Страница 5 из 92
И вот в этой далеко не самой спокойной атмосфере маркграфского двора появилась ещё одна претендентка на сердце ветреного государя.
Можно только представить, что пережила Елена за это время, сколько слез пролила длинными, тоскливыми ночами, какое разочарование царило в её несчастном сердце, но она отнюдь не разлюбила отринувшего её мужчину. Мало того - Генрих был сосредоточием всех её мыслей и желаний.
И если при посторонних девушка и глаз не поднимала на возлюбленного, то когда была твердо уверена, что её никто не видит, часто бросала на него тоскливые влюбленные взгляды. Ей доставляло горькую, особенную радость просто смотреть на него. Принц же только досадливо морщился, если ловил взор черных блестящих глаз. Увы, если пани Елена его и интересовала, то только как прекрасная охотница, но... Генрих в ту пору на охоту не собирался!
Хотя, надо отдать Еленке справедливость - яркая броская красота приятно выделяла крестницу Збирайды из толпы достаточно блеклых дам, окружающих его жену. Анна-Мария не любила юных красавиц, всеми силами избавляясь от них или выдавая замуж. С вопросом о замужестве Елены она привязалась к супругу, едва девушка появилась в её покоях.
- Пани Лукаши вполне созрела для мужа! Надо бы подобрать ей подходящую пару,- заявила она Генриху во время очередного визита супруга на женскую половину,- и хотя девушка мила и услужлива, я все-таки предпочитаю фрейлин более почтенного возраста.
- Оно и понятно,- хмуро хмыкнул тот, чуть ли не брезгливо покосившись на чрево супруги,- но дорогая, резвушки то же необходимы, чтобы как можно скорее исполнять ваши повеления!
- Еленка, конечно, расторопна,- вынуждена была кисло изогнуть губы маркграфиня,- но вокруг неё крутится так много молодых людей, что я опасаюсь за нравственность юной девицы!
- Замужество - дело её крестного отца, дорогая,- увильнул от прямого ответа Генрих, которому была мало приятна информация о молодых людях, крутящихся вокруг девушки, - хотя я подумаю об этом!
Но бесконечные государственные дела отнимали у него слишком большое количество времени, чтобы мысли о Елене задержались в его голове на долгий срок. Маркграф напрочь забывал о ней, стоило покинуть покои жены, и вспоминал только в тот момент, когда натыкался взглядом на её почти всегда склоненную черноволосую головку во время очередного посещения женской половины.
Девушка очень быстро осознала, что её надеждам на взаимность не суждено сбыться, и что новые встречи с Генрихом ничего, кроме боли ей не принесут.
Так долго страдать Еленка не привыкла, да и не видела в этом толка. Хорошенько подумав, она решила поставить точку на их отношениях и начать, коль позволит Господь, все сначала. Не единственный же на земле мужчина маркграф, может быть, её вновь посетит любовь?
Положение девушки ещё осложнялось тем, что Збирайда, не имеющий возможности быть при ней неотлучно, попросил приглядеть за крестницей свою дальнюю родственницу - старую набожную деву, принадлежавшую к свите старой маркграфини. Пани Богумила знала о том, какие опасности подстерегают юных пани при дворе властителей, поэтому глаз с неё не спускала, всячески, кстати, препятствуя общению матери и Елены.
- Почему ты не настоишь, чтобы с крестного сняли опеку?- как-то выказала дочь свое недовольство пани Марии, выведенная из себя этим мелочным и неослабным контролем.
- Замок Лукаши заложен,- нехотя пояснила та,- и приданое может тебе дать только пан Ирджих. Отними я опеку, и ты останешься с носом. Конечно, твой отчим не выгонит мою дочь из своего дома, но у нас с ним свои дети и он никогда не согласится дать тебе денег. Придется терпеть! Хорошо хоть Стефания умерла, и ты получишь после смерти Анельки отцовский замок.
А вот Елена лучше бы вернулась к бабке, чем в замок Збирайды, где ей все напоминало о собственной беспримерной глупости и о незабываемом позоре. Но, так или иначе, а с таким унизительным положением надо было заканчивать.
Случай не преминул подвернуться.
