Страница 37 из 58
— Тихо стоять, — громко, но также безлико-сухо осадил нас телохранитель консула и сделал два шага по направлению ко мне. Могучая броня, одетая на охранниках, делала их похожими на перекачанных реслеров в эпоху своего расцвета. Металл костюмов переливался на свету, а шершавые складки сочленений пластин казались вылепленными из тугой гибкой ткани армированной проволокой. Мне даже почудился запах перегретой резины. В этом бронекостюме было защищено все — вплоть до головы, закрытой массивным шлемом с полностью прозрачным бронестеклом. И где был мой ум, когда я решил напасть на эти ходячие крепости вооружась лишь парой хлипеньких пулялок? Какой там рукопашный бой! Я конечно мазохист (моральный), но даже мне не придет в голову лупить руками и ногами по этим кускам железа. У меня и единого шанса поцарапать их не было. Но, как и говориться: «Хорошая мысля, приходит опосля!». Теперь вот придется отвечать за свою нахрапистость.
— Ага, и мне придется отвечать за твою «нахрапистость»! — зло процедил мне на ухо Имкус. Уж не знаю — прочитал ли он мои мысли, или последнюю фразу я задумчиво-офигело произнес вслух, но… он был прав. Блин, от меня одни неприятности. Впрочем… это моя месть этому миру, за отсутствие гостеприимства! Вот, так вот!!! Получи фашист гранату! Хе-хе. Но, кажется, не время злорадствовать, а время плакать!
— Оружие на пол, — убедительно приказал ближний к нам телохранитель, пока его напарник твердой рукой выцеливал мишени ниже наших поясов.
Пришлось подчиниться. В голове не было не единой нормальной идеи, кроме как выполнять команды этих бойцов, в надежде не схлопотать пулю (или плазменный заряд) в свою любимую промежность.
Положив свои пистолеты на пол, мы ногой подтолкнули их к охраннику. Выпрямились, ожидая нового приказа.
Бронированный громила оглядел нас, прищурился, что было видно сквозь прозрачное (силовое?) забрало. Странно, почему эти двое еще не вызвали подкрепление? Следуя банальнейшей логике нас уже должны вести обратно, в тюрьму. Ну, или на местное кладбище, а тут…
— Раздевайся, — произнес охранник, резко махнув в мою сторону винтовкой, надо полагать для убедительности.
Я офонарел.
— Чего?! — переспросил я, думая, что ослышался.
— Раздевайся, — терпеливо, на одной ноте повторил охранник. Вот только зародившийся в его глазах гневный блеск явно оповещал — еще раз переспросишь, и поляжешь в ту же секунду!
— Выполняй! — яростно зашептал мне зверолов. — Он, наверное, хочет убедиться, что у тебя больше нет с собой оружия. Ну же! Черт, из-за тебя всех нас тут похоронят!
Я тяжело вздохнул, но расстегнул свою куртку, снял ее, бросил на пол.
— Рубашка! — продолжал издеваться охранник.
Я снял и сорочку.
— Штаны! — не унимался телохранитель.
Я заподозрил неладное, но все-таки исполнил приказание, оставшись в одних «семейных» трусах.
— Раздевайся полностью, — вдруг подал голос второй «караульный императора», до этого молчавший. И что это? В его голосе явственно слышалось напряжение, а я-то думал они безэмоцианальны. Да и что они думают, у меня граната в заднице припрятана? Какое-то излишнее рвение в работе, хотя может раньше были прецеденты…
Мягкие Х.Б. трусы были опущены, сняты с ног и кинуты в одну общую кучу с остальным тряпьем.
Быть в костюме Адама, надо вам сказать, несколько унизительно, особенно когда на тебя пялятся трое мужиков. Ладно… переживем.
С минуту «обзирая» меня своими мелкими, поросячьим глазками, ближний охранник уже тихо, с непередаваемой интонацией, процедил:
— Повернись.
Я, скрежеща зубами, развернулся спиной к нему, и тут же услышал новый приказ:
— Нагибайся.
Я сделал вид, что не расслышал.
— Нагибайся! — настойчивее повторил охранник и в то же мгновение я ощутил металл дула на своем затылке.
— Нагибайся! — прошептали мне на ухо, почти со всхлипом.
И тут чувство прицела на затылке, уступило место интуиции, и она говорила — тебе грозит большая опасность, нежели смерть.
