Страница 163 из 170
Экран гаснет.
* *
Саунд: Полина Гагарина – Кукушка
Кто пойдёт по следу одинокому?
Сильные да смелые головы сложили в поле, в бою.
Мало, кто остался в светлой памяти;
В трезвом уме, да с твёрдой рукой в строю, в строю.
Ирэн работала уже четвертые сутки, урывками пытаясь подремать на диване в комнате отдыха. Уже не помогали ни энергетики, ни регенерация, ни кофе. Хотелось только одного, упасть и спать, спать до тех пор, силы, наконец, не восстановятся. Сидя в кресле и не мигая глядя в поток, Ирэн думала, что когда-нибудь эта бесконечная смена кончится, кто-нибудь освободится и отпустит ее. Людей становилось все меньше, рук совершенно не хватало, с тех пор как началась горячая война, сражение за сражением, атаки и оборона, медики совсем перестали делиться на фракции. В Эрудиции не хватало мест, поэтому медсестры часто ездили и в Дружелюбие, и в Искренность, где тоже организованы полевые медчасти. Раненые частенько подолгу лежали на улице, если не совсем тяжелые и в сознании, морги переполнены... Нет, так жить совершенно невозможно, особенно тяжело, когда поступали дети...
— Ирэн, ты чего тут разлеглась? — ворвалась в комнату Клер, — поступил сигнал, нам везут жертв взрыва, есть дети, шевели задницей, сейчас будет жарко!!!
Ну вот, опять. Опять что-то взорвали, опять разгребать останки, а она уже больше просто не могла, не в состоянии. Опять останавливать кровь, готовить капсулы, которые работали уже практически нон-стоп... Ирэн стиснула зубы и поднялась. Нет, так нельзя, нужно отдыхать. После этой смены она обязательно выпросит себе хотя бы сутки, просто пойти домой и помыться...
К медкорпусу подъехали четыре драгстера с зелеными и красными крестами. Военные медики, значит, взрыв был серьезный. Черт, ну надо же, не спросила есть ли погибшие, чтобы уже морально подготовиться. Она никак не могла привыкнуть, хотя уже очень и очень долгое время видела смерть почти каждый день, но все равно, из раза в раз, отчаянно боролась с ней, как могла. И молилась, чтобы они, эти несчастные выживали, прося, умоляя, отбирая у смерти тех, на кого старуха с косой уже наложила свои лапы.
Ирэн приготовилась принимать пациентов, показалась каталка с маленьким тельцем на ней. Снова, как и всегда сжалось сердце — опять ребенок. На каталке без сознания, под капельницей лежала девочка, правая часть ее была обожжена, все повязки, наложенные медиками, оказывавшими первую помощь, были пропитаны кровью, правая рука была неестественно вывернута. Девушка, как могла, пыталась абстрагироваться, получалось плохо. Руки автоматически уже выполняли положенные манипуляции, все медики работали молча, слышно только шуршание разрываемых пакетов, треск разламываемых ампул и короткие фразы докторов, раздающих указания. Все четко, слаженно, быстро, им не нужны слова, на которые еще больше уходило сил. Все потом, потом можно будет повыть в подушку, сейчас надо сделать все, чтобы спасти жизнь маленького, ни в чем не повинного ребенка.
Девочку увезли в реанимацию, медики готовились встречать следующую каталку. Ирэн не сразу поняла, кто на ней, она привыкла, что все бесстрашные обладают примерно одинаково тренированными телами, но до ее уставшего сознания дошло, что она уже видела и этот рисунок и это тело, и в похожей ситуации. Вот только тогда это был всего лишь огнестрел, а сейчас вся плоть была разорвана, исковеркана взрывом. Алекс!!! Помилуй Бог, вся левая сторона разворочена, конечностей нет! Подорвался, с ума сойти! Вечно он лезет! Руки затряслись невозможно, она никак не может открыть стерильный пакет.
— Ирэн, скорее, давай, ну что с тобой! — торопил ее доктор. — Сейчас, с этим закончим и отдохнешь, обещаю, только соберись, девочка!
Наконец, непослушные пальцы справились с преградой. Сердце так и не удавалось успокоить, в душе поселилась тревога. Кто еще из них? У них одна компания, одна бригада, один отряд. И Диего должен был быть сейчас быть в патруле, если она не ошиблась... Значит, он тоже где-то тут! Хоть бы все обошлось, хоть бы!
Будучи в составе бригады, Ирэн делала все, что было в ее силах, чтобы помочь бесстрашному, а сердце ее сжималось так, что дышать становилось больно. Капельницу, с кровоостанавливающим, повязки, зажимы, все надо делать быстро, потом переливание... А мысли все не здесь... «Что с Диего, как там он, не ранен ли?» — проносилось нон-стопом в голове, и не давало сосредоточиться.
