Игра (ЛП)

— О, Кайла, — задыхаясь, стонет он напротив меня, пока капли пота падают с его лба мне на ключицу. Я почти уверена, что вот-вот пойдёт пар. Он толкается жёстче, и глубже, и такое чувство что весь воздух устремляемся прочь из моих лёгких и я цепляюсь за его тело, пока его движения ускоряются.

Я прижимаю ногти к его спине, цепляясь крепче. Кожа сильно хлопается друг от друга, густой звук эхом отражающийся от стен. Каждый толчок длинный и жёсткий, и он с усилием кряхтит, пока член не ударяет меня в идеальное место.

Я взрываюсь словно атомная бомба.

Его бёдра ударяются о мои, безжалостно и сурово, и он тоже кончает со шквалом стонов, снова и снова шепча мое имя, пока царапает мои бёдра, выпуская каждый дюйм себя внутри меня, выстреливая так далеко и глубоко, как только может.

Это так чертовски красиво.

Когда мы оба восстанавливаем дыхание, когда наши сердца замедляют свой бешеный темп, он выходит из меня, и я спрыгиваю вниз с раковины, попа практически онемела.

Мы не знаем что сказать друг другу. Не думаю, что нам надо что-то говорить. Мы посылаем друг другу ленивую, понимающую улыбку. Он берет пару кусочков туалетной бумаги и вытирает внутреннюю часть моих ног, убеждаясь, что я сухая. Затем предлагает мне руку, словно джентльмен.

Как леди, я принимаю ее, и мы выходим, чтобы насладиться остатком вечера.

Глава 24

КАЙЛА

Следующие несколько дней пролетают в каком-то туманом виде блаженства. С тех пор, как я сказала Лаклану, что остаюсь, я наслаждаюсь самой идеей. И наслаждаться для нас обоих, это значит много горячего, счастливого секса. Мы упиваемся тем, что наши отношения были продлены, что ограниченное количество дней, первоначально дарованное нам, растянулось до бесконечности.

Хотя что я действительно делаю, так это избегаю непростых решений. Тяжёлых звонков. Я не хочу звонить маме и говорить, что могу не приехать домой. Не хочу писать письма Стефани и Николе и говорить им, что рискую всем ради Лаклана. Не хочу связываться с работой, и говорить, что ставлю их перед фактом, ещё и издалека.

Лаклан говорит, я просто могла бы поехать домой, привести все мои дела в порядок и затем вернуться обратно. Но почему-то подобное заставляет меня нервничать. Я знаю, вероятно, правильно сделать именно так, но я также чувствую, что это может все усложнить. Если бы я снова увидела маму, если бы она выглядела более хрупкой, чем раньше или звучала более грустной, не думаю, что я смогла бы уехать. И где бы я оказалась потом? Последнее, чего хочет от меня мама, чтоб я чувствовала себя обиженной на неё, и хотя я бы так никогда не сделала, знаю, что провела бы остаток жизни, нянчась со своим разбитым сердцем и задаваясь вопросом, что могло бы быть.

Поэтому я отказываюсь быть сознательной и ответственной взрослой. Я виню в этом свой затуманенный разум, находящийся под избытком любви и гормонов. Ещё несколько дней откладывая тяжёлую часть от необходимости прощаться, необходимости оправдать своё решение. Вместо этого мы с Лакланом планируем мое будущее здесь, и все, что это решение повлечёт за собой.

Я уже упоминала о множестве горячего, офигенного секса? Что ж, он занимает большую часть нашего времени. Но с Джессикой, обещавшей мне помочь с писаниной, это означает сконцентрироваться на создании моего портфолио. На следующий день после званого ужина, даже в состоянии лёгкого похмелья, я написала парочку абзацев в стиле, который вы видели в одном из бульварных журналов, как раз для коротенькой колонки. Джессика внесла несколько поправок и сказала, что передаст статью кое-кому, кого она знает.

Я все ещё не получила ответ, но я просто счастлива, что она хочет помочь мне, что думает, я могу. Кажется, Лаклан тоже верит в это, как и в то, что я могла бы работать в приюте с Амарой.

