Опасная любовь

Ну и что? Все равно ведь не о себе думал, не бутылку водки с приятелем выпил в подъезде, а жене подарок купил и шампанское выбрал полусладкое, какое она любит.

Да что там — с приятелем выпить! Он к Шуре не пошел, симпатичная женщина чуть ли не за рукав домой к себе тащила. После репетиции, поцеловав его в губы, она с надеждой заглянула в глаза и совсем уж откровенно спросила: «Может, хоть на полчасика заглянешь, Арик? Так грустно одной…» И тогда он, актер, привыкший к игре на сцене, да и в жизни тоже, почувствовал себя неловко. Потому что это была не игра, а почти мольба о помощи. Не пошел. И утопающего не бросился бы спасать, ибо в мыслях уже был дома, видел радостные глаза Ирки, слышал ее негромкий, волнующий голос… Три свечи в подсвечнике на паласе посередине комнаты, бутылка шампанского, оркестр Поля Мориа из магнитофона, нежные поцелуи, медленное раздевание, восторг и страсть, а потом — снова холодное шампанское, вопросы и ответы шепотом, которые лишь в такой обстановке и возможны, а потом снова…

Да куда же она подевалась? Если знала, что задержится, почему не позвонила ему в «Фокус», почему, черт побери, не предупредила?

Аристарх в сердцах шлепнул ладонью по столу, да так сильно, что ладонь отбил, замахал ею в воздухе, кривясь от боли. Физическая боль прошла быстро, тогда как душевная все усиливалась. Мелькнула спасительная, как показалось, догадка: а может, Ирка поехала к Наташе? Подруги ведь, почему бы не встретиться? И чего тут думать, нужно позвонить и спросить! Аристарх бросился к телефону.

— Я слушаю вас. — Голос Наташи в телефонной трубке показался настороженным, как будто она ждала и боялась этого звонка. А рядом бубнил Андрей, не в силах прервать свой монолог: «…самая настоящая авантюра! И ничего хорошего из этого не получится, можешь не сомневаться».

— Привет, Наташа. Скажи Андрею, что женщины все большие авантюристки.

— А, это ты, Арик, — с облегчением вздохнула Наташа. — Привет. Да мы тут спорим весь вечер. Понимаешь, мне предложили стать директором фирменного магазина, а мой Андрюша возмущается, говорит, что я должна отказаться.

— Зачем же отказываться? Жена — директор магазина, это для творческого человека вроде пожизненной пенсии, — пошутил Аристарх. — Дает возможность не думать о хлебе насущном и сосредоточиться только на творчестве.

— Так я ему об этом и говорю! — обрадовалась Наташа, почувствовав поддержку. — Такие условия, ты только представь: полная свобода действий, личный водитель с машиной, пятьсот долларов в месяц оклад, и еще…

— Сколько? — вырвалось у Аристарха. Он вдруг понял, что речь идет не о железной клетушке с ширпотребом, которых расплодилось в Москве видимо-невидимо, а о чем-то серьезном. И это предлагают Наташе, двадцатилетней девчонке, понятия не имеющей, как вести сложные торговые операции. Похоже, Андрей не зря переживает, просто так подобные вещи не случаются.

— Пятьсот. Долларов, — повторила Наташа. — И ты думаешь, что я не заслужила таких денег, да? Послушай, Арик, ну почему, если предлагают тридцать тысяч рублей в месяц, это мало, плохо, но с другой стороны — нормально, а если пятьсот тысяч, это и плохо и ненормально? Андрей тоже в общем-то не возражал, пока не узнал, сколько мне собираются платить.

— Понимаешь, — осторожно начал Аристарх, — дело в том, что такие деньги пока еще и президент не получает. И если их предлагают очень красивой девушке, то либо потому, что она специалист мирового класса в этой области, либо…

— Проститутка, ты это хочешь сказать, Арик? Ох, ну ты прямо как Андрей. Вот я обоим вам и докажу, что ошибаетесь. Сперва я сомневалась, а теперь точно знаю — пойду и докажу. Сделаю самый лучший магазин в Москве. Чем там Ирка занимается? Дай-ка ей трубку, расскажу про магазин, а то от мужиков никакой поддержки не добьешься.

— Она сейчас в ванной, — соврал Аристарх, понимая, что жены у Наташи нет. И не было сегодня. — Я вот по какому поводу звоню. Что-то мы давно не встречались, может, заглянете в гости как-нибудь в выходные? Посидим, поговорим.

