Страница 25 из 105
– Да что ты, сынок! – говорит ему отец.– Не берись не за свое дело, не по тебе эта работа. За таким зверем, как заяц, не то что бегать – птицей летать надо. А ты, как муха, прилипшая к смоле, ползаешь. К ногам у тебя словно гири стопудовые привязаны. Зайца поймать – не то что блоху рукавицей убить. Пропадёшь ты, как пропали твои старшие братья. Лучше бы ты дома сидел. А работа и здесь найдётся.
Но Эспен и слушать отца не стал. Не долго думая вскинул он дорожный мешок за плечи и отправился в путь.
Шёл он, шёл и порядком проголодался. Вдруг видит – у дороги стоит пень.
«Вот сяду я на этот пенёчек да и подкреплюсь немного»,– думает Эспен.
Подходит – что за диво! – старуха носом в пень вросла.
– Добрый день, бабушка! – говорит Эспен.– Что это ты тут стоишь? Носик свой точишь?
– Какое там – нос точу! Хотела я себе щепок наколоть, обед сготовить,– говорит старуха,– да и попала невзначай носом в щель. Сто лет возле этого пня стою, сто лет не пила, не ела, и никто меня не пожалел, ты первый ласковое слово сказал. Сослужи мне, добрый человек, службу, помоги нос вытащить, а уж я тебя отблагодарю, в долгу не останусь.
Ну, Эспен живо скинул мешок, вогнал в расщелину пня толстый клин – старуха и вытащила нос из щели.
– А теперь, бабушка,– говорит Эспен,– давай закусим. Самое время сейчас завтракать.
Достал Эспен из мешка хлеб и сало и протянул старухе.
Сами понимаете, уговаривать её не пришлось – за сто лет порядком проголодалась!
Поела старуха как следует и говорит:
– Ну, парень, ты меня пожалел, от беды избавил, и я тебя пожалею, от беды спасу. На вот возьми эту дудочку. Эта дудочка не простая. Свистнешь в один конец – все от тебя мигом разбегутся, свистнешь в другой конец – все к тебе назад прибегут. Да к тому же эта дудочка никогда не потеряется: продашь ли ты её, или обронишь, или выманят её у тебя,– она всё равно к тебе вернётся.
– Вот это подарок! – говорит Эспен.– Спасибо тебе, бабушка!
Он засунул дудочку поглубже за пазуху,– потому что хоть и волшебная она, хоть и не мог никто её украсть, а всё-таки лучше её от чужих глаз подальше припрятать,– потом распрощался со старухой и пошёл своей дорогой.
Приходит он к королевскому замку, а там его как раз и ждали. Король сразу нанял его в пастухи, положил ему хорошее жалованье и даже пообещал отдать за него принцессу, если только он будет исправно пасти зайцев.– Ну, а если не убережёшь стадо,– сказал король,– тогда пеняй на себя: вырежут у тебя из спины три ремня, а самого тебя бросят в змеиный ров.
– Что ж, согласен! – сказал Эспен.– А теперь давайте-ка мне скорее ужинать, а то с дороги я очень проголодался.
Поел Эспен, поспал, а утром, чуть свет, повёл зайцев на луг. Да прежде чем за ворота замка выйти, говорит королевским слугам:
– А ну-ка сосчитайте ваших зайцев, что-бы потом лишних споров-разговоров не было.
– Чего там считать,– говорят ему слуги,– они у нас давно пересчитаны. Ровным счетом девяносто девять зайцев.
– Ну, девяносто девять так девяносто девять.
Ушёл Эспен.
А король, чуть только закрылись за ним ворота, приказал сейчас же точить нож, да поострее! Король отлично знал, что никакому пастуху не уберечь зайцев, будь их девяносто девять, или сто, или десять – всё равно.
Тем временем Эспен преспокойно пас себе зайцев.
Зайцы шли по лугу так чинно и послушно, словно они были не зайцы, а смирные овечки. Ни один не отобьётся, не вырвется, все друг к другу жмутся, один другого держится.
Так потихонечку, полегонечку добрёл Эспен со своим стадом до опушки леса. И тут словно бес какой вселился в зайцев – все кинулись врассыпную.
Да только Эспен не стал особенно горевать.
– Скачите,– говорит,– себе на здоровье куда ваши косые глаза глядят.
Достал он свою дудочку да еще и посвистел зайцам вслед, чтобы они подальше убрались и не мелькали перед глазами.
А сам преспокойно улёгся на травке да так и проспал весь день.
