Страница 72 из 107
— Что ж, просто оставайся здесь столько, сколько хочешь, — мягко говорит Дональд, кладя руку ей на плечи и проводя в дом. — У нас есть для тебя прекрасная чашечка чая.
Как только он заводит ее внутрь, Джессика хватает меня за руку и притягивает ближе.
— Я просто хотела сказать, — говорит она тихо, глаза светятся, — я не знала чего ждать, когда ты сказал, что приедешь с девушкой. Не хочу делать из этого грандиозное событие. Я очень хорошо знаю тебя, Лаклан, — я нахмуриваюсь, и она продолжает, — Ты никогда не любил проявлять чувства. Но просто хочу сказать, я так за тебя счастлива. Она кажется очаровательной и она красива.
Я с трудом сглатываю.
— Спасибо, — грубовато говорю я, но больше ничего не добавляю.
— Она хорошо к тебе относится?
Я быстро улыбаюсь ей.
— Да. Хорошо.
Она похлопывает меня по спине, довольная этим, и мы идём внутрь в гостиную, где Дональд наливает Кайле чашечку чая. Я сажусь на своё обычное место, старинное, обитое тканью кресло, которое Джессика всегда хотела выбросить потому что оно потерлось в некоторых местах, но я убедил ее оставить его. Они всегда были очень состоятельными и любили демонстрировать это утончёнными способам. Джессика предпочитала уют, но не настолько, чтобы терпеть рваную мебель. Кресло единственное, с чем я чувствовал связь, как бы безумно это не звучало. Когда вы сирота, вы ищите комфорт в любом месте, где можете найти.
Пока Джессика возиться с едой, доставая песочные коржики и булочки и расставляя их на столе с изящным бело-розовым фарфором, Дональд спрашивает Кайлу из Сан-Франциско ли она и потом принимается болтать о городе. Дональд рано начал работать в области финансов и по долгу службы часто ездил по всему земному шару. Родившись в бедной семье, он всего добился сам, и это одна из причин, почему я так восхищаюсь им. Другая причина - когда была необходимость, он держал меня в ежовых рукавицах.
— А твоя работа? — спрашивает Дональд, откусывая кусочек коржика, что приводит к падению крошек на ковёр. Джессика издаёт добросердечный цокающий звук и пододвигает к нему тарелку, чтобы больше подобного не повторялось.
И тут я вижу, как Кайла запинается. Она поджимает губы, и знаю, пытается придумать правильный ответ. Наконец она говорит:
— Я работаю в еженедельной газете. The Bay Cara Weekly. В рекламе.
— А, — поправляя очки, говорит Дональд. — Это должно быть очень интересно.
Кайла смотрит на меня и потом произносит:
— Нет. Совсем нет. — Она издаёт сухой смешок, пожимая плечами. — Я всегда хотела быть журналистом, действительно писать статьи, но такое чувство, сколько бы я не пыталась, туда мне не пробиться.
Я прочищаю горло.
— Ну, на самом деле Кайла написала блестящую статью обо мне и Брэме и его трудах, связанных с размещением малообеспеченных слоёв населения.
— Да, — говорит Кайла, медленно кивая. — К сожалению, не думаю, что у меня снова будет подобный шанс. Она даже мне не зачтется. Она подписана другим человеком.
— Что за чепуха, — говорит Дональд, легонько хлопая по колену и пытаясь говорить без вылетающих повсюду крошек. В этих отношениях все изящество принадлежит Джессике. — Что ты сделала?
— Ничего. В смысле я жаловалась, но редактор меня не послушал. Никто не послушал.
— А ты когда-нибудь думала о том, чтобы писать на стороне, может, бесплатно для начала? — Говорит он, глядя на неё через очки. — Создай портфолио и репутацию, отточи мастерство. Затем начни подыскивать работу, где тебе будет платить за то, что ты пишешь.
Мне всегда хотелось быть родным сыном Дональда, хотя бы ради того, чтоб эти мозги передались мне. Родиться от наркоманской крови всегда то еще преимущество.
— Точно, Дональд, — говорит Джессика. — Отличная идея. Почем бы тебе не начать писать о путешествиях? Ты здесь, может быть Лаклан мог бы показать тебе какие-то не очень известные уголки нашей страны, о которых никто не писал. — Она указывает на меня чашкой чая. — Или еще статья об организации. Даже для гала на следующей неделе. Вы могли бы помочь друг другу.
