Серебряные колокольчики

– Присаживайся, – поприветствовал он меня, когда я заглянул в кабинет.

Я забрался в уютное кресло и приготовился слушать новости.

– Ты уже в курсе, что война, по большому счету, вступила в предпоследнюю стадию, – мрачно произнес он, тыкая какие-то кнопки на сенсорной клавиатуре. – Соответственно, наш проект тоже потихоньку входит в завершающую стадию. Сколько она продлится – никто не знает. Возможно, пару лет. Хотелось бы, конечно, научить вас как можно большему, но придется многим жертвовать в угоду главному.

На стене загорелся дисплей с фотографией какой-то семьи. Мужчина, женщина, ребенок. Взрослые улыбаются белозубыми улыбками, пацан лет двенадцати серьезен.

– Знакомься, – кивнул куратор в сторону дисплея. – Это ты и твоя семья.

Однако же. Меня после пяти лет в проекте сложно чем-то удивить, но все равно как-то неожиданно получилось.

– Амелия и Джерри Альт. Кристофер Альт.

Парень на фотографии действительно чем-то похож на меня. Тот же разрез глаз, та же форма лица, да и черты весьма-весьма близки.

Куратор, заметив, что я рассматриваю, утвердительно кивнул.

– Поверь, была проведена колоссальная работа. Граждан третьей планеты, оказавшихся у нас на начало войны, было не так уж и много, но подобрать подходящих удалось почти для всех вас. У тебя будет чуть ли не идеальное прикрытие и легенда.

– А у тех, кому не удалось подобрать?

– Они ушли из проекта, Крис. Ты не заметил, что вас осталось всего шестеро? Мы не можем рисковать, оставляя в проекте несовершенные детали.

Спрашивать про то, что случилось с отчисленными, я не стал. Меньше знаешь – крепче спишь. Думаю, этот мудрый принцип взят на вооружение всеми, кто дошел до этой стадии проекта.

– Что касается твоей легенды. Эти люди, – он кивнул в сторону фотографии, – уже два с половиной года как переселены в одну из правительственных квартир и находятся под строгим домашним арестом. Официальная позиция – контроль за гражданами враждебного государства. Собственно, так все и есть, надзор ведется за всеми “трешками”. Просто в этом конкретном случае он особо жесткий.

– Буквально недавно капитан Шмурге говорил мне, что на меня будут зарегистрированы права на вождение некоторых категорий машин. И как, спрашивается, тот Крис мог их получить при такой опеке?

Куратор облизнулся, словно кот, увидевший банку сметаны.

– Не считай нас дураками, парень. Официальная позиция нашего государства – дети не должны страдать. Так что твой двойник каждый день под охраной ездит в спецшколу, где вполне себе нормально учится. Звезд с неба не хватает, астронавигацию никогда не изучал, но права на гражданские флаеры и легкие машины он в ближайшем будущем точно получит. Все под контролем.

– Ясно.

– Раз ясно, то смотри, что тебе предстоит. Отныне и до конца обучения у тебя теперь будут два обязательных занятия. Два часа вечером, перед сном, ты изучаешь свою новую биографию. Рассматриваешь видео, читаешь отчеты, просматриваешь досье. А по утрам мы с тобой разговариваем. Обычная болтовня про твою жизнь. Думаю, через пару лет ты точно все запомнишь.

Он скрылся за столом, копаясь в каком-то ящике. Затем вынырнул и шлепнул передо мной гору вещей.

– Это – общее электронное досье, – он помахал у меня перед носом серебристым накопителем. – В принципе, можешь читать просто на экране.

– Это – основное досье, которое тебе нужно будет выучить наизусть.

Нехилая такая папочка.

– Вот это все расставишь в комнате. Фотография родителей, диплом за третье место в школьных соревнованиях по бегу, прочая ерунда.

Куратор некоторое время помолчал, видимо, размышляя, стоит ли всучить мне еще что-то. Но решил, что, пожалуй, хватит.

– Будет с тебя. Забирай и изучай прямо начиная с сегодняшнего дня. Завтра уже будем разговаривать про твою семью.

