Страница 14 из 98
Вскоре ладья подошла к пристани и замерла. Тотчас князь заметил какое-то торопливое передвижение на берегу, и через минуту навстречу ему уже вышли человек десять, вооруженные копьями и мечами и возглавляемые богатырем в шлеме и панцирной рубахе, с серебряной гривной на груди. Бор, бывавший тут несколько лет назад, еще юношей, был слегка удивлен такой почетной встречей, так как не поднимал княжеского стяга.
— Вы кто будете, люди добрые? — спросил богатырь озерного конунга, только сошедшего наземь.
— Как — кто? Мы — дингардцы, разве не видно? — отвечал Бор с достоинством.
— А зачем вы приплыли? — прищурился круглолицый шурышкарец.
— А ты представился бы нам, гостям добрым, честь по чести, мы бы и ответ держали, — не потерял себя перед зажиточными озерянами князь.
— Я — Вогур, сотник шурышкарского князя Венцлова, — отвечал тот, показывая гривну.
— А я — Бор, озерный конунг Дингарда, — хлопнул дингардец по рукояти богатырского меча. — А приехал я по нуждам своего города, имею разговоры к вашим волхвам и людям. Потому нет у меня товаров для торговли, и оттого торговая мзда с нас не положена, — отрезал он.
— Что ж, конунг Бор, добро пожаловать, коли прибыл по-доброму. Я, на твоем месте, не стал бы тянуть, чтобы почтить князя Венцлова приветствием, потому как он на звериные ловы собирался завтра.
— Не обессудь, сегодня же приду — передай поклон князю.
Вогур, пристально оглядев прибывших, ушел к городским воротам. Показалось конунгу, что не доверяет ему сотник. Не по душе ему пришелся и оружный прием — да со своим уставом к чужим воротам не ходят.
— Шататься нам по городу всем нечего. В этот раз со мной Айсат пойдет.
Оба помощника согласно кивнули.
— Не нравятся мне тутошние порядки, гостей на пристани чуть не рогатинами привечают. Да, видно, есть причины. Не затевайте свары с местными, Гунн, да и от ладьи далеко не отходите. Кто со мной — копья не берите! — С тем Бор и его люди при одних мечах да топорах пошли в город.
У самых ворот, в сторонке, они увидали десятка полтора вооруженных воинов — что-то действительно было неладно, однако те их пропустили беспрепятственно. Длинные одноэтажные дома и двухэтажные бревенчатые палаты зажиточных горожан, крытые двускатной кровлей, выходили на площадь, от которой шли лучами мощенные бревнами улицы. Самая широкая из них направлялась в верхнюю часть Шурышкара, где стоял княжий дом, заметный не только размерами, но и развевавшимся над ним знаменем. С другой стороны виднелось большое, круглое строение, со срезанной конической крышей, из которой вилась струйка дыма.
Бор, плохо помнивший город, поманил прохожего мужичка:
— Будь здрав, человече!
— И ты будь здрав!
— Что это за хоромы круглые, из которых дымок вьется?
— Издалека, видать ты, ежели не знаешь, что это храм самого Поревита пятиглавого, нашего главного бога!
Бор повернул в ту сторону и вскоре, оставив своих людей снаружи, входил в ворота храма. Огромное помещение из стоймя поставленных бревен накрывала пологая коническая крыша, поддерживаемая изнутри столбами; в середине ее, срезая конус, располагалось большое световое отверстие. Прямо под ним, из утоптанного грунтового пола, выступали края большого круглого жертвенного очага, на котором можно было бы поджарить целого быка. Но сейчас он слабо курился дымком угольев.
В глубине высилась огромная деревянная пятиглавая статуя бога, с грубыми чертами лиц, нахмуренных или искаженных угрозой, яростью или свирепой радостью, так что мурашки шли по коже. В руках его были круглый щит и поднятый меч. То был Поревит, воинственный бог озерян. Сбоку стояли еще две статуи поменьше, изображавшие второстепенных божеств торговли.
Только Бор показался на пороге, навстречу появился бородатый волхв в белом плаще с красным кругом, означавшим кровавые жертвы, угодные богу.
— Ты пришел пожертвовать великому владыке, Поревиту, незнакомец? — спросил он.