Мы с Кайлом обмениваемся взглядами. Я не думал об этом, и очевидно, что она тоже.
— Я не знаю, кому может быть интересно подобное, — говорит она.
Джессика отмахивается от ее беспокойства.
— О, не беспокойся об этом. Я знаю многих людей. Как и Дональд. Это будет не за деньги, как сказал Дональд, лишь чтоб ты сделала первый шаг и начала создавать репутацию. И опять же, Лаклан и собаки выиграют от этого. Что скажешь? Тебе было бы интересно подобное, если бы у меня получилось?
Кайла моргает пару секунд, потом выпрямляется.
— Да. Да, конечно! Было бы здорово. Когда торжество?
— В пятницу, — говорит Джессика, и посылает мне твёрдый, проницательный взгляд. — Насколько я знаю Лаклана, он вполне может все испортить. Это будет не первый раз. В один год он показался там в своей форме, так как пришёл сразу после тренировки.
Я прочищаю горло. Гребаный вечер для сбора средств для приюта. Джессика проводит его каждый год, и я должен появиться там, подписать автографы, познакомится с людьми, и пропиарить приют. Я обычно беру с собой Лионеля, и он располагают людей к себе гораздо лучше меня.
— У меня это совсем вылетело из головы, — говорю я им. — Я был занят.
Кайла понимающе улыбается на это.
— Все нормально. Амара уже все мне рассказала. Я просто была не уверена, когда он.
— Всегда в начале сезона. Люди взволнованы по поводу регби, и обычно я могу привести с собой пару членов команды для поддержки. — Я делаю паузу, отлично зная, что Дональд и Джессика смотрят на меня. — Я хотел бы, чтоб ты была моей парой, если ты не против делить меня с Лионелем.
— Ты же знаешь, я не против.
— Он хороший, правда? — тепло говорит Джессика.
— Кто, Лаклан или собака?
Я издаю смешок.
— О, лапочка, пожалуйста, не надо выбирать.
Мои слова заставляют Джессику с Дональдом обменяться взглядом, который я изо всех сил игнорирую.
Звенит дверной звонок и Джессика поднимается.
—Это, должно быть, Бригс.
Бригс мой брат, и мне сразу же становится не по себе, что я не связался с ним, когда вернулся. У нас очень хорошие отношения, хотя я, когда был моложе, протащил его, и Джессику с Дональдом, через ад. И лишь недавно он отстранился больше, чем я тогда. Три года назад его жена и ребёнок умерли в ужасной автомобильной катастрофе, и с тех пор он стал другим. Я понимаю его, хотя не могу сказать, что понимаю его горе, не то чтобы я хотел. Но я понимаю, почему он отгораживается от всех. Это не просто боль потери. Он винит себя за аварию, так как перед этим они поругались. Я никогда не выяснял, по поводу чего была ссора, но, по словам, Бригса, этого было достаточно, чтобы винить во всем себя. Иногда мне хочется обратиться к нему, сказать ему, что я знаю что такое чувство вины, но у меня не хватает смелости упоминать это дерьмо даже про себя.
— Привет, мам, — говорит Бригс, целуя Джессику в обе щеки. Хоть я и зову их родителями, я никогда не мог называть их папа и мама. Не уверен, может это защитный механизм.
Бригс заходит в дом и с удивлением смотрит на всех нас. В Бригсе можно увидеть черты моих кузенов и наоборот. Он высокий и мускулистый, хотя в последнее время выглядит достаточно худым, с яркими голубыми глазами, которые я не могу описать иначе как обеспокоенные. Благодаря Джессике его скулы резкие и угловатые. Когда он особенно зол, вам определено захочется покинуть комнату. Я могу заставить кого-то замолчать кулаками, он же может заставить замолчать комнату лишь одним взглядом.
— Лаклан, — говорит он, и в его голосе присутствует веселье, которого там не было раньше.
Я поднимаюсь с кресла и обнимаю его, похлопывая по спине.
— Рад видеть тебя, брат, — говорит он, глядя мне прямо в глаза.
— И я тебя.
Он смотрит мне через плечо и, когда видит Кайлу, поднимает брови.
— А это кто здесь?
Ничего не могу поделать и гордо сияю, глядя на неё. Я, вероятно, выгляжу как полный дурак, но мне все равно.