Страница 5 из 210
— Слушаю, — деловито понеслось из динамика, но я успеваю зажать его пальцами, да и лидер возмущается уж слишком громко, чтобы услышать. Полоска соединения обрывается буквально через минуту, а я осторожно выдыхаю, ожидая отвлекающий маневр, чтобы улизнуть отсюда.
В скором времени, в коридоре раздался громкий топот, а через мгновение, дверь слегка приоткрывается, и в щелочку показывается маленький носик, определяя обстановку.
— Эрик! — негромко прозвучал звонкий голосок, но лидер не среагировал. — Эрик! — уже громче, заставив отца запнуться на заковыристом выражении, чтобы не ляпнуть лишнего, и недоуменно посмотреть на дверь, которая тут же резко распахнулась, треснув об стену, запуская в кабинет маленький тайфун. — Дед! — заорала десятилетняя Эрика, бросаясь к лидеру, распахнув руки, и запрыгнула на него, повиснув на шее. — А как можно определить, любит тебя мужчина, или нет? — с недетским любопытством и возмутительной непосредственностью, осчастливила чертовка лидера вопросом, стремясь отправить в глубокий шок.
— Никак не определить! Не любит! — чуть не подавившись, тут же отрезал отец, в полном замешательстве уставившись на доверительно прижимающуюся к нему девчушку, и вдруг низко зашипел, недобро сощурив глаза. — Так! Стоп! Я не понял, какой еще мужчина? Рикки, что за мужик? Он к тебе приставал? Кто такой? А ну, пошли, покажешь мне этого урода!
— Ириска, о ком ты говоришь? — с неподдельным любопытством вмешиваюсь я, пока отец не напридумывал себе чего-то запредельного и его не хватил удар. — Не рановато ли еще о мужчинах думать?
— Ну как же, мне вот Диего сказал, что он уже взрослый, что он — мужчина, и хочет на мне жениться, чтобы я разрешила ему поцеловать меня, по-настоящему, в губы. Вот я и спрашиваю, это значит, что он меня любит, да? Эрик? — она проникновенно посмотрела на лидера, умилительно хлопая пушистыми ресницами.
— Так вот в чем дело! — облегченно выдохнув, уже спокойнее проговорил отец, недовольно смотря на то, как я, закусив губу, давлюсь смехом. — Опять этот недоросток клинья свои подбивает, уши ему открутить, чтобы не лез со своей любовью никуда. Он здесь, да, приперся? В Яме, небось. Ну сейчас я ему задницу надеру. И эта туда же… — взрыкнув угрожающе, лидер поставил Рикки на ноги и решительно вышел из кабинета размашистыми шагами, благополучно забыв про то, что самозабвенно пропесочивал меня. Фух, пронесло, Ириска неоспоримо заслужила свой шоколад по праву.
— И не боишься, что у тебя теперь на одного жениха станет меньше, если лидер его сейчас поймает?
— Неа, — отмахивается племяшка. — Диего сегодня не приходил во фракцию, так что дед его не найдет, а вот ты бежала бы, пока он не вернулся.
Точно, пора быстренько смываться, пока отец не посадил меня под домашний арест. Конечно, он его потом отменит, ворчливо признаваясь, что «погорячился». Он же не со зла так упрямится, а потому что переживает и любит меня, но вот эта его отцовская ревность и желание все контролировать, иногда разрастаются за все рамки вселенной. Старшим братьям хорошенько доставалось за все косяки и непослушание, а на меня он не умеет долго сердиться, но нужно дать ему время остынуть. И Джая проверить, боюсь, как бы отец не переборщил своих пудовых аргументов.
Тихонечко приоткрыв дверь, я заглядываю в лазарет, виновато поглядывая на Джая, который сидит на высокой кушетке и пытается выковырять катетер из вены так, чтобы не сработала сигнализация. Ну, черт возьми, я же просила отца… Сердце сжимает тягостной тревогой. Мужчина оборачивается на звук, беззаботно подмигивает здоровым глазом и кивает, приглашая войти. Надо отдать ему должное, Гилмор отхватывал за меня бесчисленное количество раз, но так и не отступил, не оставляя своих нежных порывов в мою сторону.
— Опять тебе досталось из-за меня? — подходя ближе, покаянно протянула я, разглядывая его лицо. Бровь подбита, несколько налитых багряных ссадин, губа припухла и куча синяков. — Зря ты, вообще, со мной связался…
— Я ни о чем не жалею, чтоб ты знала, — улыбается он лукаво, слегка поморщившись от боли. — И неизвестно кто с кем связался зря. Эрик сильно орал?
— Неа, меня Ириска спасла. А ты как?
