Ненавистная фрау

Еще накануне во второй половине дня Остерманн навел справки через полицейскую сеть и Интернет и выяснил, что погибшая молодая женщина с точки зрения полиции не являлась безупречной личностью. Лишение прав за вождение автомобиля в состоянии алкогольного опьянения, нарушение закона о наркотических средствах, езда без прав, кража в магазине, нарушение общественного порядка — многое было на совести Изабель Керстнер. Боденштайну удалось убедить дежурного прокурора, что необходимо срочное вскрытие для выяснения обстоятельств смерти молодой женщины, и Пия Кирххоф составила для прокуратуры предварительный отчет. Из досье Пии Боденштайн знал, что раньше она работала в К-2 во Франкфурте, правда, не в его отделе. Через семь лет перерыва в работе вновь вернулась в профессию, но вместо назначения во Франкфурте получила должность в Хофхайме. О ее личной жизни Боденштайн ничего не знал. Разумеется, он был рад получить в лице Кирххоф помощь для своей команды.

— Вскрытие тела Изабель Керстнер назначено на десять часов утра сегодняшнего дня, — объявил Остерманн. — Вы сами поедете, шеф?

— Нет, — покачал головой Боденштайн. — Я еще раз посещу ветеринарную клинику и поговорю с сотрудниками Керстнера. Франк, займитесь этим вы.

— Обязательно я? В прошлом году я три раза участвовал в подобных мероприятиях, — запротестовал Франк Бенке.

— Если не возражаете, шеф, поеду я, — сказала Пия.

Боденштайн недоуменно поднял брови. Она хочет завоевать его расположение или оказать услугу Бенке своим явно заманчивым предложением? Как любой другой, Бенке весьма неохотно ездил на вскрытие, но присутствие сотрудника уголовной полиции и представителя прокуратуры при данной процедуре трупа было досадным правилом.

— Кай, попытайтесь восстановить биографию погибшей, — распорядился Боденштайн. — Родители, детский сад, школы, образование и так далее. Нас интересует абсолютно все. Фрау Фахингер, вы и Хассе поезжайте в Келькхайм и поговорите с соседями. Все понятно?

— Так кто едет в институт судебной медицины? — спросил Бенке.

— Фрау Кирххоф, — ответил Боденштайн, не поднимая глаз. — Узнайте в лаборатории, как продвигается исследование автомобиля. За работу, коллеги. Следующее совещание ровно в четыре часа. И к этому времени мне хотелось бы иметь первую информацию.

Все кивнули и поднялись, чтобы приступить к делу.

— Одну минуту, фрау Кирххоф, — попросил Боденштайн.

Пия остановилась. Оливер откинулся назад на своем стуле и внимательно посмотрел на нее.

— Как вы уже наверняка заметили, — сказал он, когда другие покинули помещение, — я не приемлю авторитарный стиль руководства. Но в каждом коллективе должен быть кто-то, кто определяет игру. В нашей команде это я. И я рассчитываю на то, что мои указания будут выполняться.

Пия ответила на его взгляд. Она поняла, что он имел в виду.

— Я и не думала подвергать сомнению ваши распоряжения. Но я заметила, что Бенке не особенно горел желанием. А поскольку я уже пережила в своей жизни достаточно вскрытий и для меня это не обременительно, то и предложила поехать вместо него.

Боденштайн задумчиво кивнул.

— Ну хорошо. — Он отодвинул стул, поднялся и улыбнулся. — Кажется, судебная медицина — близкая для вас сфера. Я вчера заметил, как непринужденно вы там себя вели.

— Верно, — кивнула Пия. — Я шестнадцать лет была замужем за доктором Хеннингом Кирххофом. Мы жили недалеко от института, и, поскольку он был трудоголиком, мне приходилось ходить туда, если я хотела его увидеть. Соответственно, отсюда мой опыт в области судебной медицины.

— Вы были замужем? — Боденштайн увидел подходящую возможность побольше узнать о своей новой коллеге.

— И продолжаю быть, — ответила Пия. — Но мы с мужем расстались почти год назад. Вы на меня не сердитесь?

— Да чепуха. — Боденштайн неожиданно ухмыльнулся. — Я бы с удовольствием отправил Бенке на это вскрытие. Но на этот раз парню удалось увильнуть.

Пия вошла в помещение, где должно было состояться вскрытие трупа Изабель Керстнер.

