Тайная вечеря

В романе «Тайная вечеря» рассказ об одном дне жизни нескольких его героев в недалеком будущем разворачивается в широкомасштабное полотно. Читатель найдет в книге не только описание любопытных судеб нетривиальных персонажей, но и размышления о современном искусстве и сегодняшней роли художника, о религии без веры, горячие споры о трактовке отдельных мест в Библии, волею автора будет переноситься то в Польшу 80-х нашего столетия, то в Палестину, Византию или Сербию прошлых веков, а также заглянет в навеянные литературой и искусством сны героев.

Предисловие

ТАЙНАЯ ВЕЧЕРЯ

Глава I

Глава II,

Глава III,

Глава IV,

Глава V,

Глава VI

Глава VII,

Глава VIII

notes

1

2

3

4

5

6

7

8

9

10

11

12

13

14

15

16

17

18

19

20

21

22

23

24

25

26

27

28

29

30

31

32

33

34

35

36

37

38

39

40

41

42

43

44

45

46

47

48

49

50

51

52

53

54

55

56

57

58

59

60

61

62

63

64

65

66

67

68

69

70

71

72

73

74

75

76

77

78

79

80

81

82

83

84

85

86

87

88

89

90

91

92

93

94

95

96

97

98

99

100

101

102

103

104

105

Предисловие

История одной картины

Существует гностическая идея, согласно которой в начале было вовсе не слово, как сказано в Евангелии от Иоанна, а образ. Якобы Бог, прежде чем решил, как будет выглядеть мир и что в нем должно находиться, прежде чем прибегнул к слову, вообразил себе некую картину, то есть образ того, чему надлежит быть сотворенным.

Сейчас, когда меня попросили немного рассказать о романе «Тайная вечеря», я с невольной улыбкой об этом вспомнил и вот почему: главную — хотя не единственную — интригу Павел Хюлле выстроил, опираясь на историю одной картины. Так уж получилось, что я — автор этой картины. И, прежде чем говорить о книге, хочу кое-что пояснить российскому читателю.

Вначале, пожалуй, несколько сведений чисто технического характера. Картину «Тайная вечеря» я писал десять с лишним лет. Холст размером 9 x 4,5 м был установлен на специальной подставке на хорах готического костела Святого Иакова в Гданьске. Меня давно уже привлекали крупные художественные формы. В 1980-е годы я имел счастье работать в Лувре — занимался консервацией полотен Курбе и Делакруа. Накопленный тогда опыт и увлечение такого рода живописью подтолкнули меня к принятию, наверно, самого рискованного в моей жизни решения. Мне давно хотелось написать свою версию Тайной вечери, а тут я решил, что картина будет большого формата.

В романе использована еще одна моя идея: я попросил двенадцать известных гданьчан подарить апостолам свои лица; Павел Хюлле был в их числе. Принимая приглашение прийти на фотосессию, он не преминул пошутить: мол, мне, по-видимому, нужен Иуда…

Именно эта встреча на сцене театра, где я собрал своих друзей, чтобы сфотографировать их за пустым, накрытым белой скатертью столом, и легла в основу романа Павла. Он описал один день из жизни нескольких «натурщиков» — целый день, вплоть до той минуты, когда все «апостолы» собираются в театре. Почему из двенадцати потенциальных героев были выбраны именно они, остается его писательской тайной. Так или иначе, мы сопутствуем этим людям с раннего утра — следим, как они пробиваются на фотосессию через забитый машинами город и собственные воспоминания.

Зачем мне понадобились их фотографии? Картина моя — не реалистическая; лица на холсте, конечно, узнаваемы, но это не веристические портреты; трапезный стол — вместе с тем, что на нем находится и что за ним происходит, — подвешен между небом и землей, между реальностью и вымыслом, дословностью и метафорой. И все же сидящие за этим столом — конкретные особы, а поскольку я знал, что работа над картиной займет не один год, и понимал, что ни у кого из них не найдется времени для позирования на протяжении многих месяцев или даже лет, то пришлось их сфотографировать. В тот момент, когда сверкнула и погасла блиц-вспышка, автор поставил в своем романе точку.

Пока я работал над картиной, особенно в последние годы, Павел часто приходил в костел Святого Иакова и всегда приносил с собой свежий ароматный хлеб и бутылку красного вина. Мы «преломляли» хлеб, пили вино из чайных кружек и разговаривали: о трактовке тайной вечери в Евангелиях, о гностических тайнах, о традициях европейской живописи, о современном искусстве, которое едва ли не отказалось от представления человека в контексте sacrum. Фрагменты этих бесед Павел включил в роман, хотя и вынес за пределы костела.

Разумеется, Павел Хюлле не был бы столь интересным и своеобразным писателем, если бы не украсил канву романа характерным для себя оригинальным способом. Картину современной Польши он обогатил, перенеся действие в недалекое будущее. В Гданьске этого «недалекого будущего» то там, то сям вырастают мечети, террористы взрывают магазины, торгующие спиртным, возомнивший себя Мессией безумец убегает из психиатрической больницы, а братья-близнецы Ярослав и Лех Качинские — персонажи популярного шоу, именуемого политикой, — уже удостоились проспекта своего имени.

Заметное место в романе занимает ксендз Монсиньоре. Вот это — реальная фигура, прелат Генрик Янковский, личность известная и весьма противоречивая. В прошлом капеллан «Солидарности», духовный наставник поднявшихся на борьбу с режимом рабочих, после 1989-го позволял себе в проповедях антисемитские и антидемократические высказывания, за что был отстранен от должности приходского ксендза знаменитого костела Святой Бригиды. Монсиньоре — прозвище, и не случайное: прелат распространял импортное вино «Монсиньоре» с собственным изображением на этикетке. Бывший когда-то символом «Солидарности», Янковский со временем стал олицетворением ксенофобии, ненависти к некатоликам, гордыни, алчности, лжи. Для националистов он — герой, для средств массовой информации — персонаж дешевой оперетты, для большинства поляков — человек, который растоптал собственную прекрасную легенду.

Красивый контрапункт «Тайной вечери» — линия шотландского рисовальщика и живописца Давида Робертса (реальная историческая личность), вместе с которым читатель бродит по Иерусалиму XIX века и видит город глазами этого тонкого и впечатлительного художника. Роман, кстати, начинается с сюрреалистического сна, явно навеянного Иерусалимом.

Как автору картины, послужившей толчком к написанию романа, мне особенно приятно, что книга Павла Хюлле уже переведена на английский, португальский, немецкий, венгерский языки, а теперь попадает в руки российского читателя, к которому и обращены эти несколько слов.

Мачей Свешевский[1]

ТАЙНАЯ ВЕЧЕРЯ

В истории оной автор, ее написавший, таково старался имена скрыть, что даже край, где она приключилась, не захотел означить по причине великой ее мерзости, не желая ни страны, ни семейства, ни родных, еще, вероятно, здравствующих, осрамить, однако же добавляет: когда бы она ни случилась, того достаточно — как он говорит, — что история сия правдива.

Михал Юрковский.

Истории свежие и необычайные

Я для них был жизнью, но они были для меня смертью.

Мани Псалом CCXLVI