Ненавистная фрау

— Почему вас все это интересует? — Анке Шауер щелчком стряхнула пепел с сигареты.

— Мы ищем убийцу Изабель, — ответила Пия, — поэтому я бы хотела больше узнать о ее окружении, друзьях и знакомых. Пока нам известно лишь то, что здесь, в конюшне, она не пользовалась особой любовью. С чем это было связано?

— Изабель была супернаездницей. Кроме того, она великолепно выглядела.

Тордис развязала чумбур у своей лошади.

— Могу себе представить, как эти кошелки, с которыми вы беседовали, разобрали ее по косточкам. Их дочери разъезжают на лошадях, которых Кампманн всучил им за большие деньги, и все еще имеют самые низкие результаты, в то время как Изабель на тех же самых лошадях выигрывала турниры по выездке класса «М».

Казалось, ее это забавляло, угадывалась даже нотка ехидства.

— Кроме того, они опасались за своих мужей. — Анке Шауер захихикала.

— А что, была причина опасаться? — спросила Пия.

— Надуманная. — Тордис одарила ее снисходительным взглядом. — Но дам не устраивало, что у их мужей пересыхало во рту, когда Изабель просто проходила мимо.

— Находила ли Изабель общий язык с фрау Кампманн? — поинтересовалась Пия. — Ведь ее муж регулярно сопровождал Изабель на турниры и тренировал ее.

— Я не думаю, что Сюзанна беспокоилась по этому поводу, — ответила Анке Шауер. — Мы ужинали вместе в комплексе, летом делали что-нибудь на гриле или пили шампанское. Если бы Сюзанна не любила Изабель, вряд ли бы она с ней долго общалась.

— Или же общалась вопреки всему, — заметила Пия и поймала критический взгляд Анке.

Тордис ухмыльнулась и подняла брови.

— Чепуха, — решительно возразила Шауер и покачала головой. — Кампманн и Изабель — такого быть не может!

Пия не была столь уверена.

— Вы знаете, где проживала Изабель после того, как ушла от своего мужа?

— Да, разумеется, — кивнула Анке. — Она снимала у одного знакомого мегакрутой пентхаус в Руппертсхайне.

— В «Цауберберге», — добавила Торис. — Я там была однажды. Шикарно, на собственном лифте — прямо в квартиру!

«Ага, — быстро сопоставила Пия, — квартира в “Цауберберге”, ветеринарная клиника в Руппертсхайне… Труп был найден на расстоянии всего пары километров».

— А кому принадлежала эта квартира?

Этого обе дамы, разумеется, тоже не знали. Тордис бросила взгляд на часы.

— Я должна быть в час в офисе, — заявила она, к удивлению Пии, которая предполагала, что та вообще не работает, — а перед этим еще отвести лошадь в выгон.

— Все ясно, — улыбнулась Пия, — спасибо за информацию.

— Не за что, — кивнула Тордис.

Пия набрала номер Боденштайна на своем мобильнике. Она сообщила ему все, что удалось выяснить, и узнала, что с Керстнера, благодаря показаниям Анны Лены Дёринг, которая случайно оказалась сестрой доктора Флориана Клэзинга, практически снимается обвинение.

— Дёринг держит в этой конюшне четырех лошадей, — сказал Боденштайн. — Я не могу вспомнить его имя в списке. Попробуйте что-нибудь выяснить о нем и о его жене.

— Какое отношение имеет фрау Дёринг к Керстнеру? — поинтересовалась Пия.

— Чисто платоническая дружба. Они знакомы уже много лет.

— Вы ей верите? — спросила Пия.

— До сего момента у меня не было оснований не верить, — возразил Боденштайн.

Пия закончила разговор, достала из кармана список, но не нашла в нем фамилию Дёринг. Она решила узнать у фрау Кампманн, как та могла забыть указать клиента, который держит в конюшне как-никак четырех лошадей. Как раз в тот момент, когда Пия вошла в конюшню, инструктор Кампманн выходил из манежа, держа за уздечку фыркающую лошадь. В проходе стоял фронтальный погрузчик, и крепкого сложения конюх, одетый на сей раз в розовую рубашку поло с надписью «Гут Вальдхоф», вычищал один из боксов для лошадей. Пия решительно приблизилась к Кампманну, который поспешно входил с лошадью в бокс.

