Страница 14 из 92
- У меня тоже есть чувство собственного достоинства,- сдержанно пояснил он, - когда я понял, что происходит, то потребовал, чтобы меня вернули обратно, а силой в Авалоне никого не удерживают. Но и жить как раньше, я тоже не смог, поэтому ушел в лес. И там не прижился, и здесь теперь чужой!
Вот только после этих слов до графа со всей очевидностью дошло, какую трагедию переживает этот человек, почему он забился в такую глушь и почему не хочет никого видеть.
- Авалон - прекрасный, невероятно чудесный и прельстительный мир,- словно в ответ на его мысли пояснил Том,- но он чужд нам, потому что не для людей был создан и нам там делать нечего!
Пусть даже так! Графа мало интересовала какая-то эльфийская твердыня. Подумаешь, земля обетованная! Вот Иерусалим - другое дело! Де ла Верда всегда грезил крестовыми походами, точно зная, что нашел бы на святой земле ответы на все, волнующие его вопросы, а тут... какая-то мерзость вырождавшихся тварей! Да они сами по себе скоро сдохнут, и туда им и дорога, вот если бы ещё....
- Но как мне вернуть Стефанию? - взволнованно осведомился дон Мигель,- думаете, ей в плену у эльфа сейчас лучше, чем было вам?
- Она женщина, а они быстрее привыкают к неволе! - сухо пробормотал хозяин и вдруг, резко встав из-за стола, вышел из хижины.
Граф растерянно посмотрел ему вслед, он не ожидал, что беседа так внезапно прервется. Но время шло, хозяин не возвращался, и после долгого времени бесполезного ожидания, дон Мигель устало вытянулся на лавке у очага, задумчиво глядя на огонь. Пламя весело плясало, освещая нехитрый скарб отшельника, но, увы, не разгоняя воцарившейся тьмы у него на душе. Зачем ему масса с таким трудом полученной информации, если от неё не было никакого прока? Стоило ли забираться чуть ли не на край земли, чтобы прослушать кучу то ли сказок, то ли фантазий полусумасшедшего отшельника?
По крыше хижины вновь застучали капли дождя. Англия! Прокисший от влаги проклятый Богом остров - здесь круглый год дожди и туманы, а уж в конце октября...
Озарившая мысль пронзила его подобно молнии, заставив подпрыгнуть на месте. Конец октября! Дон Мигель судорожно подсчитал даты. Ну, конечно же, через два дня 31 октября, тот самый день, когда открывается дорога между мирами, и когда эльфов можно встретить на лесных тропах. Если это и так, то..., то они здесь появятся! Не могут не появиться!
Придя к такому выводу, де ла Верда вновь улегся на жесткую лежанку и, едва его голова коснулась подушки, погрузился в глубокий, наполненный странными сновидениями сон. Ему снились легкие, узорчатые, чуть выглядывающие из зелени деревьев беседки и дворцы, синие озера, по прозрачной глади которых скользили прекрасные белые лебеди, и море цветов. Что это - Авалон? Или может быть христианский рай?
Утро следующего дня было дождливым - лило, как из ведра. Неизвестно откуда воротившийся Том молча уселся перед очагом и плел корзину из прутьев, даже не поинтересовавшись, почему гость не собирается уходить восвояси. Для графа де ла Верды такая работа была явно не по силам, поэтому он просто сидел рядом, наблюдая за движениями умелых пальцев, и размышлял об услышанном вчера. Они провели так несколько часов, когда дон Мигель, внимательно оглядев стены, задумчиво спросил:
- Мне рассказывали, что вы талантливый музыкант, а где же ваши инструменты?
- Я больше не играю, - сухо ответил хозяин,- не чувствую желания!
Да, общение с эльфами оставило на душе у этого человека неизгладимый след, отнюдь не сделав его счастливым.
- А вы, однако, страшный гордец!
- Допустим,- не стал спорить тот,- но это касается только меня, не так ли?
Де ла Верда не нашелся, что возразить, и больше в тот день они не разговаривали, так в молчании и улеглись спать. Утром, вновь просмотревший серию снов, о каких-то невероятно красивых дворцах, дон Мигель хотел спросить Тома, не Авалон ли это, но оказалось, что дождь кончился и хозяин оставил его одного.
