Страница 41 из 55
Психологическая задача юности, отделение от родителей, связана с переживанием сильного одиночества. На половине пути между детством и самодостаточностью взрослости молодой человек оказывается в пустоте и пытается стать самим собой. Некоторые теряют мужество и боятся встречи с этим одиночеством. Они проходят внешние этапы взросления, избегая важного шага отделения. Некоторые из них навсегда остаются психологически неразвитыми, другие проходят запоздалую стадию юности позже, «освобождаясь» от людей, к которым бессознательно относятся как к родителям. К сожалению, эти новые фигуры, заменяющие родителей, часто оказываются супругами, а борьба «юноши» средних лет лишает его собственных детей чувства эмоциональной безопасности.
У каждого из нас есть в жизни по крайней мере одна возможность узнать истинное одиночество. Если мы можем освободиться от невротического страха и рискнуть его пережить, то одиночество превратится в творческий процесс. Если мы перестанем лгать себе, рискнем почувствовать нашу подлинную человечность, то боль одиночества станет терапевтичной и произведет длительный положительный эффект на нашу личность.
Джули росла в семье, где царили конфликты. Только бабушка действительно любила девочку и давала необходимое чувство безопасности. Когда старая женщина внезапно умерла, мир Джули превратился в темное место без единой дружеской души. Прогуливая занятия, замкнувшись в своем одиночестве, она неделями слонялась по улицам города. То мучительное время значительно укрепило ее. Джули обрела способность к сочувствию и заботе об одиноких людях.
Я потеряла семью, когда была в детском саду. Мне так хотелось узнавать новые истории, что я с трудом дождалась первого класса, где меня научили читать. Дома никто не интересовался мои школьными успехами. Я завидовала друзьям, которых матери ругали за невыполненные задания, но теперь я знаю, что те одинокие годы были сторицей вознаграждены. Мой быстрый прогресс в чтении оказался незагрязненным похвалой взрослых: никому не было дела, научилась я читать или нет. Я читала ради удовольствия тогда и читаю ради удовольствия сейчас. Я обратилась к книгам в поисках комфорта в те одинокие годы, и до сих пор книги являются источником силы и радости.
Мне было 25 лет, когда умерла моя мачеха, и я полгода оплакивала эту утрату. (Несколько лет спустя, в ходе самотерапии я поняла, что в действительности это были запоздалые сожаления об отделении от родной матери, которая бросила меня 20 лет назад. ) Я оказалась в ловушке унылого одиночества, куда никто из друзей не мог проникнуть. Меня преследовали мысли о хрупкости и скоротечности человеческой жизни, недолговечности отношений. Я решила, что никогда не выйду замуж, никогда не позволю себе эмоциональной привязанности и никогда не буду страдать от подобных потерь. Я буду контролировать свою судьбу.
В конце концов, я вышла из черной полосы, решилась на замужество и зажила счастливой жизнью. Но пережитое одиночество научило меня некоторым истинам, которыми я руководствуюсь в своей последующей жизни. Я поняла, что жизнь — это неопределенность, я никогда не смогу полностью контролировать свою судьбу. Я могу лишь делать шаг за шагом и жить настоящим. Моя мачеха умерла в возрасте 44 лет, растратив свой прекрасный ум и редкие дарования на годы невротического бездействия. Я решила найти применение всем своим способностям и прожить полноценную жизнь, не тратя понапрасну драгоценные дни, отведенные мне в земной жизни. Сейчас мне 53 года, я все еще исследую свои скрытые способности и стремлюсь получить максимум возможного, чтобы потом, оглянувшись, не сожалеть об упущенных возможностях, как я сожалела о прожитой впустую жизни мачехи.
Выйдя замуж, я по-прежнему страдала фобией утраты. Я жила в страхе, что Берни может умереть раньше меня. Мне казалось, я не смогу жить без него. Я надеялась, что он доживет до того момента, когда вырастут дети, они больше не будут во мне нуждаться, и я смогу совершить самоубийство. Я внимательно следила за его здоровьем. Каждый раз, когда он задерживался с работы, у меня начиналась паника (в памяти всплывал тот день, когда я приготовила ужин, а мачеха не пришла домой, скоропостижно скончавшись по дороге). Я опекала его как курица-наседка. Так как Берни — человек спортивного склада, с большим терпением относящийся к моим невротическим тенденциям, он постоянно заверял меня, что собирается дожить до весьма преклонного возраста.
