Ядро (ЛП)

– Да, пророк. Я повинуюсь.

Бывший человек крался вперед на четырех лапах, следя через раскосые глазные линзы за очертаниями стен. Коридор, наконец, завершился большим залом, наполненным блаженной тихой тьмой; в нем возвышались генераторы, а в стене была размещена плазменная камера, которая все еще, вопреки всем ожиданиям, испускала слабое оранжевое сияние, исходящее от взрывоопасного коктейля жидкостей и газов, клубящегося в ее стеклянных глубинах.

Не нуждаясь в приказах, рапторы разошлись по машинному отделению, приблизились к консолям и опорам, заняли стрелковые позиции, прикрывая выходы из помещения. Несколько членов стаи включили жалобно взвизгнувшие двигатели, чтобы взлететь на высокие платформы.

Люкориф с трудом подавил желание взмыть вверх вместе с ними. Даже в замкнутом пространстве корабля он жаждал избавиться от неудобной, замедляющей его опоры под ногами.

Все же не отказав себе в кратком удовольствии, он включил турбины усилием столь же простым и естественным, как вдох. Толчок реактивной струи понес его через инженариум, и он удобно приземлился на четвереньки возле главного терминала, управляющего подачей энергии. Среди устройств управления лежало восемь мертвых сервиторов, превратившихся в силуэты, выложенные костями и бионикой.

Один из лучших воинов Люкорифа, Вораша, уже расположился за консолью, и его изогнутые пальцы-когти клацали по клавишам.

– Плазменная камера истощилась, – просочился голос Вораши сквозь оскаленное голосовое устройство шлема. – Энергия иссякала десятилетиями, да-да.

– Восстанови ее, – вожак рапторов подчеркнул приказ коротким резким звуком — чем-то средним между визгом и шепотом. – Сейчас же.

Когти Вораши застучали по клавишам, задергали рычаги.

– Я не могу это сделать. Большая часть корабля мертва. Могу направить энергию из отсека в отсек, да-да. Легко. Открыть переборки, слишком толстые, чтобы быстро прожечь их. Восстановить энергию во всех отсеках — не могу.

Люкориф ответил пронзительным, резким тоном:

– Много лишних отсеков. Отрежь им питание. Затем двинемся дальше.

– Будет сделано, – сказал Вораша и начал перенаправлять скудные запасы энергии, оставшейся в кровеносной системе корабля, в отсеки, через которые собирались двигаться рапторы Кровавых Глаз. По его расчетам, Вораша должен был сэкономить почти час, который ушел бы на прожигание задраенных дверей на их пути.

– Что это за корабль? – спросил Люкориф, подняв лицо к потолку и ища какие-либо знаки принадлежности или отличия.

Ответ пришел от другого раптора. Не прошло и десяти секунд после того, как вожак задал вопрос, как Зон Ла обнаружил тело. Облаченное в зеленые доспехи, оно лежало на платформе высоко над полом инженариума; хотя когти свирепых чужаков искромсали его на куски, эмблема в виде бронзового дракона на нагруднике явственно демонстрировала его принадлежность.

– XVIII Легион, – прошипел раптор, отскакивая в отвращении. Язык Зон Ла обожгло от внезапного желания плюнуть едкой слюной на разложившийся до костей труп.

Вораша подключился к угасающему энергетическому ядру корабля и повернулся к Люкорифу.

– Ненужные отсеки отключены. Корабль называется «Протей», да-да, XVIII Легион.

Люкориф усмехнулся за лицевым щитком, с которого взирали красные глазные линзы; ниже, по щекам двойными ручейками сбегали серебряные и алые слезы. Таков был облик всех его братьев из Кровавых Глаз. Каждый из них взирал на мир сквозь шлем с раскосыми глазами и плакал слезами из ртути и крови.

– Саламандры. В Старой Войне мы убили многих. Удивительно, кто-то из них еще жив.

– Подожди-подожди.

Вораша никогда не говорил по-настоящему — речь ему заменяло шипение и щелканье, хотя другие рапторы могли легко понять смысл его изломанной речи.

– Я чую других. Я слышу других поблизости.

Люкориф напрягся, как и его братья, и наклонил голову.

Он тоже это услышал. Звуки стрельбы.

– Саламандры, – прохрипел Зон Ла. – Еще живые на корабле.