Граф выбрался из тесноты хижины и осмотрелся вокруг.
Когда они с проводником пришли сюда, у него не было ни времени, ни желания особенно оглядываться, но зато теперь де ла Верда рассмотрел полноводный, быстро текущий водный поток, чуть шире, чем положено быть ручью, лес по обоим берегам и огромный гранитный валун, возвышающийся над хижиной.
Дон Мигель с трудом влез, скользя сапогами по мокрым крутым склонам на его вершину и огляделся окрест. Жилье Тома окружали раскидистые кроны огромных дубов. Деревья были старые и кряжистые, и, наверное, помнили ещё те времена, когда на земле властвовали эльфы. Где-то на севере дубовая роща плавно переходила в сосновый, с вкраплениями елей лес. Дул сильный, напоенный запахом леса ветер, но овевая лицо, он не был неприятен нашему герою, наоборот, эти порывы что-то пробуждали в его душе, какую-то неясную, щемящую грусть.
Вскоре граф заметил и Тома - тот вниз по течению ловил рыбу. Рассеянно наблюдая за его уверенными и неторопливыми движениями человека, которому некуда спешить, дон Мигель внезапно замер от острого чувства зависти к этому неприхотливому образу жизни - когда абсолютно безразлично как поведет себя король Людовик, что скажет Йорк, будет ли доволен им новый назначенный на престол в прошлом году папа римский Сикст. Понтифик, правда, то же разделял его убеждение о более суровых методах борьбы с ведовством, но все-таки такого глубокого взаимопонимания, как с его предшественником у графа не было. С внезапной силой дона Мигеля вдруг потянуло оставить службу его святейшеству и уехать на родину в Испанию, в свой фамильный замок в Каталонии, но прежде, конечно, нужно было выполнить папское поручение в этой зеленой и мокрой стране.
- Всё суета сует,- тихо сказал он себе, глядя на море бурых осенних листьев,- жизнь проходит в странствиях по чужим странам, в решении чужих вопросов и проблем! А ведь мне скоро сорок лет, я же ничего ещё не сделал лично для себя. Любил урывками чужих женщин, а на свою не хватило времени. Детей не завел! Всю жизнь боролся с нечистью, а сейчас беспомощен, не зная, как вырвать из нечестивых рук собственную жену. Всё я сделал как-то не так, и времени на исправление Господь может мне и не дать! Но как жить правильно? Вернуться в свой старый замок, управлять подвластными людьми, провожать день за днем? А как же долг вассала перед королем, почтительного сына церкви перед его святейшеством? Как же борьба с ересью? Все бросить?
В первый раз в жизни дон Мигель задавал себе такие вопросы, и не находил на них ответа.
Почему эта история должна была случиться именно с его женой? Чем он прогневал Всевышнего? Или это, наоборот, были козни лукавого? Де ла Верда истово прочитал охраняющие молитвы. Сам того не заметив, он в задумчивости простоял на камне почти до ранних осенних сумерек, едва поспев к ужину.
Том сварил уху и они, поужинав, ещё немного посидели в молчании у очага и отправились спать.
А когда утром дон Мигель открыл глаза, то увидел, что над ним, склонившись, сидит юная девушка, действительно, изумительной красоты. Черные волосы, заплетенные в две перевитые жемчужными нитями толстые косы, располагались на голове так, что выставляли на всеобщее обозрение больше обычного заостренные уши, украшенные драгоценными камнями. Раскосые, чуть удлиненные к вискам голубые сверкающие глаза, с длинными загнутыми ресницами, аккуратный прямой носик и полные розовые губы являли собой образец никогда не виденного им до селе совершенства. Она была неправдоподобна! Но особенно заворожил графа откровенно любопытствующий взгляд, которым эта крошка уставилась в его лицо.
Никогда так бесцеремонно не разглядывали девушки графа, и тот почувствовал себя весьма неловко, когда понял истинный смысл этого интереса. Он был для неё диковинным непонятным существом, а вовсе не привлекательным мужчиной - что-то типа забавного зверька!
Можно только представить, как разозлила эта мысль высокомерного испанца, больно щелкнув по самолюбию. Подумаешь, какая-то смазливая полукровка! Да как она смеет смотреть столь откровенным взглядом на знатного испанского гранда! У дона Мигеля гневом загорелись щеки.