Страница 77 из 98
Блэнд был возбужден, глазки его светились, он то и дело облизывался.
— Вот это телка! — произнес он, ни к кому, можно сказать, не обращаясь. — За такое зрелище отдал бы недельное жалование. Эй ты, раздевайся и залазь в ванну. Вот повезло — сидеть тут и глазеть на тебя, когда там на выставке такая картинка.
— Перестань вести себя как ребенок, — сказал я, сбрасывая халат и пижаму. — А кто она?
— Телка-то? Да ты ее все равно не знаешь. Работала здесь одно время сиделкой. Чокнулась, когда парень бросил ее. Во всяком случае так я слышал. Это случилось еще до того, как я начал тут работать. То, что она чокнулась из-за парня, выше моего понимания. Я бы ее обслужил в любое время, стоило бы ей только захотеть…
С совершенно бесстрастным лицом я спокойно лежал в воде. Сиделка! Не та ли пропавшая, о которой рассказывал мне Миффлин?
— Ее зовут Анона Фридлендер, так? — выпалил я.
— Откуда ты узнал? — высказал удивление Блэнд.
— Я детектив, — напыщенно сказал я.
Блэнд улыбнулся — если это можно было назвать улыбкой, — закурил сигарету и сел на табурет рядом с ванной.
— Давай, детка, работай. Забудь сейчас о детективах. Мне еще надо переделать уйму дел. — Он рассеянно уронил спичку в воду.
— А что с Хоппером? — спросил я, меняя тему разговора. — Почему он здесь?
— Хоппер еще тот больной, — сказал Блэнд и покачал головой. — На него временами такое находит, что даже я близко к нему не подхожу. А ведь и не подумаешь, глядя на него, правда? Кабы не деньги его старика, он был бы в сумасшедшем доме для преступников. Хоппер убил девушку, вырвал ей глотку зубами. Он будет здесь до конца своих дней. С ним никогда не знаешь наверняка. Когда он не в том настроении, он убийца. Сегодня в порядке, а завтра — опасен, как тигр после голодовки.
Я принялся гадать насчет Блэнда, задаваясь вопросом, нельзя ли его купить.
— Как насчет сигаретки? — спросил я. — Я бы не прочь.
— Что за вопрос, детка. Пока ты будешь вести себя как следует, я буду относиться к тебе, как к брату. — Он вытащил пачку «Лаки Страйк», дал мне сигарету и поднес спичку. — Появившись здесь впервые, вы, ребята, начинаете выкаблучиваться. Послушай моего совета и ничего не затевай. У нас почти на все готов ответ. Не забывай об этом.
Я затянулся. Вкус сигареты оказался не такой хороший, как я ожидал.
— Как по-твоему, сколько вы собираетесь продержать меня здесь?
Он вытащил старый конверт, стряхнул в него пепел и положил на край ванны, чтобы и я мог воспользоваться конвертом.
— Судя по твоей истории болезни, детка, ты здесь навсегда.
Я решил, что попробую.
— А ты не хотел бы заработать сотню долларов?
— А что я должен сделать? — В маленьких глазках появилась настороженность.
— Ничего особенного. Позвонить одному моему дружку.
— И что же я скажу? — ответил он чересчур бойко и быстро. Я присмотрелся к нему. Не сработает. Его выдавала улыбка. Он играл со мной.
— Ладно, ничего, — сказал я, утопил сигарету и сунул окурок в конверт. — Забудь об этом. Давай полотенце.
Он протянул мне полотенце.
— Не становись таким, детка. Может, я и сыграю. Сотня баксов мне пригодится. Какой номер?
— Забудь об этом, — ответил я.
Он сидел, наблюдая за мной, сигарета прилипла к нижней губе.
— Может, ты бы поднял стартовую цену, — предложил он. — Ну, за пять сотен…
— Просто выкинь это из той штуки, которую ты называешь своей головой, — сказал я и надел пижаму. — На днях мы встретимся с тобой на более равных условиях. Я с нетерпением этого жду.
— Ничего, детка. Мечтай себе, мне не больно, — сказал он, открывая дверь и выглядывая. — Пошли. Мне еще надо поднимать Хоппи.
Когда я шел по коридору, из ванной напротив не доносилось ничего. Ванна пошла мне на пользу. Будь у меня возможность прорваться через ту дверь, я бы рискнул. Но я уже решил, что нужно набраться терпения. Шел я нарочито медленно, опираясь на руку Блэнда. Пусть считает меня слабаком. Я устрою ему сюрприз, когда дойдет до дела.