— Я пришел из Дингарда. На Йемсалу я получил предсказание: чтобы разомкнуть небеса для плодородных дождей, остановить вредносное колдовство, обрушившееся на Озерный Край, нужно найти знамя богини Прии и вступить в сражение со свартен. Можешь ли ты, волхв, помочь мне в моих поисках?
Волхв нахмурился:
— С Поревитом Прия в неприязни, ибо он несет гибель врагам, она же — дарит жизнь всем без разбора… Дай засуха нам не очень в тягость, ибо Шурышкар — город торговый… Однако я скажу тебе то, что знаю: наш храм не очень древний, но издавна в нем существует предание, что знамя, врученное богиней Прией, было унесено на восток — для тяжелой борьбы. С каким врагом — не упоминается, однако обратно оно не возвратилось. Тогда же, говорится в этом сказании, исчез и древний посох Юмбела, обладавший могучей силой. Более ничего мне не известно, и ничем не могу я помочь… — Он умолк, скрестив руки на поясе.
Бор поклонился в пояс громадному молчаливому идолу, положил в жертвенную чашу серебряную монету и вышел. Тяжелые думы тучами окутали его чело: он понял, как трудно ему будет отыскать следы на просторах Поозерья. Затем, увидав идущего навстречу шурышкарского воина, он вспомнил про ладью, разбившуюся на Ятхольме, и спросил его:
— Не знаешь ли, доблестный, где проживал изкарец Байдур? Была ли у него семья?
Брови воина удивленно приподнялись, но он ответил:
— Да, я знал его, мы жили рядом. Он пропал уже месяц, не вернувшись вместе с кораблем, на котором ушел. Но я могу отвести тебя, если ты хочешь, к его жене.
— Хорошо, — ответил князь и, сделав знак своим людям оставаться на площади, пошел вслед за проводником к одному из длинных домов.
Они вошли в дом, и воин провел его по коридору в одну из разгороженных комнат этого халла. Бор увидел там черноволосую женщину, печально укачивавшую ребенка.
— Здравствуй, женщина! — сказал он. Та подняла изможденное лицо. — Байдур из Изкара был твоим мужем?
— Да. Ты привез от него послание? — Глаза женщины вспыхнули надеждой, но затем до нее дошло значение слова «был», и брови ее исказились.
— Нет. Он умер на моих руках, и Морена смилостивилась к нему, положив конец мучительной болезни. Но предупреждением своим он спас меня и мою команду от страшной смерти, и за то вовек мы ему благодарны. Вот его кольцо, я привез его. — Он достал кольцо и подал его женщине. В это время стоявший позади воин-провожатый куда-то вышел.
Женщина подалась вперед.
— Где, где ты нашел его?
— Они разбились на Ятхольме, и умерли все. Он один дожил до нашего приезда.
— Ты закрыл ему глаза? — спросила женщина, судорожно сглатывая и сморщив веки, точно ей было очень больно.
— Да, я закрыл ему глаза и дал монету, чтобы он мог заплатить перевозчику через глубокую Туонелу и не быть ввергнутым в ее вековечные воды.
— Тогда возьми это кольцо себе, — протянула женщина перстень обратно, и было видно, что ей трудно отказаться от дорогого украшения. — Он привез его из Изкара…
— Хорошо, — отвечал Бор. — Но мы все хотели бы отблагодарить близких нашего спасителя, поэтому не погнушайся нашими деньгами. — И он насыпал из кошелька на полог старых благородных монет. — Может быть, это поможет в твоей горькой вдовьей доле.
Женщина зарыдала, кивая головой. Князь вышел, нахмуренный, огляделся, словно в недоумении. В этот момент на него навалилось больше десятка вооруженных людей:
— Хватай его! Это хускарл! Я видел у него кольцо Байдура, значит, они и корабль Ульфа захватили! Это он третьего дня грабил! — кричал кто-то.
— А ну, отцепись! Я дингардский озерный конунг! Только с Йемсалу пришел! — Бор отвешивал полновесные удары, так, что валил с ног и, встряхивая плечами, разметывал прицепившихся, точно собак. — Я ж вам покажу, ужо, как не верить! — Он отбился. — Байдура корабль на Ятхольме разбился давно, и все они погибли!
— Он говорит правду! — закричала с порога выбежавшая на шум вдова. — Он денег принес! — Но женщину никто не стал слушать, а на него со всех сторон нацелились рогатины и мечи.