— Да что с тобой? — прикрикнул на нее док. — Ирэн, собралась, быстро! Это что, твой знакомый? — Ирэн смогла только кивнуть сквозь слезы, хотя понимала, что не дело это. — Все, давайте в капсулу его! Ирэн, приготовь и будешь свободна!
— Хорошо. А больше никто не приехал оттуда? — спросила Ирэн у измотанного доктора.
— Нет. Только эти двое, — и не успела Ирэн вздохнуть с облегчением, добавил, — из выживших.
Сердце укатилось куда-то или, наоборот, подскочило, потому что девушка вдруг ощутила его в ушах.
— Есть погибшие? — помертвевшими губами спросила она, отгоняя от себя тревогу, впрочем, совершенно безуспешно.
— Семь человек. Все Ирэн, хватит лясы точить, давай, сейчас этого стабилизируешь, и отправляйся спать, — док сам уже под собой ног не чувствовал, работал столько, что уже не мог вспомнить сколько дней. Это казалось одна огромная, просто бесконечная смена...
Ирэн все делала автоматически, стараясь абстрагироваться от всего. «Нет, я сейчас не буду об этом думать, не буду и все», а руки все равно подрагивали, и внутри трепетало и разрывалось от ужаса. «С ним все хорошо, я же его оберег, пока я думаю о нем, пока я люблю его, с ним ничего не случится, не случится...» По-другому она не могла, иначе, прямо сейчас, сию минуту сошла бы с ума!
Гидравлический переместитель погрузил Алекса в ренкапсулу, Ирэн настроила программу полной регенерации, и ей внезапно стало страшно. Пока руки и голова были заняты, удавалось как-то держать себя в руках, но сейчас, когда можно выйти, она вдруг впала в ступор. Нежное девичье сердце чувствовало, да что там, оно вопило о том, что случилась беда. Вокруг толкался младший медперсонал, ей что-то говорили, о чем-то просили, а молодая девушка стояла возле ренкапсулы, где маленькими шажочками продвигался к жизни Алекс, обнимала свои плечи руками и старалась унять внутреннюю дрожь.
Она стояла так до тех пор, пока из коридора не стали доноситься звуки выкатываемых каталок. Она хорошо знала этот звук, тот самый, когда везут... трупы. Почему-то у этих каталок сильно дребезжали колеса и когда они ехали, раздавался режущий уши скрип, который Ирэн слышала даже сквозь суету приемного отделения и ненавидела всеми фибрами своей души.
Медленно, будто в киселе, она продвигалась к двери. В конце концов, глупо так трястись, надо выйти и узнать кого не стало. Ей все эти ребята стали дороги, и горевать она все равно будет. Семь человек... кого же не спасли?
Как все это ужасно, боже, помоги мне! Ноги не идут, и голова не соображает. В глазах пустошь, сколько ни моргай, кажется, что жжет раскаленной лавой. Моргнуть страшно, и очень, вот просто до чертиков хочется проснуться.
Ирэн вышла в коридор как раз тогда, когда мимо реанимации проезжала скорбная процессия. Три маленьких мешка, дети. Опять дети. Сердце резануло болезненно, никогда у нее не получится не принимать это на себя. Она оглянулась и заметила Кевина, идущего рядом с одной из каталок. Слава Богу, живой, весь в копоти и крови, но живой.
— Кевин! — бросилась к нему девушка. — Где Диего? Он жив?
Первые секунды она не поняла, что не так. Кевин, обычно ухмыляющийся при ее появлении, сейчас отводил взгляд, отворачивался. Самое что ни на есть дурное предчувствие овладело Ирен.
— Кев, посмотри на меня, — парень высокий, ей чтобы дотянуться ладошками до его лица приходилось подниматься на носочки. — Где Диего? Он на месте взрыва остался? Или сразу во фракцию поехал? С ним все хорошо? — наконец, ей удалось развернуть к себе сопротивляющегося парня, и уже по выражению его лица, по хмурому, полному боли взгляду, она стала понимать, что случилось самое ужасное. — Нееет, — прошептала девушка, мелко-мелко мотая головой, — нет, нет, нет... — она смотрела на парня не мигая, а он, поняв, что Ирэн сейчас метнется, перехватил ее поперек туловища. — Пусти! — вырывалась что есть мочи Ирэн. — Пусти меня! Где он? Где? Кевин, нет, пусти меня! Этого не может быть! Где Диего, Кевин? Где он?! — последние слова она выкрикнула и показалось, что этот крик вырвался из самой глубины, потерявшей надежду, души.