Страница 86 из 193
20 ноября 1918 г. В телеграмме из Пензы в Наркомат внутренних дел сообщалось, что во многих местностях Пензенской губернии «сильна антисемитская пропаганда»{784}.
9 декабря 1918 г. в с. Большая Глушица Пугачевского уезда Самарской губернии на митинге взбунтовавшихся призывников унтер-офицеров один из ораторов заявил: «Нами правят жиды, свободы у нас нет»{785}.
В марте 1919 г. военно-полевой суд дер. Карловка Усольской волости Сызранского уезда Симбирской губернии приговорил к расстрелу за участие в «чапанном восстании» Петра Обухова. В обвинительном заключении указывалось, что он призывал «убивать коммунистов, ибо они все из жидов»{786}.
В анкете Новодевиченского волисполкома Сенгилеевского уезда Симбирской губернии за 23 марта 1919 г. сообщалось о наличии среди лозунгов повстанцев-«чапанов» лозунга «долой коммунистов, комиссаров и евреев»{787}.
В заявлении бывшего учителя Табынской школы Р.М. Натовского в Уфимский губком от 12 января 1920 г. указывалось, что в с. Табынск ведется агитация под лозунгом: «Бей коммунистов и жидов»{788}.
20 февраля 1920 г. командир дислоцированной в Мензелинском уезде 30-й бригады ВОХР проинформировал командование, что в уезде распространяются листовки с призывом «Бей жидов и коммунистов, спасай Россию»{789}.
В сводке Самарского губернского военно-цензурного отделения за 1 января — 3 марта 1920 г. приведены следующие факты антисемитизма на территории губернии: в с. Кирпивка с 1 января разбрасывают воззвания, призывающие крестьян «проснуться» и обратить «острые штыки против коммунистов и жидов»; 9 января в с. Водная Логачевка Бузулукского уезда во время женского волнения звучали призывы: «Долой коммуну и жидов»; в Самаре 3 марта «в цирке арестовали двух клоунов за то, что они сказали: «Советская власть держится на мадьярских штыках, еврейских мозгах и русских дураках»{790}.
В двухнедельной информсводке Татчека за 15–31 октября 1920 г. сообщалось о подбрасывании в почтовые ящики неизвестными лицами писем и записок с лозунгами: «Долой жидов, долой войну». В них также говорилось: «Деревня наша вымирает от голода и холода, она без обуви и от города помощи ждать нельзя, жидов нет в очередях и хвостах, жиды скупают кур на базарах и толстеют, а вы стали их рабами»{791}.
Разведсводка Заволжского военного округа за 24 марта 1921 г. гласила: «Вольский район, по сведениям разведчика, бывшего под видом крестьянина среди банд, последние перепились и пьяные кричали: «Долой коммунистов — да здравствует советская власть без жидов, спасай Россию»{792}.
Других фактов проявлений антисемитизма в деревнях региона в рассматриваемый период нам установить не удалось. О чем это говорит? Учитывая масштабы повстанческого движения, данный факт позволяет утверждать, что антисемитские настроения крестьян не оказывали существенного влияния на интенсивность и географию крестьянского протеста, хотя и были одним из мотивов всех крупнейших крестьянских восстаний. Как следует из источников, в «иерархии причин крестьянских выступлений» антисемитизм находился на далеко не ведущих позициях, а лишь дополнял их и придавал им определенную эмоциональную окраску В частности, все изученные нами крестьянские выступления начинались не на почве антисемитизма, а в связи с другими обстоятельствами: продразверсткой, принудительными мобилизациями и т. д. В данном контексте становится понятным, почему в районе крестьянского движения не наблюдалось проявлений недовольства крестьян конкретными евреями. Происходило это потому, что в подавляющем большинстве случаев их там вообще не было. Нами установлены лишь три факта активного участия евреев в крестьянском движении в регионе. Так, 12 марта 1919 г. «Известия Ставропольского Исполкома» сообщили, что заведующий аптекарским магазином Н. Фрейер добровольно изъявил желание идти в Крестьянскую армию{793}. 13 марта 1919 г. председатель Симбирского губкома РКП(б) Иосиф Варейкис — еврей по национальности, принял участие в телеграфных переговорах с штабом повстанцев в с. Русская Бектяшка Сенгилеевского уезда{794}. Председатель РВСР Лев Троцкий оказался причастным ко всем крупнейшим крестьянским восстаниям в регионе. Он всегда находился в курсе событий, поскольку Поволжье в 1919–1920 гг. было одним из основных театров военных действий. Особенно значимой роль Троцкого была в трагические дни «чапанной войны». Нарком выступил инициатором создания специальной комиссии ВЦИК по расследованию обстоятельств этого восстания{795}. Нетрудно заметить, что в данном случае Троцкий действовал как политик, а не как еврей. В полной мере это относится и к другим евреям-большевикам — руководителям РКП(б), СНК и Красной армии.