— Я очень занят, — процедил сквозь зубы инструктор, не поднимая глаз. Гематома на его лице приобрела цвет спелого баклажана.

— Ваша травма выглядит серьезной, — заметила Пия. — Как это случилось?

Кампманн быстро посмотрел на нее, но потом сразу же опустил взгляд.

— Такое случается, когда имеешь дело с лошадьми, — лаконично ответил он.

— Сделайте все же перерыв и выпейте что-нибудь, — дружески предложила Пия. — Я не задержу вас надолго.

Инструктор пристально посмотрел на нее, затем скривил лицо в гримасе, которая, видимо, должна была означать улыбку.

— Кароль! — позвал он.

Конюх преспокойно закончил вычищать из бокса навоз и только потом, прислонив вилы к фронтальному погрузчику, подошел неторопливой небрежной походкой.

— Что? — не очень почтительно спросил он Кампманна.

Это был великан ростом под сто девяносто, с мощной мускулатурой. Имя и акцент говорили о его восточноевропейском происхождении.

— Поводи лошадь еще немного, а потом обмой ей ноги, — попросил Кампманн.

Пия знала суровые правила конюшен и была в некоторой степени удивлена тем, насколько вежливо обходился инструктор со своим подчиненным.

— А у вас здесь царит приятная атмосфера, — заметила она, когда Кароль исчез, подхватив лошадь под уздцы.

Кампманн настороженно посмотрел на женщину.

— Я рад, что у нас есть помощник, — подтвердил он. — Хороших работников сегодня заполучить непросто. Кроме того, Кароль справляется за двоих.

Зимний сад, где наездники отдыхали за чашкой кофе и беседой, был элегантно оформлен.

Вокруг тяжелого дубового стола располагался десяток массивных, обитых кожей стульев. Полностью оборудованная кухня позволяла приготовить нечто большее, чем просто кофе. В огромных кадках росли роскошные лимонные деревья.

Кампманн достал связку ключей и открыл автомат для напитков.

— Вам тоже колу? — спросил он и взял себе одну бутылку.

Пия, поблагодарив, отказалась. Она рассматривала фотографии, висевшие на стенах. На одной из них была изображена группа людей, весело смеющихся в камеру.

— Могу я посмотреть эту фотографию поближе? — спросила она.

— Пожалуйста, — коротко ответил Кампманн и тыльной стороной руки вытер пот со лба. Активность, проявленная им сегодня, казалась необычной. Намечающийся животик и жировой слой вокруг бедер явно свидетельствовали о его склонности к лени.

Пия сняла рамку с фотографией со стены и стала изучать лица. «Группа четверга, — было написано наверху фотографии. — 18 июля 2004 года».

— Фрау Керстнер тоже есть на фото? — осведомилась она.

— Да, — подтвердил инструктор и указал пальцем на светловолосую женщину, положившую руку на плечо скромной брюнетки. В том, как она смотрела в камеру, кокетливо наклонив голову и слегка поджав губы, было какое-то озорство.

— Что это за дама рядом с ней? — Пия указала на брюнетку.

— Это моя жена.

— Ваша жена? — Пия была порядком удивлена. В этой весьма посредственного вида женщине, в которой скорее угадывалась что-то материнское, она бы никогда в жизни не узнала теперешнюю фрау Кампманн, увешанную украшениями, с обесцвеченными волосами и солярийным загаром. Она поразительно изменилась. Пия села за стол, а Кампманн остановился на ступени лестницы.

— Садитесь же, — предложила она инструктору, что тот и сделал после недолгих колебаний. — Расскажите мне вкратце, какие у вас здесь обязанности, помимо уроков по верховой езде.

— Я управляющий комплексом.

— Как давно вы здесь работаете?

— С тех пор, как супруги Ягода купили конноспортивный комплекс. С девяносто восьмого года.

— Какие отношения у вас с вашими клиентами? — спросила Пия. — Наверное, это преимущественно клиентки, если я правильно рассмотрела фотографию.

— Именно так. Во всех клубах верховой езды больше женщин, чем мужчин, — парировал Кампманн. Он обхватил руками бутылку с колой, его неспокойный взгляд блуждал по сторонам.

Пия видела его нервозность и напряжение, но это обычное явление при беседе с сотрудниками уголовной полиции.