Алый, как снег

— Вот тут ты крупно ошибаешься, Вита, — сказал Сварог, найдя в себе силы улыбнуться нормально. — Все дело в том, что ты — небесная императрица, а я — земной король. Два разных мира все-таки. По порядку? Что ж… О Соседних Страницах мы до сих пор не знаем ровным счетом ничего. Есть только версии ученых книжников, за неимением лучшего придется их придерживаться. Я, например, вполне разделяю точку зрения по которой, чем ближе к нам Страница, тем больше она похожа на наш мир (он, разумеется, промолчал, что имел случай сам в этом убедиться отнюдь не в теории). Ничего удивительного, если на ближайшей Соседней Странице живут своя Тарина Тареми, свой Горонеро. Вполне укладывается в теорию. Но вот когда начались песни…

— Песни? — прямо-таки ошеломленно воскликнула Яна.

Сварог бледно усмехнулся:

— Вот именно. Песни. Они самые. Началось с «Жемчужницы». Девушка слово в слово спела таларскую «Балладу о фрегате». На Таларе ее любят в основном моряки, так что в глубине суши балладу можно услышать гораздо реже. Я ее несколько раз слышал и в Джетараме, и в Фиарнолле, и в одном плавании. Даже имя героини то же самое — Маргелита. Правда, на Таларе вместо никому не известного Толайона поют «Джетарам», но это, по-моему, понятно: до Шторма Джетарам не был портом, располагался лигах в пятистах от моря. А где сейчас Толайон, поди догадайся. И зеркала в нашем варианте, понятно, завешивают не черным, а белым крепом — у нас давно траурным стал белый, а у них еще остается черный… Помнишь, ты удивлялась, когда я стал интересоваться песней?

— Конечно, помню. Пара часов прошла…

— Я попросил официантку выяснить у парня, что за баллада — новая или старинная? Он ответил, что написал ее только месяц назад. Вот тут-то я и призадумался… А потом мы оказались здесь, — он кивнул в сторону сцены. — Получилось не менее интересно… Мне приходилось у себя иметь дело с крестьянскими мятежами, поневоле пришлось потребовать обширный отчет: история, традиции, характерные особенности и все такое прочее… Мои люди палец о палец не ударили — оказалось, такие отчеты давно лежат в архивах. Так вот, «Баллада о короле Паррике Шестом» — крестьянская бунтарская песня. Распевают ее исключительно во время бунтов — по всему Талару. Единственное отличие — на Таларе после каждого куплета добавляют припев: «Бросай соху, приятель, берись за арбалет!» С давних пор считается самой крамольнейшей песней и к распеванию в спокойные времена категорически запрещена. Приди кому-то в голову такая дурь ее затянуть просто так — зазвенят цепями и певец, и слушатели. Судя по отчетам, в кабаках пару раз ее затягивали сдуру, ничуть не собираясь бунтовать — но закон есть закон, а потому на каторгу шли все, включая кабатчиков… Самое интересное, что и Тарина, и наши крестьяне поют одинаково: «Чонкастер или Борг». Кстати, наши историки не знают такого короля — Паррика Шестого. И других Парриков не знают. И дворянских родов Чонкастер и Борг. Есть только старинная легенда: в «давние, давние» времена жил такой король Паррик Шестой, состарился, выжил из ума, а более-менее законных наследников не было. А Чонкастер и Борг по той же легенде — два знатнейших и богатейших рода. В каждом были люди с королевской кровью — потомки незаконных королевских отпрысков. Ну, дальше понятно: усмотрев удобный случай, они выдвинули каждый своего кандидата и принялись драться. У обоих были свои сторонники среди дворян, городов и мужиков. Да вдобавок подключились и роды помельче, тоже со своими кандидатами — на Таларе немало потомков королевских бастардов… Но главную роль играли все же Чонкастер и Борг. Неизвестно точно, сколько это продолжалось, но, уверяют, довольно долго. В конце концов новым королем стал и основал новую династию Борг. А может, и Чонкастер — я эту легенду читал мимоходом, давно, не знал, что она пригодится — да и какая, в сущности, разница, кто победил, даже если это не легенда, а правда? Тарина спела эту балладу впервые, она, как и «Баллада о фрегате», новая. С иголочки, можно сказать. Не знаю, верить ли тем, кто считает обе песни доштормовыми, так о многих говорят, иногда подтверждается, а иногда полной ясности так и не доискаться. Но вот в том, что им пара-тройка тысяч лет, никто не сомневается — есть куча старинных вирилэ,[1] где упоминается, точнее, приводится целиком «Баллада о фрегате». И много внушающих доверие старинных исторических хроник, где упоминается «Баллада о Паррике Шестом». Так что возникает вопрос: каким образом обе баллады из здешней современности могли попасть в наше далекое прошлое? Ответ, по-моему, один-единственный: только в том случае могли попасть, если здесь именно что прошлое, а не отставшая от нас на несколько тысячелетий Соседняя Страница. Вот и все у меня. Что скажешь?