Антисемитские настроения крестьян традиционно проистекали от их малограмотности. Но в условиях революции и Гражданской войны они подпитывались вполне реальными фактами из окружавшей их действительности. Прежде всего, в сознании крестьян укоренялось представление о непосредственной связи евреев с политикой «военного коммунизма». Оно основывалось на очевидных для них фактах — участия в работе центральных и местных органов большевистского государства многочисленных представителей данной нации. Например, наряду с вышеупомянутым председателем Симбирского губкома РКП(б) в 1919–1921 гг. И. Варейкисом, председателем другого губкома РКП(б) — Самарского был Валериан Куйбышев. По мнению крестьян, евреи якобы намеренно принимали законы против деревни. Подобные оценки недоказуемы в данной системе координат и обусловливаются лишь низким уровнем политической и общей культуры крестьян.
В целом можно заключить, что проведенное нами комплексное изучение источников дает основание для определения антисемитизма в крестьянском движение в Поволжье в 1918–1922 гг. как явления второстепенного значения. Его проявления, по сравнению с другими факторами крестьянского недовольства, были несущественными.
Следует отметить, что особенностью крестьянского движения в Поволжье в годы Гражданской войны было отсутствие монархических иллюзий, связанных с бывшей династией Романовых. Крестьяне продемонстрировали приверженность республиканской форме государственного устройства России. Что, на наш взгляд, было вполне закономерно. Обоснуем данное положение.
Напомним, что в 1861 г., после обнародования царского манифеста об освобождении крестьян от крепостного права, по всей России прокатилась волна крестьянских выступлений под царистскими лозунгами{796}.
Спустя чуть более полувека в тех же поволжских деревнях, поднявшихся против антикрестьянской «военно-коммунистической» политики большевиков, лишь однажды крестьянами был выдвинут лозунг восстановления монархии и власти Романовых. Произошло это в конце февраля — начале марта 1919 г. в Болыше-Азясьской волости Краснослободского уезда Пензенской губернии, где местная религиозная секта, воспользовавшись недовольством крестьян чрезвычайным налогом, организовала массовое шествие под монархическими лозугнгами{797}. События в Большом Азясе явились исключением в общей массе крестьянских восстаний в регионе в этот период. Спустя год, в 1920 г., в Поволжье также отмечен факт распространения в крестьянской среде монархических настроений, и опять же — в Краснослободском уезде и соседнем с ним Саранском уезде. Об этом сообщалось в информационной сводке Пензенской губчека за 16 мая — 15 августа 1920 г.: «Среди крестьян наблюдается недовольство властью… бывают и целые села, настроенные монархически». Данное обстоятельство объяснялось деятельностью в селениях монархической религиозной секты, «не имеющей никакого отношения к вооруженной и политической оппозиции советской власти»{798}. Других фактов, свидетельствующих о крестьянском монархизме, нами не установлено.