Страница 42 из 98
Они вошли в зал чертога. Слабый, но позволяющий неплохо различить окружающее свет струился как бы непосредственно из стен. Вдоль них стояли неуклюже вытесанные из камня зловещие статуи: свирепый Рота-Мублен, Босоркун с вытянутыми в трубку губами, Морена со сложенными за спиной черными крыльями и лицом, напоминающим череп, Ний — властитель подземных чертогов Туонелы, с клыками, выступающими изо рта. И посередине них — страшный Чернобог, на бесформенном лике которого выступали только глаза и ужасные клыки, острые, как кинжальные лезвия. У ног его размещался трон.
— Вот главное капище свартен! Но где его хозяин? — воскликнул озерный конунг, поворачиваясь с мечом в руке.
Посередине чертога поднималась высокая четырехгранная колонна из зеленоватого, зеркально отполированного камня. Бор случайно взглянул на нее и в глубине увидел свое отражение, которое в то же мгновение стало изменяться, как бы начав собственную жизнь, неудержимое движение.
— Хозяин здесь! — прозвучал громкий зловещий голос. — Смотрите, этот камень предвещает каждому его будущее! Оттого-то я и знаю все, что творится в любой части света и чему суждено свершиться! Ну-ка, что станет с твоим родным Дингардом?
То, что представилось Бору, заставило его побледнеть… Вдруг рядом со своим отражением в кристалле он увидел мутный образ, высокого человека с рогатой короной на голове. Инстинктивно, не размышляя, он рубанул мечом — но лишь искры посыпались от гладкого камня, и, опомнившись, он обернулся.
Резкий издевательский смех послышался в чертоге. Хозяин его сидел на своем каменном стуле. Лицо его было широким, а глаза казались ледяными иглами. Ростом он, пожалуй, превосходил князя, и корона его сияла.
— Ты мастак отводить глаза! — крикнул князь.
— Века прошли с тех пор, как я нашел зеркало. Долго, очень долго я всматривался в него, прежде чем понял суть перемен и незыблемость предопределений! Легкомысленно обошлись вы с ним, но скоро оно будет снова поднято из глубин; впрочем, я знаю теперь немало иных путей в Туонелу… Я — воплощение Чернобога! И ты умрешь, — закончил он, доставая трехгранный кремень и черным кресалом ударяя по нему. Ослепительное пламя с гудением хлестнула по людям. Но, раздробившись, оно угасло, не причинив вреда.
— Ты собрал много талисманов Озерии! — сказал Чернобог, и в руке его появилась палица, сиявшая призрачными алмазными гранями.
— Зачем тебе обрекать край на засуху? — спросил князь, примеряясь к броску.
— Чтобы не было сил противиться и от безнадежности все преклонились бы мне, — отвечал тот, касаясь палицей стены. Со скрежетом раздвинулся проход, ворота во тьму. — Выйди, выйди, Ний, и раскрой свои очи — сожги жалких людишек! — воскликнул Чернобог. И вот из тьмы, гулко ступая, явилась зловещая, кошмарная фигура. Где, по каким ходам вышел он во плоти из Туонелы?! Огромный, темный, косматый, с обожженным подземным пламенем лицом, с острыми клыками и огромными глазами обитателя мира вечной ночи под тяжелыми веками. Он открыл их, и невыносимый жар охватил тела людей под этим пристальным взглядом огненных зрачков, и они рухнули наземь, стали кататься по полу, крича, а знамя, разгораясь свечением, с трудом противостояло потоку смерти.
Бор, чувствуя, как его тело обжигает пламя, закрывшись щитом, ринулся вперед и вонзил ржавый меч в темную ногу чудовища. Низко взвыв, точно острие было отравлено, Ний направил мощь своих огненных глаз на богатыря, и тот не смог бы противостоять, если бы не корона на его челе. Чашечка в середине венца уловила этот ужасный, испепеляющий жар-свет и иглами огня отправила обратно в глаза чудища. От невыносимой муки Ний закричал так, что со стен обрушились камни и чертог заходил ходуном. Обернувшись, он мгновенно исчез за вратами прохода, тут же с грохотом захлопнувшимися за ним.
— А тебя трудно победить! — промолвил Чернобог, обрушивая палицу на Бора с такой силой, что тот еле сумел сдержать удар выгнувшимся щитом. Мгновенно оправившись, конунг нанес ответный удар ржавым мечом, и тут уж пришлось обороняться его противнику. Он не мог, подобно Нию, безвредно для себя последовать в Туонелу, ибо был тем, кто надолго задержался на земле, но отнюдь не тенью бесплотного мира.
