Страница 7 из 13
Я и раньше встречал этот гриб, но редко, потому никак не мог разобраться в его характере. Кстати, местные называют и синюхи, и подосиновики "коровьими задницами", из равнодушия смешивая эти очень непохожие грибы. Но к синюхе это название подошло бы в большей степени - у него с коровами кровная связь.
Поначалу я заметил, что чаще всего парочками, тройками или поодиночке грибы попадаются неподалеку от берез. Береза вообще с грибами дружит. Под ее покровом растет всем известный подберезовик, затем сыроежки всех цветов радуги, великолепный желтый приболотник, славный еще тем, что держится до поздней осени, до опят, затем всякие рядовки, поплавки, черные грузди, да и белые иногда, и вот синюха, оказывается, тоже.
Но не так важна ему береза, как прозаическая коровья лепешка на коровьей тропе. Для него эта тропа - тропа жизни. По ней он растет дорожками иногда под кленами и дубами. Но под березами ему все же милее. Отличный, достойный любви гриб.
По характеру он - честный поселянин. Растет неподалеку от села (там, где ходит скотина), торчит чаще всего на виду, по краю дороги или на тропе, и даже в солидном для гриба возрасте бывает чист и не поврежден червячками. Он не обманет. Если гриб синюха чист и свеж на вид, таков он, значит, и внутри. Чего не скажешь, например, о подберезовике. Этот похож на балованного акселерата: чист, юн, вежлив (то есть хорошо, как правило, виден), а срежешь - совершенно червив. Да и случается, что подберезовик торчит один на гектаре березняка, чего почти не бывает с синюхой. Нашли гриб - не уходите. Присмотритесь - и вот лежат на моховых плешинках меж березовых корней бархатистые темно-коричневые гальки, молодые синюшки.
Синюхой я восхитился совсем недавно, а подосиновики стали у меня в любимых уже на второе лето. Это гриб яркий, стройный. Он не вылезет вдруг посреди дороги или на тропе под копытами коров. Он проживает в своем родовом замке - в зрелом, высоком осиннике. И там он не прячется. Издали манит его яркая, лисьего меха шляпка. Вас, как правило, завораживает и тащит к себе крупный и высокий гриб, но, срезая его, вы уже видите, что вокруг их рассыпано штук пять, а то и больше (так бывает, конечно, в хорошем родничковом месте). А вот поодаль еще один, и еще парочка спряталась за осиновый ствол... И разом грибы кончаются, но у вас и так уже полкорзины, и, впрочем, отдохните: поглядите вокруг, посидите на пенечке и не спеша, поглядывая все-таки под ноги, отправляйтесь домой. Даю честное слово, что на обратном пути перед вами начнут выскакивать мальчики с пальчик в красных, как наперсток сидящих, шляпках. Молодые подосиновички совершенно чистые. Секрет их появления в том, что взгляд быстро настраивается на большие грибы, а маленькие проскакивают, как рыбешки в крупную ячею.
У меня с подосиновиками сразу сложились отличные отношения. Я часто на них набредал, а однажды по подсказке лося. Рано встал, и когда с дороги туман сдернуло, я уже далеко от села ушел. Поэтому и увидел лося, днем-то его на дороге не встретишь. Хотя бы секунду полюбоваться на этого зверя удача. Но я все же рад был, что он меня не заметил или не заинтересовался мною. Молодой, с небольшими рогами, он тремя летящими шагами перемахнул дорогу, оставив щемящую оторопь в сердце, словно мимо пролетел не лось, а телесное воплощение, например, свободы. Он вошел в овраг, на который я раньше не обращал внимания, потому что подходы к нему загораживали спутанные густыми хлесткими ветвями вязы. Но за вязами на этот раз я разглядел копьевидные верхушки осин.
Лось пошел в гору, и я некоторое время слышал негромкий отчетливый треск, как бы по лесу пробирался огонь. И только когда треск утих, я отправился следом за ним. Знакомиться с лосем коротко я не хотел, да и никому не советую. Лось все-таки не корова.
Овражный этот осинник стоял в зеленоватых сумерках, но как только глаза привыкли к ним, я увидел первый гриб, и дальше все пошло действительно как по писаному.