— Пия! Как я рад тебя видеть! — воскликнул профессор Томас Кронлаге, руководитель Франкфуртского института судебной медицины, мужчина лет пятидесяти пяти, с фигурой тридцатилетнего атлета, с коротко остриженными светлыми волосами и быстрыми светлыми глазами. Раскинув руки, он улыбался во все лицо.

— Привет, Томми! — Пия тоже улыбнулась, и они обнялись. — Я тоже рада.

Бывали времена, когда Кронлаге был ей более близок, чем ее собственный муж. Он вместе с ней переживал ее напрасные усилия по спасению брака с Хеннингом Кирххофом, заместителем руководителя института судебной медицины. Кирххоф, который все еще продолжал оставаться Мужем Пии, был не простым сотрудником института, а являлся одним из немногих специалистов в области судебно-медицинской антропологии в Германии и звездой в своей мрачной профессии. Его коллеги дали ему тайную кличку Бог Мертвых, и в какой-то момент именно эти его «клиенты» привели брак Пии к краху, поскольку он не мог забыть о работе даже дома. Хеннинг как ученый пользовался огромным авторитетом, даже Пия восхищалась своим мужем и боготворила его. Но когда дошло до того, что она начала разговаривать с мебелью и картинами, ей стало понятно: брак с гением означает одиночество. Почти год назад в марте Хеннинг полетел в Австрию осматривать место, где произошел несчастный случай с участием фуникулера, не простившись с Пией. Она ушла из их общей квартиры в старинном доме на Кеннеди-аллее в Заксенхаузене. Муж это понял лишь спустя две недели.

— Как у тебя дела? — Отстранив Пию от себя, Кронлаге испытующе вглядывался в ее лицо. — Ты хорошо выглядишь. Я слышал, тебя занесло в отдел убийств.

— Да, я уже месяц работаю в К-2. — Пия улыбнулась.

В этот момент постучали в дверь, хотя она была открыта, и в комнату вошел молодой человек.

— Доброе утро, — бойко поздоровался он.

— А, господин прокурор! — радостно воскликнул Кронлаге. — Ну, тогда мы можем начинать.

Пия представилась и подала молодому человеку руку.

— Йорг Хайденфельд, прокуратура Франкфурта.

— Это ваше первое вскрытие? — осведомился Кронлаге и пристально посмотрел на прокурора поверх своих очков-«половинок».

Хайденфельд только кивнул.

— Итак, приступим. — Кронлаге дал знак ассистенту, и тот снял с трупа простыню. — Ваш первый труп, во всяком случае, молодой и свежий.

— Свежий труп? — недоверчиво переспросил Хайденфельд.

— Если вы когда-нибудь увидите труп, пролежавший четыре недели в закрытой квартире, — весело возразил Кронлаге, — то будете с тоской вспоминать сегодняшний.

— Все ясно, — пробормотал прокурор и побледнел.

Пия и Хайденфельд молча слушали, как профессор диктовал в висящий у него на шее микрофон данные внешнего осмотра трупа.

— Что бы вы сказали на первый взгляд, Флик? Когда наступила смерть? — спросил он своего ассистента.

— Трупные пятна при нажатии не исчезают. — Молодой врач надавливал пальцами, облаченными в перчатки, на участки тела трупа на спине и вокруг лопаток. — Это говорит о том, что она мертва как минимум двадцать четыре часа. Трупное окоченение хорошо выраженное. Гнилостное разложение еще не определяется. — Он шмыгнул носом. — Итак, действительно, все произошло немногим более тридцати шести часов… Я бы сказал… гм… смерть наступила где-то в субботу вечером.

— Хорошо-хорошо. — Профессор взялся за скальпель, приставил его к правому плечу, чтобы сделать Y-образный разрез, и быстрым натренированным движением провел до грудины трупа. — Я точно такого же мнения.

От похвалы профессора молодой врач покраснел и с удвоенным усердием принялся осматривать мертвое тело.

— Такая милая девушка, — покачал головой Кронлаге. — Абсолютно здоровая, и тем не менее мертва.

Прокурор Хайденфельд слышал о мрачном юморе судебного врача, но предпочел бы улыбнуться шутке, не находясь непосредственно у секционного стола. Щелканье ребер, разъединяемых с помощью специальных ножниц, заставило его завтрак — который ввиду того, что предстояло сегодня утром, был весьма скудным — подняться вверх по пищеводу. Он бросил на Пию ищущий поддержки взгляд, но на женщину, казалось, происходящее не производило особого впечатления, и она лишь ободряюще улыбнулась коллеге.