь!

Овсянников, ссутулившись, подошел к нарам Дмитрия. Сокамерники, замерев, наблюдали за ним. Тот, кто ослушивался старшего, жестоко наказывался. Когда Дмитрия сюда доставили, ему, как впервые судимому, разъяснили порядки. Так что, снисхождения быть не могло.

- Ты, кажется, меня не понял, - рецидивист за ноги стащил Дмитрия с нар. Тот пытался подняться с пола, но не смог — его надежно удерживала поставленная на шею нога. - Попытаюсь объяснить еще раз.

Далее произошло такое, что не могло присниться Дмитрию даже в самом страшном сне. Его опустили. Сначала сам Овсянников, потом — еще несколько доброхотов. Такого унижения, такой боли ему еще испытывать не приходилось. Он кричал, звал надзирателей на помощь... Бесполезно. Они знали, что Овсянников иногда воспитывает зеков, как старший по камере. А кто еще, как ни старшие, могут поддерживать порядок?

Дмитрий не понял, сколько это продолжалось. Когда его оставил последний желающий, он с трудом дополз до нар и забылся тяжелым, страшным сном. Единственным его желанием было повеситься...

Утром в камеру завели нового заключенного. Похоже, этого парня, не старше тридцати лет, здесь многие знали.

- Не прошло и года, - отметил самый пожилой заключенный. - Серега Гамба объявился!

Это был человек, который ограбил в городе несколько банков.

- Где приземлиться, братушки? - спросил он.

Овсянников обвел взглядом камеру. Все нары были заняты. Наконец, он уставился на Дмитрия.

- Калинин, кыш отсюда! - гаркнул он. Дмитрий, в страхе перед очередным возможным изнасилованием, собрал свои покрывала и встал. - Ты знаешь, где теперь твое место?

Ответом ему был грубый хохот сокамерников. Так, Дмитрий занял пространство возле отхожего места.

- А это — нары для нормального пацана, - продолжил старший. - Так что, Гамба, с пропиской тебя!

Потом Дмитрий лежал на полу, изнывая от боли в заднем проходе. А сокамерники тем временем пировали продуктами из его передачи.

- Дашка, лови кусок колбасы! - Овсянников кинул в его сторону отрезанное лакомство. - Вот здорово, да, ребята? Был Дима, стал Дашка! Из царей — в добрые девочки!

Глава 15

- Люди! - кричала Лиза Шацкая, сидя в своей коляске рядом с торговым центром. - Кто-нибудь! Человек в реку бросается, помогите!

Бесполезно. Никто не обращал внимание на умоляющую о помощи девушку-инвалида. Когда ей это было не нужно, она оказывалась в центре внимания. А сейчас... эта женщина вот-вот прыгнет в слабо заледеневшую реку, и всем плевать!

Сегодня с занятий в училище ее забрал отец. Она уже доучилась почти до зимней сессии... Ей не было необходимости часто появляться на занятиях — преподаватели с удовольствием приезжали на дом, тем более, что их там хорошо встречали и кормили шикарным обедом. Но перед сессией нужно было посетить консультации. Лиза, приехав в училище, была в шоке, узнав, что Саша Калинин взял академический отпуск, а Алла прогуливает занятия. Эти сведения она получила в секретариате, где практически ничего не знали о ситуации этой семьи.

После консультации отец отвез ее на массаж. В одном из частных медицинских центров появилось молодое светило мануальной терапии, и за месячный курс массажа они получили прогресс. Лиза теперь могла вставать, даже постоять какое-то время. Этот молодой, худощавый доктор, закончивший медицинскую академию в их городе, сделал то, что не удавалось именитым израильским и немецким врачам! Далее, как утверждал специалист, дело оставалось за самой Лизой. Пойти ей мешала, конечно, некоторая мышечная слабость... это можно исправить другим курсом массажа и специальной гимнастикой. А вот больше всего препятствовала психологическая неготовность девочки. Врач говорил, что она привыкла к этому своему состоянию... привыкла прятаться за коляской от окружающей жизни. Нужна была эмоциональная встряска.

После массажа они поехали в торговый центр, чтобы купить Шацкому новый костюм. Правда, папа ворчал, что качество вещей отвратительное, но один для себя подобрал. Потом пообедали в ресторанном дворике. Здесь был салон сотовой связи, и отец вспомнил, что у него с ним какие-то нерешенные вопросы. Проведя с отцом в очереди десять минут, девочка заскучала и решила выбраться на улицу. А там — на тебе!