— Да надо бы, — вздохнула Наташа. — И правда, сидим по своим норам, как… барсуки все равно. В одном городе живем, а виделись в последний раз аж на Рождество. Ну вот я разберусь с этими делами магазинными, и встретимся обязательно.

— Договорились. Ну ладно, не буду мешать вам, решайте свои жизненно важные вопросы. Пока, Наташа. Привет Андрею. — И Аристарх положил трубку.

Ну и где она может быть? Уже не только раздражение, но и тревога переполняли душу Аристарха.

Минут десять он сидел в кресле, тупо глядя на телефонный аппарат, пока резкий, неожиданный звонок в дверь не заставил его вздрогнуть и вскочить на ноги.

Ирка небрежно бросила роскошный букет на пылесос, который в свободное от работы время исполнял роль пуфика в прихожей, и крепко обняла Аристарха, всем телом прижимаясь к нему.

— Арик, я тебя люблю! — воскликнула она.

Тесную прихожую наполнил запах спиртного и дорогих духов, такими пользовалась Шура Ланкина и на такие у Аристарха не было денег. Огромные красные розы, свежие, будто минуту назад срезанные с куста, почему-то не пахли.

— Ты где была? — хмуро спросил Аристарх.

— Задержалась после спектакля, меня пригласили в ресторан. Ой, как там здорово было, ты себе представить не можешь. Помоги мне раздеться, а потом я тебе все расскажу.

— Могла бы позвонить, предупредить. Я тут сижу, не знаю, что и подумать. Время уже позднее, а тебя нет и нет.

— Я не знала, что меня пригласят, а потом ты как раз ехал домой, а когда ты приехал, я не позвонила потому, что сама ехала домой. Ну, не сердись, Арик.

— Да ну тебя! — сердито сказал Аристарх и, оторвавшись от Ирины, побрел на кухню.

— Ты ревнуешь, дорогой? Ты любишь меня, да? — пробормотала вслед ему жена, стаскивая куртку.

Аристарх сел за стол, уперся взглядом в чахлые розочки. Они и раньше-то были не самыми красивыми, а теперь, в сравнении с букетом, лежавшим на пылесосе в прихожей, и вовсе казались не розами, а жалкими бедными родственниками роз. Он торопливо сунул цветы на подоконник, туда же поставил шампанское и синий картонный кубик с флакончиком духов, задернул занавеску.

Теперь нужно было решить, как вести себя. Точнее говоря, какую роль сыграть — сурового мужа, способного решительно пресечь легкомысленное поведение жены; сторонника эмансипации, допускающего, что женщина, тем более актриса или студентка театрального вуза, имеет право задержаться после спектакля, посидеть с кем-то в ресторане; или современного, уверенного в себе мужчину, который и мысли не допускает, что женщина может изменить ему, а посему даже внимания не обращает на то, что жена где-то задерживается.

Он так ничего и не решил, потому что в голове прочно застряло слово «ресторан» и билось до тех пор, пока не вытащило откуда-то из глубины души другое, так разозлившее его вчера вечером. Спонсор?! Уже?!

Ирина пришла на кухню, положила на стол рядом с Аристархом букет огромных роз, присела рядом на стул.

— Ты обижаешься, Арик?

— А что я должен, по-твоему, делать?

— Должен сказать: Ирочка, дорогая моя, как я рад, что ты дома, что мы вместе, я так соскучился по тебе за день. — Она потянулась к нему ярко накрашенными губами.

Аристарх внимательно посмотрел на Ирину.

— Ты хотела рассказать мне, где и с кем изволила задержаться, — холодно сказал он.

— А целоваться не хочешь, да? Ну какой ты смешной и глупый, Аристарх Таранов! Где была, где была… В ресторане была. Мы там очень мило посидели с одним пожилым человеком, которому безумно понравилось, как я играю. Он здорово разбирается в театре, столько комплиментов я за всю свою жизнь не слышала.

— Понятно, — сквозь зубы процедил Аристарх, опуская глаза. — Значит, все-таки нашелся пожилой, богатый поклонник прекрасного. Или он давно был, только вчера легализовался?

— Как это понимать — давно был? — обиделась Ирина. — Ты за кого меня принимаешь, дорогой? Он появился, пригласил меня в ресторан, мы там пили какой-то ликер, ели очень вкусное мясо в горшочках и с грибами, разговаривали об искусстве, а еще он подарил мне духи. Представляешь, настоящие французские, «Опиум» называются. Кажется, тысяч восемьдесят или даже больше они стоят. Я попыталась отказаться, но он и слушать не захотел. Ну я и взяла. Теперь твоя Ирка будет благоухать. Ты считаешь, не надо была брать, да?