Я лег в постель и покорно позволил ему защелкнуть наручник.
Хоппер заявил, что ему ванна не нужна.
— Ну, детка, так себя не ведут, — с упреком сказал Блэнд. — Сегодня утром тебе полагается выглядеть красивым. В одиннадцать у нас официальный визит. Поговорить с тобой придет коронер Лессоуэйз. — Он бросил взгляд на меня и улыбнулся. — Он и с тобой поговорит. Члены муниципалитета каждый месяц приходят поглядеть на чокнутых. И не то чтобы они особенно прислушиваются к тому, что говорят им чокнутые, а вот приходят и иногда даже слушают. Только не вздумай попотчевать их своей историей об убийстве, детка. Все это они уже не раз слышали. Ты для них всего лишь еще один чокнутый наряду с множеством других, и проку от этого тебе не будет.
Он убедил Хоппера встать, и они вместе ушли в ванную. Меня оставили одного. Я лежал, уставившись на стену, и пытался пошевелить мозгами. Значит, придет коронер Лессоуэйз. Ну, это уже кое-что. По словам Блэнда, особого толку в том, что я обвиню доктора Сэлзера в убийстве Юдоры Дрю, не будет. Мое заявление покажется слишком притянутым за уши, зато я подброшу ему информацию для размышлений. Впервые с тех пор, как я оказался в этой ловушке, я ощутил некоторую надежду.
Я вдруг поднял глаза и увидел, что дверь медленно отворилась, однако в поле зрения никто не показался. Дверь отворилась и осталась открытой. Я подался вперед, чтобы выглянуть в пустой коридор, решив было, что дверь открыл ветер, но вспомнил, что, когда Блэнд и Хоппер вышли из комнаты, защелка щелкнула.
Я ждал, уставившись на открытую дверь и прислушиваясь. Ничего не последовало. Я ничего не слышал, а поскольку знал, что дверь кто-то открыл, меня вдруг охватил какой-то подспудный страх.
Прошла, как мне показалось, целая вечность, прежде чем я вдруг услышал шуршание бумаги. В абсолютной тишине оно прозвучало, как удар грома. Затем увидел движение, и в комнату вошла женщина.
Она остановилась в дверях, в одной руке бумажный мешок, в глазах отсутствующее выражение. Женщина смотрела на меня, как на пустое место, а ее рука шарила в мешке. Да, это была она, как пить дать: та самая пожирающая сливы женщина, более того, она их и сейчас ела!
Мы долго смотрели друг на друга. Челюсть у нее медленно и ритмично двигалась, пока во рту обрабатывалась слива. Женщина казалась такой же бодрой и счастливой, как корова, жующая жвачку.
— Привет, — сказал я и пришел в раздражение оттого, что мой голос прозвучал хрипло.
Ее толстые пальцы бросились в погоню за новой сливой, отыскали одну и извлекли ее на свет.
— Вы мистер Мэллой, нет? — сказала она столь же вежливо, как жена священника, встречающая нового члена конгрегации.
— Совершенно верно, — ответил я. — В прошлый раз мы не успели перейти на дружескую ногу. А кто вы?
Она пожевала, выплюнула косточку в ладошку, а затем переправила ее в бумажный мешочек.
— Миссис Сэлзер, кто же еще, — сказала она.
Я бы и сам мог об этом догадаться. Она просто не могла быть кем-то еще.
— Не хочу касаться личных вопросов, — сказал я, — но вам нравится ваш муж, миссис Сэлзер?
Отсутствующий взгляд сменился выражением удивления, которое в свою очередь уступило место уязвленной гордости.
— Доктор Сэлзер весьма тонкий человек. Другого такого во всем мире нет, — заявила она, выпятив мягкий круглый подбородок.
— Жаль. Вы будете скучать по нему. Даже в наших просвещенных тюрьмах по-прежнему отделяют жен от мужей.
Туманное выражение снова вернулось.
— Не понимаю, что вы такое говорите.
— А следовало бы. Если вашего мужа не посадят в газовую камеру, ему дадут двадцать лет. Такая уж мера за похищение и убийство.
— Какое еще убийство?
— По указанию вашего мужа была убита некая Юдора Дрю. Меня похитили, а напротив, через коридор, находится одна девушка, которую, я полагаю, тоже похитили, — Анона Фридлендер. Да еще сиделка Гэрни.
На толстом лице женщины заиграла лукавая усмешка.