Страница 26 из 98
Ясным утром дружина двинулась дальше, прямо на юг. Вскоре после полудня Бор увидел темную полосу на горизонте, которая спустя час превратилась в высокую, хотя и оплывшую насыпь, шедшую через широкие поляны и рощи от одного конца видимого пространства до другого.
— Это и есть Рароговы валы? — спросил конунг, озирая грандиозное сооружение.
— Да, — ответил Кырныш. — Мы сюда редко приходим охотиться: леса здесь редеют. Предания об этих валах говорят, что Рарог перепахал эту землю, чтобы защитить Поозерье от змей, надвигавшихся с юга. Так это или нет, но иногда в этих валах находили истлевшие кости, древние бронзовые шлемы с зубчатым, как пила, гребнем, бронзовые наконечники стрел и копий и значки, изображавшие змей. Легенды утверждают, что валы насыпаны колдовством еще до того, как встал Хоровод Сейдов на туманном Йемсалу…
— Почему их не использовали в битве Даларна и Дану, ведь через них не так просто перебраться верхом на конях? — удивился Бор.
— Ближе к Иктылю есть широкий проход. Люди из Этелькузы разбили заблаговременно выставленную на валах стражу и успели пройти на эту сторону, говорит сказание. Теперь они, отброшенные, осели в Завалье, среди березовых и сосновых колков… — ответил проводник.
Поднявшись на верхушку громадного пологого вала, они увидели с его высоты огромные пространства трав и кустов. На краю ополья виднелся приютившийся там поселок из черных конических домиков.
— Это селение этелькузцев, — указал Кырныш.
— Пошли, — только глянул князь исподлобья и сбежал по склону вниз, за ним и остальные. Но не успели они пройти немного от вала, как от поселка уже отделилась группа всадников и стала приближаться к ним, растекаясь постепенно полукругом. Сблизившись, они завыли и, вскрикивая: «Дельбеген! Дельбеген!» — принялись размахивать над головами кривыми мечами, копьями и потрясать небольшими круглыми щитами. Уже ясно виднелись их круглые шапки, по бокам опушенные черным мехом, черные нательные полушубки всадников и между них — широкие желтоватые лица и черные пряди длинных волос. Земля задрожала под копытами коней.
Отряд выстроился в круг, ощетинясь копьями. Всадники с воем наскочили, уклоняясь от острий и стараясь сбить с ног людей. Бор, выхватив меч, ринулся вперед и ударами мечом плашмя принялся ловко сшибать конников. В одну минуту он ссадил троих или четверых удальцов, выпавших из седел с сильными воплями. Всадники отвернули и закружили в нескольких десятках шагов.
— Чего надо, лесовики? Зачем пришли? — крикнул самый рослый, у которого на шее сверкал золотой медальон с изображением головы коршуна.
— Мы пришли с миром! Я хочу расспросить ваших стариков о давних временах! Поэтому я даже никого не ранил, хотя вы напали первыми! — крикнул Бор. — Согласны ли вы принять нас как гостей?
— Хорошо! Если вы с миром, мы примем вас! Это обещаю я, Охаз, предводитель всадников.
Бор был рад, что не произошло стычки: конные лучники были бы смертельно опасны для маленького отряда.
Повсюду вокруг селения паслись кони и скот, такие тощие, что становилось ясно — засуха не обошла и эти места. Люди также выглядели истощенными и истомленными. Поселок состоял из куполовидных круглых домов из дерева и плетенки, крытых потемневшими от непогоды кошмами и шкурами. Эти дома напомнили князю маленькие храмы Поревита. Молчаливые чернявые женщины в нагольных шубах и окружавшие их грязные детишки сидели и работали между домов.
— Мне нужно поговорить с главным вашим волхвом или кудесником — как у вас называют людей, знающих нить преданий? — обратился Бор к спешившемуся Охазу. Тот сделал ему знак следовать за собой. Перед самым древним из бревенчатых шатров стоял шест, увенчанный резной головой коршуна, с него свисали лошадиные хвосты и колокольцы.
— Здесь живет шаман Гере, он старый и много знает. Если он захочет принять тебя, можешь говорить с ним, — сказал Охаз и поднял полог. Князь кивнул и вошел в полутемный шатер.
Воздух внутри нельзя было назвать благоуханным. Старик в лисьей шубе, с расшитой шапкой на голове, из-под которой виднелись седые лохмы, расположился на низком сиденье у огня.