— Да и тебя нелегко одолеть! — вздыхая каждый раз, как при колке дров, отвечал между делом князь.
— Хороший у тебя щит, но посмотри-ка на мой! — Прыжком назад его враг разорвал сцепку и, мгновенно открыв какой-то тайник, извлек оттуда полумертвую от голода девушку — бледную и исхудавшую, но не настолько, чтобы Бор не мог узнать ее. — Не правда ли, этот еще лучше — он живой, он дышит и умеет любить? Узнаешь ее?
— Нюбюи! — воскликнул конунг, невольно отступив назад и опуская меч.
— Будешь ли теперь рубить сплеча? — спросил зловеще Чернобог, крепко держа пленницу.
— А, я не ошибся — она у тебя! Ты всем находишь крюк, ловец душ! Но я выбью ее у тебя из лап! — в ярости вскричал князь.
Чернобог в ответ засмеялся довольно, показывая свои по звериному острые зубы. Бор бросился вперед, но удары в полную силу он наносить теперь не мог, опасаясь поранить девушку, и враг начал уверенно теснить его. Внезапно раздался резкий звук тетивы; Лоптюж подкараулил момент, и его стрела ударила в бедро Чернобога, но бесполезно расщепилась.
— А, вы решили напасть скопом? Ну так оставляю вам чертог — наслаждайтесь последней мыслью, что вы все-таки выжили меня отсюда! — Он еще раз расхохотался, и тотчас невероятная тьма обрушилась на них, коконом сгущаясь вокруг.
Кажется, слабым светом, точно луна в зимних тучах, мерцал круг знамени, изнемогая в борьбе; угасала полоска короны. Ледяные когти тьмы все сильнее сдавливали грудь. Бор уже смутно различал ячеи сети Морены, наброшенной на них могущественным врагом. Невыносимо хотелось спать и подламывались ноги. Вдруг под своей ступней он почувствовал острогранный предмет. Нагнувшись, он поднял его — это оказался трехгранный кремень, видно, оброненный Чернобогом из-за пояса во время яростной схватки. Не медля, князь ударил кремнем по лезвию меча — и полоса огня разорвала сеть тьмы.
— Эй, осторожнее! — послышался знакомый голос Гунна, прихлопывавшего запылавший рукав. Направление выхода было найдено, и князь увидал смутные силуэты бледных лиц своих людей и съеживающиеся в огне ячеи мрака.
— За мной! — крикнул он, устремляясь к выходу, и остальные бросились следом. Раз за разом Бор ударял по кремнию, и полосы гудящего пламени очищали дорогу, раскаляя сгустившийся воздух. В коридоре плавали лишь обрывки тьмы.
Когда они пробегали мимо одного из проходов, отходившего в сторону от главного пути, оттуда послышались голоса, как будто эхом отвечающие на клич Бора. Он прислушался — это был женский крик.
— Туда! — немедленно устремился он в проход с мыслью о Нюбюи. Но пробежав всего два десятка шагов, они уперлись в железные прутья решетчатой двери, подобно клетке, запиравшей каменную пещеру. За прутья уцепились, приникнув к решетке, женщины разных племен Озерного Края.
— Гунн, давай сюда топор! — заорал конунг. — Кто вы, женщины? — спросил он их.
— Нас захватили в разных местах, и все мы были девушками того, кто называл себя Чернобогом! — отвечали стоявшие впереди. — А когда ему нужны были жертвы для кровавых божеств, он брал тех из нас, кто надоедал ему!
Князь уже схватил топор и яростно принялся за дело: загрохотали удары по железу, и в минуту все засовы были отбиты.
— Бегите за мной, к выходу! — крикнул Бор, распахивая дверь и поворачивая назад, чтобы успеть настичь врага. Женщины, вырвавшись из своей клетки, побежали следом.
Озерный конунг и его люди выскочили наружу в тот момент, когда Чернобог садился на своего, явившегося на хозяйский зов, гигантского ворона. Выхватив у Турна копье, Бор изо всей силы метнул его во врага — от неожиданного сильного толчка тот покачнулся и выпустил девушку, которую собирался втянуть следом за собой на загривок чудовищной птицы. Вскочив, она, пошатываясь от слабости, побежала к своему спасителю.