Вечером, когда солнце спряталось за горами, Эспен снова достал свою дудочку и только свистнул разок, как все зайцы сбежались на лужайку.
Да мало того, что сбежались, а ещё выстроились рядами, точь-в-точь как солдаты на параде.
– Ну, теперь – шагом марш! – скомандовал Эспен и повёл зайцев в королевский замок.
В это самое время король, королева и принцесса вышли из своих покоев, чтобы поглядеть, как палач будет расправляться с Эспеном.
И вдруг видят: идёт себе по дороге Эспен, а за ним – в целости и сохранности – заячье стадо.
Все так удивились, что глазам своим не поверили. Да и было чему удивляться!
Зайцы шли в ногу, точно солдаты, а впереди шагал Эспен и наигрывал на дудочке марш.
У ворот замка Эспен остановился и скомандовал:
– Раз! Два! Смирно!
И зайцы, притопнув лапками, остановились и замерли.
Тут уж король не выдержал и, забыв о своем королевском достоинстве, принялся сам считать зайцев.
Как только он ни старался! И справа налево считал, и слева направо пересчитывал, и с начала до конца, и с конца до начала, а всё-таки зайцев было ровно девяносто девять, откуда ни считай, и ни одним меньше.
Тогда королева и принцесса тоже стали пересчитывать зайцев. Но и это не помогло ни на волос – зайцев было ровно девяносто девять.
– Я вижу, ты неплохой пастух,– проворчал король и, не глядя на Эспена, пошел в замок. Король был очень недоволен.
А принцесса подумала:
«Вот это молодец так молодец!» – и ласково взглянула на Эспена.
На другой день Эспен снова пошёл в лес со своим стадом.
Зайцев он разогнал подальше, чтобы они не мелькали у него перед глазами, а сам опять улёгся на травке.
Солнышко ласково припекало, земляники кругом было столько, что Эспен, не сходя с места, собирал её целыми пригоршнями, под боком у него была сумка, доверху набитая и печёным, и солёным, и жареным, а в кармане лежала волшебная дудочка.
Кажется, чего уж лучше! И в самом деле, Эспен ничего лучшего и пожелать не мог!
А король тем временем не знал ни одной спокойной минуты. Он даже от завтрака отказался и всё думал да раздумывал, как это Эспен ухитрился собрать всех зайцев.
А так как додуматься он всё равно не мог, то он решил сделать вот что: подослать к Эспену фрейлину, чтобы она выведала у Эспена его секрет.
Фрейлина не очень-то обрадовалась такому поручению.
Слыханное ли дело, чтобы первая фрейлина королевского двора разговаривала с простым пастухом! Но король не любил, когда с ним спорили, и ей пришлось пойти.
С кочки на кочку, от цветочка к цветочку, точно стрекоза, запрыгала она по лужайке и наконец добралась до опушки леса.
Разговор она начала издалека.
– Добрый день, Эспен!
– Добрый день, фрейлина!
– Не правда ли, какая хорошая погода, Эспен!
– Ваша правда, отличная погода, фрейлина!
– И птички как хорошо поют!
– Прекрасно поют, фрейлина!
Фрейлина замолчала, не зная, что бы ещё сказать.
И Эспен молчал.
– Послушай, Эспен, а что ты тут делаешь? – спросила наконец фрейлина.
– Как видите, пасу зайцев.
– Да ведь они у тебя все разбежались,– засмеялась фрейлина.– Я ни одного не вижу.
– Что ж, что разбежались,– сказал Эспен.– Когда надо будет, я их позову, они все и сбегутся ко мне.
– Это удивительно! – воскликнула фрейлина.– И почему это зайцы тебя слушаются?
– Да они не меня слушаются, а мою дудочку,– сказал Эспен.– Вот, поглядите сами.
Эспен дунул в свою дудочку, и верно – все зайцы мигом сбежались на лужайку.
– А хотите, дуну ещё раз, и все зайцы снова разбегутся.
Эспен дунул ещё раз, и верно – все зайцы разбежались.
– Ах, Эспен, что за прелесть эта дудочка,– воскликнула фрейлина.– Не продашь ли ты её? Я охотно дам тебе за эту дудочку сто талеров.
– Сто талеров, пожалуй, маловато за такую дудочку,– сказал Эспен.
– Да что ты, Эспен! Надо всё-таки и совесть иметь! Ты только подумай – сто талеров! Тебе, верно, и не снились такие деньги!