Страница 11 из 74
— Опять помяли горло? — напустился комбриг на разведчиков.
— Товарищ генерал, мы через дорогу перетянули канат, а мотоциклист налетел на него своим горлом — и в сугроб, доложили разведчики.
— Ничего! Допросить сумеем, — сказал генерал.
Пленный показал, что в сорока километрах западнее Усть-Шомушки он на мотоцикле обогнал колонну своих войск.
Генерал Копцов приказал перерезать дорогу и уничтожить вражескую колонну. Для этого под командованием майора Кузьменко был организован разведотряд в составе трех легких танков старшего лейтенанта Ф. З. Семенного, трех средних — лейтенанта В. И. Ежакова, младших лейтенантов В. М. Зайцева, Н. Т. Рублева с десантом и саперами на бортах.
Под прикрытием темноты танкисты по лесным просекам, тропам, а чаще всего напрямик начали продвигаться в неприятельский тыл. Впереди, прокладывая путь, шли средние танки, а за ними — легкие. Майор не стал тратить времени для инструктажа, лишь сказал:
— Требую четкости в действиях. Глаза и уши держать востро!
Перед рассветом танкисты остановились возле опушки леса. Стояла тишина. Лишь изредка были слышны глухие пулеметные очереди.
Майор Кузьменко, сдвинув на затылок танкошлем, достал из кармана гимнастерки танковые часы. Было ровно семь. Потом вытащил из-за пазухи карту. Изучая ее, обратил внимание на валяющиеся пучки хвороста, связанные проволокой.
— Михаил Васильевич! Скажи, пожалуйста, зачем такой хлам понадобилось закручивать металлической проволокой? — спросил Кузьменко у Зайцева.
— В этих местах такими связками хвороста осуществляют дренажирование почвы. Закладывая их в землю, отводят избыток влаги.
— Ну, молодец, Вася! Не зря прозвал тебя наш генерал «профессором хлеба». Теперь внимание, товарищи! — сказал майор, оглядев открытую местность. — Мы находимся вот в этой точке, — ткнул пальцем в карту. — Направо — Усть-Шомушка, налево — Овино, впереди в трехстах метрах — дорога, а за спиной — река Тихвинка. Следите в оба, тут будем ждать «гостей».
Прошли томительные минуты ожидания. Сначала по дороге в тыл врага проскочила санитарная машина. Видимо, везла раненых. Прошло немного времени, и показалось до двух десятков пар огоньков.
— Ну, дают фрицы! С чего это они чешут с зажженными фарами? — удивился Федор Семенной.
— Это нам на руку, — сказал Ежаков. — Они дальше своих фар ничего не видят.
— Ежакову уничтожить головную машину! Рублеву ударить по хвосту! Когда колонна остановится, бейте всех подряд! Требую четкости! Не стрелять, пока не открою огня сам, — негромко скомандовал Кузьменко.
Впереди шла бронемашина, за ней, метрах в ста, тянулась колонна автомашин с прицепленными к ним орудиями. Высунувшийся из люка бронемашины гитлеровец заметил расположенные на опушке леса танки и стал разворачиваться. «Не уйдешь, гадина», — прошептал про себя Ежаков.
Загремели первые выстрелы. Бронемашина врезалась в сугроб и остановилась. Из нее выпрыгнули двое. Со второго выстрела машина вспыхнула. Одного из фрицев пристрелили, а второго, раненного, удалось схватить. Это был унтер-офицер. Он имел при себе секретную радиотаблицу, ключи к ней и руководство по расшифровке.
Вся колонна, за исключением нескольких мотоциклов, которым удалось развернуться и скрыться, была сожжена. С опозданием захлопали оставшиеся орудия. После нескольких выстрелов прекратили свое существование и они.
Этот бой разведчиков был коротким, но напряженным. Танкисты испытали удовлетворение от чувства выполненного долга.
За исключением огнеметчиков, им не пришлось вести огонь — расстояние было большое.
— Зачем вы нас взяли, товарищ майор? — каким-то обиженным тоном проговорил Семенной.
При возвращении настроение поднялось и у него. В сумерках на западной окраине Горелухи, почти на берегу Тихвинки, среди кустарников Семенной заметил продолговатую деревянную постройку с дымящей трубой и огоньком в окошке. Пока размышлял о том, что это может быть, оттуда выскочили два голых человека и быстро бросились обратно.