— Я, озерный конунг Бор из Дингарда приветствую многоумного шамана Гере и прошу не отказать его в мудром совете! — произнес гость.
— Привет и тебе! — отвечал хозяин. — Присаживайся. Какой совет тебе нужен?
— Я прошу помощи в поисках. Давным-давно была битва между нашими предками. И погиб в ней озерный вождь, и корона его потерялась — известно лишь, что была она унесена с поля брани воином из Этелькузы. Не говорят ли об этом ваши сказания?
— Да, — ответил Гере и повернул свое желтое, высохшее лицо к гостю. — Есть у нас песня о том, как народ наш пришел в эти края и отвоевал у лесовиков право на те земли, что сейчас мы занимаем. Но погиб в той битве победоносный вождь Эрезуга… И в качестве посмертного дара был поднесен ему венец князя лесовиков… И по сей день лежит он в славной могиле Эрезуги.
— Скажи мне, шаман, где эта могила? — взволнованно спросил Бор.
— А зачем тебе знать это?
— Этот венец — один из талисманов, необходимых для победы над колдовскими силами, вызвавшими засуху в Озерном Крае, от которой, как я могу судить по облику ваших людей и животных, жестоко страдает и твой народ, многомудрый Гере.
— Я скажу тебе то, что знаю. — Шаман подбросил в огонь щепотку высушенной травы, которая, вспыхнув, обратилась в клуб дыма с резким терпким запахом, вызывающим легкое головокружение. — В древней гробнице, высеченной неведомым племенем в незапамятные времена, нашел свое последнее пристанище славный Эрезуга. Там он спит, ожидая, когда придется идти на выручку своему народу в новой битве!
— Ты уклонился, мудрый Гере — как найти эту могилу?
— Ах, да… Говорится в песне, что она там, где каменные великаны поднимают свои головы над лесом, на каменистом плато. Вход в нее обращен на закат… Но много, много дней пути до нее. За прошедшие века леса на востоке стали гуще и темнее, и опасны они сделались для путников!
— Что же, мы достигнем этого места или погибнем!
— Ладно. Но поклянись тенями предков, что не потревожишь Эрезуги и не возьмешь из его могилы других драгоценностей!
— Клянусь на лезвии моего меча! — Вынул Бор клинок и, опустив плашмя, положил руку на лезвие.
— Тогда я дам тебе самому мне непонятный совет из песни: остерегайся коршуна, ибо он поставлен стеречь покой Эрезуги! — С этими странными словами Гере умолк и, закрыв глаза, засопел, точно спящий.
Князь вышел наружу и в сопровождении ожидавшего его воина-этелькузца возвратился к своему отряду, и они отправились в обратный путь. Их сопровождали люди осторожного Охаза, с сожалением смотревшие на добротное оружие чужаков, но уважавшие обычай гостеприимства. Солнце уже склонялось к закату, когда они подошли к Валам.
Вдруг на гребне показался бледный силуэт всадника.
— Эрезуга! — суеверно прошептал Охаз, желтея еще больше. — Он предостерегает нас!
— Даларн! — воскликнул Кырныш, складывая руки.
Внезапно всадник резко повернул голову, и все увидели его рогатый шлем и огненные круги глаз. Словно грозя, силуэт поднял руку — и исчез!
— Рота-Мублена иногда изображали таким! — сказал тихо многоопытный Гунн, и всех точно овеяло холодом.
— Вы навлечете на нас проклятие предков! — выкрикнул в ярости Охаз.
— Тихо! — сказал конунг, убирая в ножны уже выхваченный меч. — Не знаю, зачем явился этот выходец из мира Туонелы, но это — предупреждение, и будем настороже!
У вала два отряда расстались, и дингардцы поднялись наверх, чтобы идти на свою сторону. Бор, приметивший где стоял «всадник», вдруг наклонился и вынул из земли, отряхивая приставшую почву, зеленый полуокислившийся пробитый бронзовый шлем с выступами для рогов и пилообразным гребешком наверху.
— Вот все, что осталось от того, кто явился нам из Туонелы! — показал он свою находку остальным. — Недаром вооружение его показалось мне ужасно древним! Но кто вызвал его, чтобы припугнуть нас? — Он покачал головой. — Долог путь к горам Харвад! Но мы должны поторопиться, ибо я чувствую, что с каждым днем петля колдовства все туже охватывает нашу страну!