Я

— Спасибо, — благодарю за похвалу и чаевые, которые старичок кладёт мне в ладонь.

— Это тебе на шоколадку,— подмигивает мне он, подходя к автомобилю. В ладони лежит гораздо больше, чем просто «на шоколадку». Здесь на целый килограмм неплохого шоколада.

— Извините! — бегу к «Альфе», чтобы удостовериться в том, что клиент не ошибся.

Он садится в авто и опускает стекло:

— Что такое, дорогой?

— Вы… Вы…

— Как твоя фамилия? — неожиданно спрашивает старичок. Подъезжает другой автомобиль, и у меня остаются считанные секунды на разговор.

— Князев. Олег Князев.

Старик смеется:

— С такой фамилией не пропадешь. Господин Князев, что вы умеете делать помимо мытья фар?

— Рисую, — скромно мямлю в ответ, сминая в руках тряпку.

— По скромности вижу, что рисунки неплохие, — клиент улыбается и, заведя мотор, отъезжает. — Будешь известен, как…

Глава вторая

Малевич

— Интересные вы люди, — женский голос доносится из середины комнаты. Евгений подносит посох к креслам, где сидят наши два главных слушателя.

Все охают.

— Вот это да! — меня распирает смех и удивление.

Смерть теперь женщина. Причем это перевоплощение никто не заметил. И вот он, а точнее она, уже не в похоронном костюме, а в черном платье с неприлично глубоким вырезом. Она накидывает на себя мантию, пытаясь скрыть обнаженные плечи. Мой взгляд прикован к ней.

— Ты же знаешь, что тебе нужно будет делать? — спрашивает она, поправляя длинные черные волосы. Отмечаю, что, несмотря на устрашающий бледный вид, черные глаза, пышные ресницы и тонкие губы цвета самой спелой вишни делают ее внешность по-своему красивой.

Для нас, художников, чем внешность необычнее, тем лучше. И если мои глаза уже успели налюбоваться на элегантное платье Жизни, ее тонкую талию, округлые формы и яркие волосы, то Смертью мои глаза были особенно очарованы. Женщины прекрасно олицетворяли то, что обе представляют. Но моя натура всегда тянулась ко всему мрачному.

— Вы — самая прекрасная девушка в этом зале, — после этого Смерть гордо вскидывает голову, вижу, что на ее шейке вырисовывается кадык. И все равно она прекрасна. — Хоть девушки не представляют для меня интереса.

Где-то сзади с громким звоном бьется о блюдечко чашка. Жизнь дергается и смущенно улыбается. Конечно. Перед вами сегодня стоит еще одно яркое проявление чувства, что вы создали, ваш небольшой эксперимент с любовью.

— Смелое заявление, — Евгений, ухмыляясь все шире и смотря за меня, приносит мольберт и ставит его передо мной. Пододвигаю стул, сажусь. Смерть подходит ко мне и, протягивая руку вверх, замирает в позе. Ее лицо в профиль. Ярко вырисовывается ее длинная тонкая шея, острый подбородок, нос с горбинкой, тонкие брови и темные омуты глаз, направленные вдаль.

Да, Евгений прав, заявление смелое. Но мне впервые нечего бояться. При жизни мне удавалось слышать про таких «больных» подростков. Нас называют ошибкой, отбросами общества, проблемой психологов. И всю жизнь нам приходится кутаться в теплый плед, не выходить лишний раз на улицу, любить человека одного пола с тобой по интернету, потому что в реальности такого могут и убить.

За несоответствие стандартам убивают. Нас считают извращенцами, потому что мы хотим любить тех, кто нам нравится. А вот воровство считается нормальным, потому что это вошло в обиход.

Именно поэтому мне всю жизнь хотелось жить за границей, где чувствам дают свободу.

Пожалуйста, дорогие гомофобы, не плюйтесь. Просто послушайте.

Мы хотим любить человека своего пола. А любовь — не секс. Само собой, когда-то до секса тоже доходит, но, согласитесь, какой секс без любви? Многие натуралы занимаются им просто ради удовлетворения своих плотских желаний, без всяких чувств.

Мы нормальные. Мы не манерные, не извращенцы, не прочие больные ублюдки. Среди натуралов нередко встречаются те, кто не знает прописных истин, устраивает адские групповухи, унижает, насилует женщин. Мы против показушных гей-парадов и прочего. Мы, можно сказать, обычные.

Что касается меня?

Мне просто однажды понравился парень.

Случилось так, что женщины вокруг меня — дуры, которые думают о деньгах, косметике, вечеринках и парне, что будет забрасывать ее драгоценностями, цветами и вниманием.

Дорогие взрослые натуралы, прекратите ставить крест на таких, как мы. Мне всего семнадцать. Это такой возраст, когда только выбираешь свой путь. Неизвестно, что будет завтра. Сегодня Смерть в обличии женщины показалась мне привлекательной. Вчера мне нравился парень. Так получилось, что ориентация на этот промежуток времени носит название «гей».

И это не значит, дорогие натуралы-женщины, что на вас кинутся лесбиянки.

И это не значит, дорогие натуралы-мужчины, что на вас кинутся геи.

Вы нам не все нравитесь. Нам нравятся души. Может, сегодня моя ориентация «гей», а завтра мне встретится девушка, с которой я почувствую себя счастливым. Буду ощущать комфорт и радость.

Как можно гарантированно говорить о чем-то?

Отвечайте лишь за свое сегодня!

— Как хороша эта речь, — Смерть шевелится. Карандаш съезжает. — Жаль, что живые ее не слышат.

Живые слышат, Смерть, ты не права. Только слышать и слушать, знаешь, разные вещи. У всех свои причины ненавидеть таких, как мы.

Сзади что-то падает на пол и разбивается. Кажется, что Евгений прицепил краешки своих губ к ушам — так широка была его ухмылка.