— Да ну, все уже прошло, — на мгновение брови взметнулись вверх, и игривая улыбка коснулась его губ. — Я все жду награды, которая должна вернуть сторицей все мои страдания…
— Ну, и чего же ты хочешь? — нахмурилась я, сурово на него посмотрев, но искорка нежности загорается где-то в сердце, как бы я ни пыталась ее погасить. Он хороший, и близкий, просто… просто не все понимает. Иногда Джай походит на большого ребенка, у которого в крови бурлит бунтарство, делая его несерьезным.
— Для начала я хочу поцелуй… — незаметно набрав полные легкие воздуха и сжав пальцы, сказал Джай. Моя бровь уползла вверх. «Для начала?» Ну же, договаривай, уже начал! — Да ладно, Люс, не хмурься ты так, это всего лишь знак симпатии! А? — и смотрит с затаенным ожиданием, пряча волнение и хлопая длиннющими ресницами, за которыми скрывается черная пропасть зрачков, что вся злость бессильно тает под напором такого взгляда. Его глаза, с кофейным оттенком, кажутся такими темными, бездонными… И конечно же, неожиданный, но приятный поцелуй возле сетки тоже сыграл некоторую роль в том, что потом я сделала.
Мне не хочется ничего отвечать, просто осторожно тянусь к нему, взяв его лицо в ладони, осторожно оглаживая ссадины и синяки, и приближаю губы к его губам на несколько томительно долгих секунд, невесомо касаясь уголка рта, робко пробуя на вкус. Они припухшие, солоноватые от крови, но мягкие и теплые, как и раньше, и в то же время, это будто что-то совсем новое. Ой, чье же это сердце так грохает… кажется, оно сейчас просто лопнет…
Дыхание перехватывает, когда влажные губы приоткрываются навстречу, отвечая на ласку. Нежно, неторопливо, боясь спугнуть. А сильные руки притягивают к себе теснее. И что теперь делать? Как себя вести? Зачем я, вообще, это делаю? А он целует снова, полностью перехватив инициативу, целует уже жадно, напористо, лаская языком, обвивая руками мое тело, гладя пальцами спину. И совершенно не получается сдержаться, лишившись рассудка. Пальчики сами уже гуляют по его крепкой шее, затылку, путаются в темных прядях волос, заставляя судорожно вздыхать и вздрагивать.
Джай прижимает меня еще сильнее, ловя губами каждый загнанный вздох, и остается только тонуть в этих теплых прикосновениях, сильнее впиваясь пальцами в его кожу, охая, когда он прихватывает мою нижнюю губу зубами, резковато, и сразу же нежно заглаживая… По телу расходятся мурашки, спина выгибается под горячими ладонями, а низ живота затапливается сладким напряжением. Похоже, я переоценила свои возможности по контролю эмоций. Ну, или недооценила желания тела… Черт, этого откровения становится слишком, слишком много, вынудив оторваться от мужчины и глубоко вздохнуть.
— Вернись ко мне, Люс, — шепчет он, справившись с голосом, пока я не могу решиться открыть глаза, чтобы заглянуть в его кофейный космос. Знаю ведь, что там увижу — неприкрытое желание, которое и так ощущается в напрягшемся, пышущим жаром теле, и затуманенный взгляд, сияющий огоньком победителя, полностью почувствовав отдачу на свои прикосновения. Он касается моей щеки кончиками пальцев, легонько, погладив заливающуюся румянцем кожу, осторожно скользит пальцами ниже, приподнимая лицо. Боже мой, лучше б я не приходила… теперь я и в глаза ему не смогу смотреть, вспоминая эти поцелуи… И забыть их не смогу… Что же я наделала? Пожалуй, отец был не так уж и неправ, советуя держаться от него на расстоянии. — Я страшно скучаю и, вообще, жалею, что даже на миг тебя отпустил…
— Мы с тобой все это уже обсуждали, Джай. И решили остаться друзьями… — я старательно отвожу глаза в сторону, сжимая запрыгавшие пальцы, губы все еще печет и сердце трепыхается.
— Но целовала ты меня с явным удовольствием, — лукаво посматривая, заявляет Джай. Впрочем, ведь правду говорит, меня к нему тянет, несмотря ни на что, только это ничего не меняет. Одно дело испытывать к человеку привязанность, физическое влечение, и совершенно другое — любить. А, может быть, это и есть любовь? Как это понять? Он мне бесконечно дорог, мне с ним весело, есть о чем поговорить, да и что уж там, его поцелуи забыть слишком сложно, но... Почему же кажется, что должно быть все по-другому... Иначе. И чувства к нему, болезненно выворачивают всю душу. — Я все понимаю, ты обиделась на измену, я у тебя просил прощения, все объяснил тебе, что это вышло случайно, я не хотел и, вообще, там все было несерьезно, ты меня даже простила, а потом… придумала какую-то ерунду…