Я хочу попытаться получить работу самостоятельно, на своих условиях, но знаю, что это не просто, когда вы находитесь в Шотландии как нелегальный эмигрант. Имею в виду, мне разрешено легально находиться здесь определенное количество времени, но без визы я не смогу работать. Лаклан говорит, что ему будет легко содержать меня и единственный другой выход, это неофициальная работа в каком-то баре, но это звучит не так уж плохо.

На самом деле, в этом есть что-то романтичное. Если бы я вернулась обратно домой, я бы ненавидела идею работать в баре. Хочу сказать, Никола работает в Burgundy Lion, но это лишь временно и она умеет работать с людьми. А я всех ненавижу. Мысли о том, чтобы обслуживать их, наливать алкоголь, не укладываются у меня в голове.

Но здесь, в Шотландии, я определённо могу быть девушкой за стойкой. Здесь я могу быть, кем захочу. Вот она прелесть путешествия, отбросить все, что вы знаете в сторону, и начать с начала.

Тем не менее, я не хочу начинать серьёзные поиски, пока все не станет официальным. А это значит, как только я официально уволюсь с работы, как только расскажу все друзьям и семье, тогда можно и начинать.

Я просто хочу, просто мечтаю, что в глубине души не будет этого крошечного, мелочного чувства, которое говорит мне, что дела не будут складываться так, как я хочу. Что все это будет не так легко. И на моем пути возникнет много душевной боли.

Когда наступает утро понедельника, я встаю с намерением, когда проснуться все остальные, живущие по тихоокеанскому времени, сделать несколько телефонных звонков. Может это решение делает меня немного раздражительной, я не знаю. Но Лаклан тоже встал не с той ноги. Даже Эмили немного раздражена, но Лионель, как обычно, спокоен и с опаской поглядывает на нас.

Думаю, я приближаюсь к решающему моменту. Технически мне осталось здесь несколько дней и если бы я была поактивней, то уже забронировала бы билет и улетала в конце недели. Может ещё и это добавляет какого-то непонятного волнения, это чувство неизвестности.

Но если я что и знаю, так это то, что кофе решает все проблемы. Я иду на кухню, чтобы сделать целую кучу кофе, пока брюзга Лаклан что-то односложно бормочет в ванной.

После одной чашки я чувствую себя лучше, сознание проясняется, и Лаклан заходит на кухню в полотенце, обёрнутом вокруг талии, волосы влажные после душа. Я всегда нахожу время оценить его, имею в виду, девушка ничего не может с собой поделать. Жить с ним это как находится в чьем-то девчачьем микроблоге на Tumblr, полном высоких, мускулистых, татуированных мужчин. И под этим блогом я подразумеваю свой собственный пару лет назад.

— Я сделала кофе, — говорю я ему немного тихо, но до второй чашки кофе мой мозг пребывает в тумане.

Он открывает холодильник и вынимает коробку с яйцами.

— Спасибо, — говорит он, но не смотрит на меня.

— Тяжёлая ночь? — Спрашиваю я. Мы оба довольно поздно пошли спать, и мне понадобилось несколько часов, чтобы заснуть, моя память все прокручивала каждую важную вещь, которую мне необходимо сделать.

Он пожимает плечами и, наконец, смотрит на меня. Его глаза выглядят немного жутко, налитые кровью. Полагаю, он тоже не очень хорошо спал.

— Я в порядке, — говорит он, вытаскивая сковородку, чтобы приготовить яйца. — Так что, сегодня ты поговоришь с начальством, да?

Точно. Вот что его беспокоит.

Я киваю, надеясь, что моя улыбка скрывает, насколько я не уверена. Опять же, не по поводу переезда сюда, просто...что ж, ничего нельзя сказать наверняка, но, кажется, все мои страхи подкрадываются ко мне.

— Я позвоню им, когда там будет девять.

Он внимательно изучает меня.

— Ты, правда, собираешься бросить работу?

Господи. Он что, сказал это так прямо? Мой страх усиливается.

— Как мы и говорили.

— Хорошо, — говорит он и поворачивается обратно, чтобы заняться завтраком.

— Ты в порядке? — спрашиваю я, подходя и кладя ладонь на твёрдые, жилистые мышцы спины.

Он останавливается, на мгновение подбородок резко опускается.