Люкориф уже неуклюже двигался к двойным дверям, которые вели дальше в глубины корабля.

– Ненадолго. Девять из вас останутся с Ворашей. Другие девять — за мной.

Ксарл и Узас, оба — воины Первого Когтя, поливали проход огнем на подавление, и болтеры дергались в крепко стиснутых кулаках. Выстрелы Узаса распределялись случайно, поражая ту тварь, что привлекла его внимание в этот конкретный миг. Ксарл же был полон контролируемой агрессии, он то пробивал черепа ксеносам, подобравшимся ближе других, то повергал тех, которые пытались снова подняться.

Они оба уловили потрескивающее сообщение Талоса, и оба были одинаково разъярены. Кровавые Глаза, на несколько часов опережавшие их на пути в глубины скитальца, повстречали верноподданных Астартес.

Саламандры.

Слишком далеко — гораздо дальше — чтобы Первый Коготь до них добрался. Талос приказал своим братьям охранять Делтриана и зачищать коридоры от угрозы чужаков.

Ксарл сконцентрировал гнев, превратив его в жажду убийства, вытащил цепной меч и принялся рубить направо и налево по генокрадам, подбиравшимся достаточно близко к воинам. Узас, никогда не отличавшийся деликатностью или самоконтролем, выл о своей досаде равнодушным стенам и разрывал чужаков выстрелами болтера, ударами цепного клинка и даже голыми руками.

– Люкориф, это Талос.

– Не до слов. Идет охота.

– Сначала оцените степень угрозы. Не вступайте в бой, если не уверены в победе.

– Трус!

– У нас здесь «Эхо Проклятия», глупец. Мы можем обезвредить их корабль из космоса и применить абордажные капсулы, когда захотим. Не вступайте в бой, если не уверены в победе. У нас недостаточно сил, чтобы сражаться с терминаторами.

Ответа не было — только яростный лязг когтей по металлическому настилу.

Талос медленно выдохнул. Дыхание вышло через вокс-динамики шлема скрежещущим хрипом демона. Этого не было в плане.

Он отдал приказ, чтоб ударный крейсер уменьшил расход энергии и активировал «Вопль», если какой-либо имперский звездолет появится в системе. Шанс на то, что корабль Саламандр засечет и уничтожит «Эхо», невелик, но Талос был далек от оптимизма. Делтриан слишком задерживался, а Люкориф, как всегда, оказался неконтролируемым звеном.

– Первый Коготь «Эху Проклятия».

– ...кр... с... оть...

Вокс все еще был бесполезен. Надо выбраться во внешние слои скитальца, чтобы восстановить связь.

– Делтриан, – сказал в вокс Талос, – доложить о ходе работ.

VII

Старейшее завернуло за угол, цепляясь за стены когтями, ищущими опору в древней выгнутой стали. Оно не замедлилось даже на долю мгновения. Едкая слюна обжигала челюсти, сползая вниз по подбородку.

Добыча.

Двое. Впереди.

Старейшее перепрыгнуло через тела павших сородичей, стремглав бросилось на потолок и побежало по нему вперед, не замедляя движения. Когти с чудовищной скоростью хватались за металл, пробивая дыры. Оно расшвыривало своим телом меньших сородичей, продиралось сквозь тех, кто был достаточно высок, чтобы загораживать ему проход. В лучшие времена связь с разумом Старейшего заставляла их почтительно и поспешно убираться с пути, когда они чувствовали приближение своего владыки.

– Перезаряжаю, – Меркуциан упал на колено и выбросил опустошенную обойму из тяжелого болтера.

Сайрион, стоявший рядом, прицелился из своего оружия, и в коридоре эхом отдался знакомый грохот болтера, стреляющего в полном автоматическом режиме.

– Заряжай быстрее.

– Продолжай стрелять, – огрызнулся Меркуциан.

– Проклятье, оно на потолке...

– Продолжай стрелять.

Под ним и вокруг него лопались и трескались бронированные тела его сородичей, сраженных огнем обороняющейся добычи. Их было двое, и они извергали отвратительный поток горящего гнева, который разносил собратьев Старейшего на куски.

Раскаленные снаряды начали разбиваться о шкуру Старейшего. Внезапно оно вспомнило чувство боли.