— Треба им устроить вторую баню, — проговорил Семенной и выпустил горючую смесь в направлении бани. Та вспыхнула словно жаркий костер. Огненные языки охватили моющихся фашистов.
— Вы, Федор Захарович, пожалели бы голых фрицев-то, хотя бы дали возможность им одеться, а то сразу начали опаливать, — рассмеялся Ежаков.
— Поэтому-то и палю, что «жалею» мерзавцев, — ответил Семенной.
Танкисты возвратились в свое расположение без потерь. Карта майора Кузьменко была испещрена разными пометками о противнике.
Выслушав доклад майора, генерал Копцов сказал:
— Благодарю, Николай Николаевич, вы сделали большое дело. — Однако, склонившись над картой, задумался и тихо проговорил: — В боевых порядках противника имеются большие резервы. Надо воспользоваться ими. Создать огневую группу, устроить засады и ударить с тыла по отходящим от Тихвина фашистам, — ткнув пальцем на две точки, показал комбриг майору Шнейдеру.
— Это идея. В образовавшиеся бреши в труднодоступных местах необходимо проникнуть во что бы то ни стало, — согласился начальник штаба.
Майор Шнейдер, вызвав командира разведроты капитана Разумного, командира минометного взвода лейтенанта Котляра и командира огневого взвода лейтенанта Анисимова, поставил задачу. Там же были разведчики и саперы.
Автомашина на прицепе тащила два семидесятишестимиллиметровых орудия и боеприпасы к ним. За ней, погрузив на себя по 20 килограммов груза (три восьмидесятидвухмиллиметровых миномета и 36 мин), следовали минометчики. Кроме того, каждый имел вещмешок, противогаз и карабин. А разведотделение с саперами впереди прокладывали путь. Итак, огневая группа, следуя через лес под прикрытием темноты по бездорожью и глубокому снегу шаг за шагом, к рассвету проникла в стан гитлеровцев на глубину до 4 километров. При движении с тяжелым грузом на плечах декабрьский мороз сначала почти не чувствовался, а когда заняли огневые позиции в засадах и пришлось ждать, холод пронизывал до костей. О костре не могло быть и речи.
Тяжелый бой развернулся на рассвете следующего утра. Послышались автоматные очереди по позициям наших разведчиков и саперов. Это была вражеская разведка. Вскоре появилась колонна, впереди шли четыре легких танка.
Вдруг раздался взрыв — направляющий танк подорвался на установленных нашими саперами минах. Два других были сожжены нашими артиллеристами, а четвертый — скрылся в лесной чаще. Минометчики обрушили огонь на колонну.
Рота гитлеровских пехотинцев развернулась в лесу и стала цепью обходить наши позиции с фланга и тыла. Обстановка исключала использование орудий и минометов.
Вдруг метрах в тридцати перед лейтенантом Федором Котляром из-за толстого ствола дерева показалась голова в большом клетчатом платке. «Откуда появилась тут женщина?» — подумал лейтенант. Поднятый пистолет опустился. Голова исчезла, а высунулось дуло автомата.
— Ах, ты, проклятый фриц! В бабу превратился?! — выругался Котляр и тут же резко выстрелил по нему.
Фашист строчил наугад, не высовывая головы. Тут над ухом раздался выстрел из карабина. Это наводчик чуваш Беляев ударил но врагу. Ему было удобнее. Гитлеровец, заорав, уронил автомат. Теперь Беляев начал строчить из автомата.
Огневая группа наших бойцов смело отразила яростную атаку врага. При этом пять человек были тяжело ранены. Во время ремонта своего миномета получил ранение в плечо сержант Д. И. Журавлев. Боеприпасы были на исходе, а поэтому группе было приказано возвратиться обратно. В пути одно орудие, проломив лед, провалилось в реку Нудакса.
— Боевая задача выполнена полностью, — похвалил участников рейда начальник штаба бригады.
Утро 28 ноября. Морозно. Танкисты совместно со стрелковыми подразделениями атаковали Усть-Шомушку и Горелуху. На КП полка приехал генерал Копцов. Он выглядел уставшим и был не в настроении. Сильно беспокоила раненая нога. О госпитале или санчасти не хотел и слышать.
— Доложите обстановку, — потребовал он от находящегося на КП начальника штаба бригады майора Д. Г. Бацкиаури.