Я резко развернулся и понял — шестое чувство меня не подвело.
Эти зомбо-твари, а по-другому их назвать и нельзя, мало того что таращились на меня голодными взглядами, так и еще… о господи, как это и описать-то!? В общем, целясь в меня и Имкуса винтовками, удерживаемыми в одной руке, они второй ловко расстегнули свои бронированные ширинки и… забавлялись со своими «дружками», явно находившимися в рабочем положении.
О боже!!! Даже представить страшно, что было бы, нагнись я!!! Ммать!!! Дайте только выбраться из этого гребаного мира, я сотру его к чертям собачьим. Изничтожу! Сожгу! Порву нах!!! Блин и откуда вокруг столько п@@сов? Ну не единого же я не вносил в книгу¸ ни какусенького гейчика!!! Что за саморазложение твою ж дивизию?!!!
Такой ярости, что сейчас я ощутил в душе, пожалуй, не бывало ни в этом мире, ни в параллельном. Готовность порвать всех и вся застлала глаза, отключая и инстинкт самосохранения и милосердие.
— Ты че, сука! — мой гневный глас, словно мощный сабвуфер, сотряс стены. — Я те чего, баба, нагибаться?! Ты падла дружка своего пердоль, гомосек сраный!!! Вы меня козлы достали!!!! На, скотина… — Я буквально набросился на «педобойца», отбил рукой его дернувшуюся винтовку и с размаху саданул ногой в беззащитные сейчас гениталии.
Телохранитель ойкнул и согнулся пополам. Ему сейчас сто пудово было больно. Но этого мало!!!
Краем глаза увидев, что Имкус пытается не дать второму караульному испепелить меня, клещом вцепившись в его руки, я в приступе бешенства снова кинулся своего обидчика и даже смог его повалить. Под руку попалась выроненная телохранителем винтовка. Схватив тяжелое орудие, я безотчетно, на рефлексах, стал долбить его прикладом в прозрачное стекло шлема гомоагента.
Неизвестно, толи я в состоянии аффекта «стучал» слишком сильно, толи шлем оказался не очень уж прочным, но стекло забрала (а это было именно стекло, пусть и броне) пошло трещинами и рассыпалось, позволив мне добраться до про-о-отивного лица гада. И тут-то я оторвался по полной! Бедный фейс охранника!
Остановился я только тогда, когда караульный консула перестал шевелиться. Мертв он, или без сознания — мне было пофиг! Серьезно!
Плюнув в покрытое кровью хайло поверженного противника, я вскочил на ноги и обернулся в ту сторону, откуда слышались охи зверолова и жужжание сервоприводов бронескафандра. И если свою битву я выиграл, то Имкус явно проигрывал сражение — оставшийся на ногах караульный прижал зверолова к стене и душил его, причем с таким усердием, что, казалось, голова моего напарника, сейчас оторвется от тела.
Перехватив трофейную винтовку поудобней, я наставил ее на спину охранника и нажал на курок. Из ствола вырвались клубы пара и струя раскаленной плазмы.
Секунда, и даже мощная защита костюма «потекла» под действие сверхвысоких температур. Караульный сильно дернулся, ослабил хватку и повалился на пол коридора. Не думаю, что его погубила плазма, думаю, он был повержен тепловым шоком и перегревом. Получился эдакий пропеченный консерв в собственном соку и герметичной упаковке.
В воздухе запахло жженой пластмассой и резиной. Слава богу, хоть паленой человечиной не воняет, но то дело десятое…
Не без труда отпихнув «тело», я привел зверолова в чувство и помог ему подняться. Выглядел Имкус паршиво: лицо бледное, порванная одежда, багровый след на шее.
Откашлявшись, бедняга хрипло заверил меня:
— Все в порядке. Бывало и хуже…
— Надеюсь, что не бывало…
Осмотр снизверженных Джаггернаутов прервало шипение рации одного из ублюдков. Из динамика устройства четко полился надменный голос консула:
— Дин, Тоскаль?! Что у вас там за шум?
Переглянувшись с Имкусом, я быстро отцепил приборчик от пояса караульного, поднес его к губам и спокойно (словно я безнервный клон-телохранитель) бесцветно произнес:
— Ситуация под контролем. Все в порядке. Заклинило спусковое устройство у одной из винтовок. Неполадка устранена.