Потом я пошла на пятидневный мастер-класс Фрица. В течение пяти дней я страдала в аду собственного одиночества. Никто не понимал, что со мной происходит. Я никому не могла довериться и рассказать о своих чувствах. Позвонил Берни — узнать, как дела, я выдавила из себя: «Прекрасно» и быстро закончила разговор. Казалось, он так далеко, совершенно в другом измерении. Я знала, что он не может мне помочь. Меня шокировало открытие, что впервые за все годы совместной жизни, я не думала о нем в разлуке. Я погрузилась в одиночество, доступ в которое был для него закрыт. Я пыталась представить свое возвращение домой, вспомнить ощущение безопасности и близости, которое испытывала рядом с Берни, но ничего не получалось. Казалось, я была обречена остаться здесь, вечно одинокая.
Эта ужасная фантазия не материализовалась. Домой я вернулась вместе со своим чувством одиночества и была не в состоянии почувствовать теплоту и любовь Берни. Затем я вышла из этого состояния, все встало на свои места, за исключением одного важного изменения. То ужасное одиночество помогло нам. Я пережила пять дней без Берни. Я сделала огромный шаг вперед. Я больше не была беспомощным Ребенком, который живет в страхе потерять Родителя. Впервые в жизни я смогла почувствовать чистую любовь Взрослого, без примесей зависимости и страха. Фобия потери ушла, я смогла стать настоящей женой.
Моя работа подразумевает знание страшных секретов других людей. Иногда я замечаю, что навязчиво думаю об этих личных кошмарах и приближаюсь к депрессии. Благодаря самотерапии я нашла скрытую эмоцию: одиночество. Груз чужих трагедий, моя беспомощность в этом отношении порождают чувство одиночества. Но годы профессионального одиночества, которое является одним из самых болезненных аспектов моей работы, в конечном счете, укрепили меня. Сегодня я легче принимаю других людей, меньше их оцениваю и критикую — о таком я даже не мечтала.
ПСИХОЛОГИЧЕСКИЕ ЗАДАЧИ ЮНОСТИ
Тем, чьи способности к эмоциональному и интеллектуальному росту выше среднего, требуется больше времени для достижения зрелости. Для них психологическая юность продолжается и в двадцать лет (22).
Существует три стадии развития человека: детство, юность и зрелость. Мы должны успешно решить задачи предыдущих стадий, прежде чем переходить на следующие.
Задача детства — научиться доверять (23); юности — освободиться от родительской зависимости, найти собственную идентичность. Настоящий взрослый уверен в своих силах, легко принимает себя и окружающих. Задача юности складывается из трех подзадач:
1. Разлюбить родителей
«Это несправедливо, — пожаловалась мне как-то младшая дочь, — ты вышла замуж за папу, а мне придется выходить за незнакомого человека». Молодой человек должен разлюбить родителей, чтобы освободить себя для любви к незнакомому человеку. Ему нужно отстраниться от тех людей, кого он любил с детства, чтобы достичь подлинной близости с другими.
Одним из признаков этого изменения является оценочное отношение к родителям. Я гордилась мачехой, когда была маленькой. Она была такой обаятельной и остроумной. А в юности я уже стыдилась появляться с ней на людях: она так громко сморкалась! Обе мои дочери прошли через похожие переживания в подростковом возрасте, когда они терпеть не могли ходить куда-нибудь вместе со мной. Они стыдились моей одежды («Такая невыразительная! »), быстрой походки, откровенного смеха, громкого голоса («Мам, на нас все смотрят! »).
Родителям больно, когда в один прекрасный момент они узнают, что дети их стыдятся. Детям еще больнее: стыд порождает чувство вины. И тем, и другим стало бы легче, если бы они поняли, что мы можем стыдиться только тех людей, которых любим (см. «Стыди вина», 4).