Игра (ЛП)

На грани отчаяния, я быстро отталкиваю ее трусики в сторону. Под атласом она такая горячая и гладкая. Я беру основание члена и выпрямляюсь, сжимая ее бёдра. Опираясь на колени, я вхожу в неё, едва в состоянии контролировать себя.

Она ощущается так хорошо. Всегда так идеально. Шёлковый, плотный кулак, никогда не отпускающий меня.

Она кричит, глаза расширяются, но я ничего не могу поделать. Сейчас не время для нежности. Внутри меня бушует огонь и она единственный способ не сгореть дотла.

Я крепко беру ее бёдра, руки погружаются в мягкую, нежную плоть, и придерживаю ее ноги, пока выхожу, а затем снова толкаюсь в неё. Она смотрит, как мой член скользит внутрь и наружу, и я то же смотрю, обезумев от грубого, примитивного вида наших тел, дарящих наслаждение друг другу, и того, насколько идеально мы сочетаемся. Гигантский, тихий мужчина и дикая, крошечная девушка. Кто бы мог подумать, что этот момент, такие мы, когда-нибудь настанет?

— Пожалуйста, не останавливайся, — говорит она. Ее голос такой хриплый, тихий и такой обезоруживающе прекрасный пока я продолжаю вколачиваться в неё. Я мог бы делать это до самой смерти, просто этот бесконечный взаимный обмен, это изысканное удовольствие, которое я получаю, видя, как смягчаются ее черты, как ее тело отвечает мне, словно она находится во сне. Она хочет меня, всего меня, всегда, и когда я даю ей то, что у меня есть, то, что я есть, она лишь хочет ещё больше.

Я не останавливаюсь, но если я хочу продолжить, мне нужно сменить позу.

— Повернись, лапочка, — шепчу я, быстро выходя и кладя руку ей под попку, поворачивая ее, пока она не оказывается на боку. Я хватаю ее ногу, любуясь тем, как выделяются ее мышцы бедра и насколько гибкие у нее суставы, когда она проворно выпрямляет ногу рядом с моим телом. С рукой на ее бедре, я медленно толкаюсь в неё и обратно, скользя ещё глубже, чем до этого. Я ударяю сладкую точку, и ее рот открывается, пока глаза сжимаются. Она мягкая и бесцельная, пока мои толчки становятся быстрее, и я упиваюсь видом ее подо мной.

Я скольжу рукой вниз к клитору, такому припухшему, розовому и влажному и жаждущему моих прикосновений. Ее тело напрягается, и она выпускает дрожащий вдох, пока я вывожу пальцем дразнящие круги, едва касаясь ее.

Она начинает сопротивляться, желая больше давления, желая скорее кончить от моего члена и моей руки. Я даю ей это, потому что я чертовски жажду ее удовольствия и потому что мои толчки становятся резче, быстрее, бёдра врезаются в неё со скоростью, которая заставит меня выдохнуться раньше, чем позже.

Я знаю, что она близка. Ее тело трясёт от напряжения, вдохи становятся короткими и быстрыми. Нижняя губа начинает дрожать, и она вынуждена прикусить ее практически до крови. Мне нравится думать, это потому что она потрясена и старается не потерять контроль.

— Вверх, — говорю я, снова выходя из неё и переворачивая ее на живот. — Попу вверх, — я просовываю руки ей под живот и приподнимаю ее, пока ее упругая, дерзкая, маленькая попка не оказывается прямо передо мной. Оборачиваю руки вокруг ее талии, наслаждаясь тем, какой маленькой она выглядит рядом со мной, и располагаюсь.

— Отличный способ справиться со сменой часовых поясов, — мягко говорит она, Голова опущена вниз, тёмные волосы рассыпались по лицу. Я не хочу, чтоб оно было закрыто. Тянусь вперёд и беру в кулак ее волосы, потягивая назад, так что ее шея выгибается и лицо открывается.

— Это единственное лекарство, — говорю я, резко потянув ее назад.

Она хрипло кричит от вспышки боли, а затем стонет.

— Твой член излечит что угодно.

С одной рукой, тянущей ее волосы, я наклоняюсь вперёд, пока моя влажная грудь прижимается к ее спине, член так глубоко внутри что мы оба втягиваем воздух. Я скольжу рукой по ее горлу. Слегка усиливаю хватку, немного сжимая его, и прикасаюсь губами к её уху.

— Как я ощущаюсь? — шепчу я, облизывая край.