Лиза увидела, как потенциальная самоубийца перелезла через мост. Сильный порыв ветра растрепал ее волосы, закрывая лицо. Девочка, еле дождавшись зеленого цвета светофора, направила коляску к мосту. Там она достала телефон, надеясь вызвать отца... По закону подлости, телефон разрядился.

- Стой! - Лиза вплотную подобралась к мосту. - Не прыгай, пожалуйста!

Она встала и, с усилием облокотившись о коляску, сделала несколько шагов... даже не задумавшись, что это больно и страшно! При этом, по ногам ее разлилось тепло. Лиза вцепилась в холодные руки женщины. Незнакомка стояла на заледеневшем заграждении... ее ноги соскользнули. Лиза, напрягая все тело, продолжая звать на помощь. От сильного напряжения и порывистого ветра, голос ее сел. Со стороны казалось, что девушка просто смотрит на реку.

- Лиза! - отец прибежал очень вовремя: руки у девочки онемели... Сколько бы она еще продержала самоубийцу — неизвестно. И то счастье, что доктор своей тибетской гимнастикой натренировал ее тело! - Что здесь происходит?

Одним взглядом Шацкий оценил происходящее. Схватив женщину за локти своими крепкими руками, он одним сильным движением вытащил ее. Не удержавшись на ногах, Шацкий упал на снег, а незнакомка — на него.

- С ума сошли? - заорал он.

Женщину трясло. Она отвела волосы от лица, покрытого слезами. Олег Васильевич внимательно посмотрел на нее, как и Лиза, уже сидевшая в коляске.

- Это же мама Саши Калинина! - воскликнула девочка, вспомнив ее.

- Вот это да, - удивился Шацкий. И почему он все время встречает представителей замечательного семейства в экстремальных ситуациях? Саша на границе под бомбами, теперь его мама на мосту. Он был бы рад видеть их в более приятной обстановке?

Он встал и помог Калининой подняться. Женщину трясло.

- Как вы додумались до такого? У вас же дети, - он поправил прядь ее волос. - И вообще, я когда-то дал вашему сыну визитку и пообещал, что всегда помогу...

В отсутствие Саши, Вика совсем забыла о влиятельном знакомом. А сейчас, когда до нее дошло, что она пыталась сделать, силы оставили ее. Заснеженная мостовая стремительно приближалась к лицу...

- Папа, лови ее!

Они последовали к автомобилю Шацкого — он сам с бесчувственной Викой на руках, следом Лиза на коляске.

- Молодец, дочка, - похвалил ее отец, когда они ехали домой. - Ты — неравнодушный человек. Скажи, ты же не сразу поняла, кто она?

- Я не разглядела лица, - взволнованно проговорила девочка. - Просто смотрю — женщина хочет в реку броситься. Папа, и ведь никто не подошел! А я звала на помощь...

- Среди людей много безразличных к чужой беде, - буднично проговорил Шацкий. - Слушай, а как ты подобралась к мосту? Там такой неудобный подъем на тротуар...

Лиза, вспыхнув от гордости, ответила:

- Ногами, папа. Я сделала эти несколько шагов сама...

*                                           *                                           *

Предыдущая администратор гостиницы «Заречная» нормально относилась к своим подчиненным горничным — в основном, студенткам. Она так строила график их работы, чтобы минимум пять сотрудниц всегда были на месте, и девочки могли совмещать работу и учебу, за что были очень благодарны своей начальнице. Сейчас, к сожалению, она ушла в декретный отпуск. Занявшая ее место Светлана снисходительностью не отличалась.

- График два через два, по двенадцать часов, - объявила она, собрав горничных в служебном помещении. - Как хотите.

Алла была в панике. Она так держалась за эту работу! Конечно, когда возникли сложности с финансами, она хотела устроиться в «Мама Луна» - более престижное место. Мама не была против, тем более, что профессия дочки в будущем пересекается с гостиничным бизнесом, только поставила условие — если пострадает учеба, работу придется оставить. Но, в хороший отель Аллу не взяли — там не рассматривали несовершеннолетних кандидатов. А в «Заречной» охотно согласились. К тому же, там сотрудников кормили обедом и ужином. Уже большая экономия!