Но вот что странно: этот лосиный осинник прошлым летом исправно прорастал грибами только для меня. Я посылал туда приезжавших в гости друзей, и они возвращались пустыми. Шел туда сам - и приносил десятка три подосиновиков. Примерно недели через полторы после хороших ночных дождей повел их туда. Вошли в овраг, я показал границы грибного места собственно, что показывать: есть осина - ищи! Но они, представьте, прошли мимо всех грибов, и пришлось собирать их самому, пока ребята аукались в скучном мелколесье.
Конечно, это важно, что у меня с подосиновиками особые отношения. Но важно-то это большей частью мне самому. Тут, видно, дело в другом. Когда я зашел сюда впервые, я точно чувствовал, что лось меня на грибы вывел, ну а потом уж я знал, что место это богатое, что дожди шли пробойные, долгие, и тепла в начале августа не занимать.
Ну а друзья мои, как потом признались, думали так: "Как же, приготовили тут нам грибы. Жди!" А грибы и попрятались: обиделись, что ли?
Что еще о них сказать? Теплой осенью они бывают до середины сентября. Мякоть у них плотная, как у белого, и поэтому они, как и белые, стойки к червякам, но все же не так, как синюхи.
XII
Наш рассказ идет пока что в гору. Начали мы с пустяковых вёшенок, нетрудных в добыче зонтов и добрались до грибов увесистых, корзина которых до ломоты оттягивает руку. Одно слово - до благородных грибов мы добрались. Значит, на очереди белый гриб.
Хозяйка по причине одиночества стала проведывать нас чаще. И за обычной такой беседой спросила:
- А белые вам не попадались? Нет? Эх, вот хоть и не грибница я, а белые едала. Единый только раз в жизни их набрала. Сенокос у нас одно время был возле Богданова ключа. Вот, знаете, любила туда ходить. Собираюсь, например, сено согребать, а сама радуюсь, будто в клуб на концерт собираюсь или, наверное, как вы, городские, в театр. Ох место! Поляна ровная, а по закрайкам - цветов! Ни в каком саду столько нету. Справа ста-арые березы шепчутся чего-то, слева - осиновый лес, ти-ихий, а под уклон поляны два ручейка сбегаются. Вода в них - хрусталь-вода. Песок по бережку мелкий, чистый, а на песке - бабочки. Тыщи! И каких только нет! Подойдешь к воде, а они как взметнутся - ровно буран с радугой. И так хорошо сделается, как и в девках не бывает...
Да... Сложила я так последнюю копешку, а солнце еще на полдне стоит, и неохота мне с поляны уходить. Господи, думаю, кто же это ее так убрал и украсил, ведь ни в одном дому так не бывает, хоть бы и у царей каких. Сижу, отдыхаю, а от осинника свежо. И дай, думаю, зайду. Эльза еще говорила, что, мол, грибов страсть как много! Зашла. Боязно мне немного. Мы ведь необразованные, во всякую чепуху верим. Осмотрелась, а они стоят да гладкие, сытые, как солдаты в отпуску, да много! Ну эти грибы такие, я хоть и не знала их, а сразу поняла: хорошие. Нарвала я их в передник, в подол, больше рвать некуда, а они стоят... И иду назад и оглядываюсь, иду и оглядываюсь: мол, шли бы за мной пешим ходом!
Принесла, Эльзе все же показала. Та говорит: "Белые!" И не спросила даже, в каком месте. Мы с моим на следующий день с корзинами на сенокос, а их там уж и нет, Эльза все прибрала. Скоростная женщина...
В леса у Богданова ключа мне давно хотелось заглянуть. Но больно хорошо попадались прошлым летом подосиновики, а в соснах маслята, и лезть через шиханы к тем осинникам казалось незачем - мол, сухо там. Но хозяйкин рассказ меня задел, и пошел я на их бывший сенокос.
Волнистые и живые, как водопады, кроны берез, темная и в то же время легкая стена осинника, и то ли щебет, то ли мурчанье двух сливающихся ручьев в конце поляны, и бабочки, отдыхающие на влажном песке от жары, все было так, как рассказывала хозяйка. И осинник был стар и страшноват. Давно не трогал его лесхоз - видно, берег как резерв. Конечно, не ради красоты оставлен он в покое, доберутся и до него. А стоило бы оставить хотя бы часть, прилегающую к поляне. Ведь не рушат же ради кирпича архитектурные шедевры старины. Может, и природе не так-то просто бывает построить такое вот, стоящее театра, а то и храма, место.