Она содрогается подо мной, и я чувствую, как ее горло движется под моей ладонью.

— Божественно, — удаётся сказать ей. — Ты ощущаешься божественно. — Она глотает, и я ослабляю давление. — Теперь трахни меня. Трахни меня и заставь меня кончить.

Я всего лишь животное. Я врезаюсь в неё, снова и снова и снова, изголовье бьется о стену. Я практически вижу нас со стороны, меня, примитивного, глубоко берущего ее сзади, мои мышцы напрягаются пока я толкаюсь быстрее, жёстче, наша кожа раскалена от такой дикой потребности. Она кончает, ее пульс колотится под моей ладонью. Неистово, пронзительно кричит, словно она полностью уничтожена наиболее порочным способом, что практически добивает меня.

Я сжимаю ее горло, ее волосы и кончаю. Это словно восход солнца глубоко внутри. Оно светит прямо сквозь тебя и оставляет тебя горячим, ошеломлённым и истощенным.

Господи. Я даже не знаю, где я.

Я падаю на неё, задыхаясь, зарываясь лицом ей в волосы.

Твою мать. Она держит каждую гребаную часть меня в этом маленьком теле и своем большом красном сердце.

Я не могу нормально глотать, и мое дыхание медленно возвращается. Всегда есть момент ясности, после того, как вы кончили, и он один содержит жизненно важную истину.

В конце эта женщина будет принадлежать мне.

И я не уверен, завладею ли я ей настолько, чтобы заставить ее остаться.

— Черт, — задыхаясь, произносит она через минуту или две после того как наши тела сплелись друг с другом.

— Что? — выдавливаю я, надеясь, что она намекнёт мне как-то на то, что она чувствует ко мне.

Скажи мне, что ты не хочешь уезжать.

Скажи, что ты останешься достаточно долго, чтобы позволить мне узнать о тебе все.

Скажи, что ты моя.

Меня практически тошнит то того, каким нуждающимся я кажусь самому себе, и я вынужден оттолкнуть эти мысли. Почему я просто не могу довольствоваться тем, что она вообще здесь? Если бы у меня не хватило храбрости попросить ее поехать со мной, мы бы уже были не вместе и двигались бы дальше, каждый сам по себе. Именно это и должно было случиться.

Но это не так. И если она жадная, то я ещё ненасытнее. И мне никогда не будет ее достаточно.

— Ты определенно знаешь, как поприветствовать меня в своём доме, — говорит она, поворачивая голову, чтобы посмотреть на меня, в глазах светится удовольствие.

— Это наименьшее, что я могу сделать, — говорю я ей. Целую заднюю часть ее шеи, пробуя кожу на вкус. Хоть я и заснул в самолёте, это был не лучший сон. Меня так и подмывает остаться лежать здесь с ней, хотя я знаю, мы сразу же уснём, что испортит то, что я запланировал на завтра.

Мне как-то удаётся вытащить нас обоих из кровати и добраться до душа. На мне все ещё полотенце, обёрнутое вокруг талии, когда я слышу звонок. Это Амара.

— Поднимайся, — говорю я ей. Кайла нервно смотрит на меня, одетая лишь в обтягивающиеся штаны и топ. На ней нет косметики, волосы влажные и распущены вниз по плечам.

— Она уже здесь? — пищит она. — Я ведь даже не оделась нормально.

Я успокаивающе смотрю на неё.

— Я тоже. Она привезла Лионеля и она старый друг. Поверь мне, ты отлично выглядишь.

— Да, но ты выглядишь чертовски горячо в полотенце.

— Послушай, — говорю я ей, точно не гордясь этим. — Она уже видела меня без рубашки. — Ее глаза округляются, и я быстро добавляю, — не в этом смысле. Но в регби такое бывает, хорошо?

Она кивает и раздаётся стук в дверь.

Я открываю глаза и едва замечаю Амару, стоящую по ту сторону двери. Все, что я могу видеть, это прыгающий на меня, сходящийся с ума от радости Лионель.

— Привет, приятель, — кричу я, хватая его и поднимая выше. Он так извивается, что почти невозможно удержать.

Я никогда ещё не был далеко от Лионеля так долго и часть меня боялась, что, когда я вернусь, он не вспомнит меня, но теперь я знаю, это не правда. Своими поцелуями и облизыванием он уже вылил на меня галлон слюней.

Кайла откашливается рядом со мной, и я возвращаюсь к реальности.

— Кайла, это Лионель, — говорю я, пытаясь оторвать его мордашку от своего лица.