В этот день у маркграфини сбежала болонка - противная мерзкая собачонка, которую австриячка обожала, и Еленку отправили на поиски в сад. Она тщетно обходила кусты в поисках вредной псины, когда наткнулась на медленно бредущего по дорожке Генриха, то же в окружении хорошо запомнившихся ей собак. Он о чем-то напряженно разговаривал с сопровождавшими его людьми, но на появление на своем пути девушки, все-таки отреагировал.
- Вы кого-то ищите, пани Елена?
Это было его первое обращение к ней с того страшного вечера в замке Збирайды, и девушка с трудом справившись со спазмом в горле, низко присела в ответ.
- Да, государь! Пропала собачка вашей жены - Татош, и меня послали искать!
- Мальтийская болонка,- брезгливо сморщился маркграф, - терпеть не могу маленьких собачек! Столько шума, а толку чуть.... Комок меха и не более! Пан Болеслав, поищите эту мерзость, а мы пока пройдемся с пани Еленой. Болит голова ото всех этих проблем, и болтовня с молоденькой девушкой меня развлечет.
И вот так неожиданно они остались вдвоем. Оробевшая от смущения девушка молчала, хотя и понимала, что более удобный случай объясниться, ей вряд ли ещё представится, но и Генрих тоже не склонен был разговаривать, о чем-то напряженно размышляя. Так они и шли рядом вдоль посадок старых яблонь, пока Генрих вдруг не остановился, внимательно посмотрев на свою взволнованную спутницу.
- Я перед вами виноват,- наконец, задумчиво высказался он,- мой долг - найти вам супруга, а за этими бесконечными делами всё недосуг об этом подумать!
Его матримониальные планы оказались для девушки неожиданностью, причем неприятной неожиданностью!
- Но я вовсе не хочу выходить замуж,- набралась храбрости заявить Елена, покраснев от собственной дерзости,- я хотела бы вернуться домой!
- Да?- надменно приподнял брови маркграф. - Но при последней нашей встрече вы изъявили желание появиться при дворе!
Всё было несколько иначе, но не указывать же ему на это!
- Тогда я ещё не понимала, как мне дорог мой дом! Я скучаю по Черному лесу!
- Черный лес,- жестко хмыкнул Генрих,- не то место, о котором стоит много говорить!
- Там мой дом,- стояла на своем Елена,- прошу вас, отпустите меня восвояси!
- Меня всегда поражала ваша настойчивость,- криво усмехнулся собеседник,- но это уже граничит с дерзостью! Многие отцы годами добиваются для своих дочерей чести служить маркграфине, а вы пренебрегаете подобным доверием?
Обвинение было для тех времен довольно серьезным, и сердце Елены екнуло куда-то вниз от ощущения катастрофы, но воинственная кровь венгерских предков не позволила ей скиснуть и отступить. Глаза девушки потускнели от боли, лицо осунулось, и все же она, гордо вздернув подбородок, возразила:
- Разве искренность такой уж серьезный недостаток, чтобы обвинить меня в пренебрежении своим долгом? Разве я не отдала своему сюзерену самое ценное, что имеет любая девушка, независимо от её положения? И..., - она набрала побольше воздуха в грудь и высказала на одном дыхании всё, что было на сердце, - я вижу, что мое чувство раздражает вашу светлость. Будьте милосердны! Позвольте мне удалиться.
Выпалив это признание, Елена сама пришла в ужас от собственной смелости. Горестно вскрикнув, она ринулась прочь.
Девушка бежала по дорожкам сада, даже не видя куда. Что она наделала?! Как она могла так резко и грубо разговаривать с таким высокопоставленным лицом? Не пострадает ли в результате её дерзости крестный?
Забравшись в самый отдаленный уголок сада, Еленка присела на низко опускающийся к земле сук дерева и, закрыв глаза, прижалась щекой к коре.
Сердце ныло и страдало от уязвленной гордости и боли неразделенной любви. Так долго сдерживаемые слезы потекли по щекам, и она навзрыд зарыдала. Привело её в чувство прикосновение к руке шершавого языка, старательно вылизывающего ладонь.
Девушка удивленно оторвала голову от ствола дерева и увидела, что у её ног добродушно виляет хвостом один из охотничьих псов Генриха. В глазах собаки отражалось искреннее сочувствие.