У себя в отсеке я долго рассматривал общую фотографию, прежде чем поставить ее на полку рядом с кроватью. Улыбаются. Ничего не подозревают сейчас, наверное. Возможно, даже строят какие-то планы, надеются, что война скоро закончится и можно будет снова жить нормальной жизнью. А где-то на другом конце планеты сижу я, рассматриваю этот снимок и отлично понимаю, что их всех ждет.

Ни одна спецслужба не допустит того, чтобы прототипы, с которых были сделаны ее агенты, остались в добром здравии и имели шанс разоблачить свою копию.

Мрак. А самое неприятное – что эти мысли уже и не вызывают особых эмоций. После Миранды, наверное. Подумаешь, лишние три жертвы.

Я вздохнул и поставил, наконец, фотографию, развернув ее так, чтобы лампа лучше освещала лица моей новой семьи.

Глава 3.

Музыка становится все настойчивее. Кажется, что невидимый виртуоз играет совсем рядом. Чуть дальше, там, где стоят палатки, виднеется движение. Наш лагерь постепенно просыпается, разбуженный непонятной мелодией.

Я все так же стою на пригорке. Тревога все еще кружит вокруг меня, но уже не так сильно. В конце концов, ничего страшного не происходит... Пока не происходит...

Порыв ледяного ветра заставляет меня съежиться и обхватить плечи руками.

Мне кажется, будто небо в той стороне, где расположен город, начинает светлеть.

Флаер аккуратно приземлился во дворе какого-то мрачного серого здания. Я, будучи единственным пассажиром, спустился по трапу на бетон, отошел в сторону и осмотрелся. Замкнутое внутреннее пространство, расчерченное разнообразными кривыми линиями. Вокруг – стены, пестрящие черными провалами окон. И ни души вокруг меня. В наступающих сумерках это все выглядит достаточно тревожно.

Колыхнув мне волосы потоком воздуха, флаер ушел ввысь. А я, тяжко вздохнув, отправился вперед, туда, где виднелась дверь, освещенная парой непритязательных фонарей.

Меня так никто и не встретил, пока я наискосок пересекал двор. За дверью тоже никого не было – только коридор, уходящий куда-то вглубь. Я отправился вперед, туда, откуда слабо доносились голоса.

Искомое помещение оказалось третьим слева. Я пару раз стукнул, дождался разрешения войти и открыл дверь.

В небольшой, скудно обставленной комнате, работал телевизор и разговаривали два человека, одетые в полицейскую форму. Незнакомые.

Старший, с капитанскими погонами, глянув на меня невыразительным взглядом, кивнул, указал на стоящее в углу кресло и снова отвернулся к коллеге. Я, не говоря ни слова, уселся в кресло и приготовился ждать.

По новостям крутили ролик, на котором остатки орбитальной станции падают в пригороде столицы. В первое время, как я знаю, правительство попыталось придержать это видео, но потом просто махнуло рукой. Очень сложно спрятать то, что видело миллионы людей.

Объятая огнем, разваливающаяся в полете махина размером с небольшую гору с кажущейся медлительностью спускалась с небес. У оператора немного дрожали руки и то и дело прорезались матерные комментарии, но видно картину было хорошо.

Километр до земли, пятьсот метров, сто... Касание. Вверх взвиваются клубы огня и пыли, дома, попавшие под ударную волну, разлетаются, как щепки... Оператор опять вопит что-то матерное, а затем ударная волна доходит и до него – картинка летит кувырком, останавливаясь через несколько секунд на кадре с небом. Видео заканчивается.

– Вот суки, – с ненавистью произнес один из полицейских, рассматривая экран.

Я промолчал, не имея понятия, до какой степени они осведомлены обо мне. Если они считают меня Кристофером Альт, то было бы весьма глупо высказывать солидарность и вообще вступать в разговор.

В коридоре раздались шаги и в комнату зашел еще один полицейский. Мельком глянул на коллег, повернулся ко мне и мотнул головой – мол, на выход.

У меня чуть было не вырвался удивленный возглас. Передо мной в форме полицейского стоял тот самый Сержант, который несколько лет назад преподавал мне рукопашный бой. Впрочем, он ничем не дал понять, что знает меня, так что я тоже сдержался и молча отправился за ним следом.