Яна долго молчала с бледным, серьезным лицом. Потом сказала:

— И все-таки полной уверенности нет. Почему бы все же не Соседняя Страница, а отставшая от нас во времени на несколько тысячелетий? Тот же вопрос, я уверена, зададут и Канцлер, и профессор Марлок. И что ты им ответишь?

Сварог вдруг понял, что она сумела его твердую уверенность поколебать. В самом деле, точного ответа нет. Точнее, нет железных доказательств.

— Можно привлечь Оклера с его Морской Бригадой, — не сдавался он. — Примерное местонахождение Саваджо известно с точностью до пары десятков лиг. Если база «Стагар» легла на дно так спокойно, что даже стекла в окнах целыми остались, почему того же самого не могло произойти с Саваджо? Если Оклер его найдет…

— …то все равно не будет точного доказательства, — мягко сказала Яна. — Может быть, это будет наше Саваджо. А песни… Их в соответствии с ходом времени «перепридумали» потом, здесь… Нет доказательств…

— Есть! — воскликнул Сварог, вскинувшись с кресла от избытка эмоций. — Вита, есть способ!

— Какой?

— Следи за моей мыслью, — сказал Сварог, не в силах убрать с лица широкую, быть может, глуповатую улыбку. — Мы забрасываем сюда людей. Они подыскивают местечко, о котором можно с уверенностью сказать, что и здесь, и в наше время тут не произошло никаких природных катаклизмов: горы не вздыбились, море не залило, в общем, ничего подобного, как была равнина, так и осталась. Насколько я помню из хроник, после Шторма на Таларе даже кое-где города уцелели, хотя потом их разобрали на свои нужды — или они сами превратились в руины… В том месте — а для гарантии лучше в нескольких — они закапывают определенные предметы. Лучше всего, мне с ходу в голову пришло, — обыкновеннейшие глиняные горшки. Можно битые. Обожженная глина может пролежать в земле тысячелетия. Когда они возвращаются, мы немедленно проводим раскопки в тех местах. Если ничего не находим — здесь все же Соседняя Страница. Но вот если находим, никаких неясностей не остается…

— Ты у меня гений, — сказала Яна, глядя на него с неподдельным восхищением.

— Накатывает иногда, — скромно сказал Сварог. — Как, по-твоему, это будет достаточно убедительный эксперимент и для Канцлера, и для Марлока?

— Пожалуй, — ненадолго задумавшись, кивнула Яна. — Вот только… Ты об одном не подумал. Если это прошлое, здесь через неполных два года грянет Шторм. Если Соседняя Страница… быть может, тоже. А меж двумя мирами есть окно…

Она замолчала, нервно потянулась к бутылке. Горлышко звякнуло о край бокала один раз, но тем не менее… У Сварога по спине прополз поганый холодок. Он живо представил, как в окно, снося хрупкое стекло, врывается нечто непредставимое, как рушится дворец, как землю сотрясают жуткие корчи наподобие тех, что он видел на дискете принца Элвара, как рассыпается тучей каменной пыли, гибнет красавица Латерана, а за ней, очень возможно…

— Это ведь вполне возможно? — каким-то незнакомым голосом спросила Яна.

— Возможно, — хрипло сказал Сварог. — Но у нас есть в запасе почти два года. И вся научно-техническая мощь Империи. Сдается мне, в этом случае даже вольнодумный Магистериум не останется в стороне… Горрот тоже казался неодолимой угрозой — но ведь справились? — он постарался улыбнуться как можно естественнее и теплее. — Не опускай руки, милая, прорвемся…

1

Вирилэ — сборники баллад, как допечатных времен, так и печатных.